Три, два, один…

Она качнулась, отпустила руку, выбрасывая её вбок, и зажмурилась. Ладонь схватилась за выступ как раз в тот момент, как другая соскользнула с первой опоры.

Распластавшись по скале, как ящерица, девушка подтягивала себя к трещине. И старалась не думать, насколько далеко лететь вниз. Забравшись внутрь и застыв, она прижалась лбом к камню и не могла поверить, что жива.

Предстоял ещё путь наверх, но это было уже не таким сложным. Она упиралась в противоположные стенки трещины и подтягивала себя выше. Сначала приходилось протискиваться, но чем ближе к верху, тем шире был створ и тем дальше приходилось упираться. Она справилась, вылезла на свою наблюдательную площадку, изменившуюся до неузнаваемости, и выпрямилась.

Её тут же настиг быстрый взгляд Годдарда, в котором болезненное напряжение сменилось облегчением.

Иллюзия колдуна уже миновала Полуночный Слой и вовсю демонстрировала Северный. Сама картинка стала мелкой, домики Северян были почти незаметны под гигантскими ногами. А потом колдун сбросил всю иллюзию, и Эррин почувствовала мощную волну, полетевшую в Зверя.

Это был тягучий плотный комок из усталости, довольства и желания отдохнуть. Годдард начал Зверя укладывать.

Эррин вошла в диссонанс с происходящим вовне, потому что она не была ни расслаблена, ни спокойна. Она стал комком нервов, шаровой молнии, замкнутой сама на себе. Она закрыла глаза и усилием воли отбросила все панические эманации, которые распространял вокруг себя Зверь. Эррин собирала силу, свивала её в комок, наращивала обороты. Ведь скоро придёт её черёд действовать.

Нет, не так. Они с Годдардом буду действовать вместе.

Она будет что есть силы сжимать горло Зверя, парализовывать его мышцы и связки, герметизировать лёгкие. Лишь бы он не выдохнул тени. А Годдард сделает её силу безболезненной.

Они тренировались делать это на пальцах Годдарда, и то уверял, что у них неплохо получается. Осталось поглядеть, что на это скажет Зверь.

— Пора! — голос колдуна был почти не слышен, но пропустить его у неё шанса не было.

Она и сама почувствовала момент, когда Зверь, убаюканный магией, вернулся обратно в логово, покрутился там, словно ища место поудобнее, при этом выворотив из земли пару каменных глыб типа тех, на которой стояла сейчас сама девушка. Плюхнулся на землю так, что затрясся, кажется, весь Южный. Но тут же вскинул голову.

Тугой колючей волной разлилось по округе его опасение и сомнение. В груди заклокотало.

И Эррин толкнула парализатор.

Он представляла себе мышцы, выстилающие горло чудища и как её магия вцепляется в них, скручивает, заставляет сократиться. Руки вибрировали от напряжения, ведь сопротивление Зверя было огромным. Волну силы приходилось держать широкой, плотной, постоянной. От этого магии выливалось просто море.

«Только бы хватило,» — думала девушка, забыв, каким богам положено молиться. Остался лишь один — парализатор. Её опора, её особенность, её уникальность.

Она искала все крохи силы по самым дальним закоулкам своего организма, выскребала до донца, и отдавала вовне. В глазах уже темнело, картинка перед глазами смазывалась и плыла. Она закусила до крови губу, чтобы ускользающее сознание ещё ненадолго вернулось.

Если она умрёт, то для мира особенно ничего не изменится. Хотя мир и не знал о её существовании. Но изменится ли что-то для Годдарда?

Если удастся выжить, но полностью выгорит магически, как ей жить дальше? Уж тогда лучше смерть.

А умереть уже почти хочется.

Там тихо. Ровно. Спокойно. Не бьётся под рукой ничье спазмированное горло, стараясь вырваться и выпустить чёрные тени, которые полетят искать себе жертв среди людей. Эти тени — такие. Они могут.

Лишь эта мысль смогла немного прояснить сознание.

Эррин слегка сузила поток своей силы и поняла, что Зверь почти не сопротивляется. Похоже, у них получалось. Жаль, ноги не держали, и Эррин болезненно припала на колено, разбив его о камень. И чуть не упустила поток. Собралась, игнорируя боль и нарастающую тошноту.

Не веря глазам, она проследила, как Зверь уткнулся носом в сложенные лапы, оставляя на виду лишь рога.

«Ну и у кого теперь бесполезная магия», — подумала Эррин, отключаясь.

Годдард почувствовал, как упала Эррин. Он сам стоял на ногах только лишь невероятным усилием воли. Но он должен был убедиться. Что она жива. Лишь когда колдун смог уловить её едва заметное дыхание, он позволил упасть и себе, уплывая в небытие под мерное сопение уснувшего Зверя.

На свободе и в темнице

Эррин открыла глаза и перед собой увидела марево границы, разделяющей Слои. И тут же снова смежила веки. Как она сюда попала?

Тело было тяжёлым и вялым. Словно внутри не осталось ни одной кости, и она превратилась в медузу, растёкшуюся как желе по жёсткой кровати. Да и кровать ли? Не поёрзав, понять это было сложно, а пока Эррин была не готова привлекать ничьего внимания. Будь то друзья или враги.

Больше всего хотелось снова нырнуть в забытьё, не думать, не чувствовать, не принимать решения. Но было ощущение, что всё это непозволительная роскошь.

Итак, сначала о себе. Самочувствие было такое, словно Зверь её всё же пережевал, но не впечатлился и выплюнул. Болело и ныло всё, от пяток до рыжей макушки. А внутри ощущалась такая магическая пустота, что паника прострелила по позвоночнику. Неужели она вычерпала всё до капли? Не осталось даже самого малюсенького кусочка, чтобы восстанавливающийся организм смог вырастить резерв до нормальных объёмов? Такая перспектива пугала до дрожи. Вероятно, она всё же чем-то выдала своё пробуждение, потому что рядом раздался участливый голос:

— Госпожа Притор? Как вы себя чувствуете?

Она открыла глаза. В зоне зрения появилось узкое лицо какого-то парня. Пшеничные волосы, светлая кожа, уже изрядно опалённая солнцем Южного, и вежливая заботливая полуулыбка. Но глаза настороженные.

— Так же, как выгляжу, — ответила Эррин каркающим ломающимся голосом. В горле было сухо и першило. — Воды…

— Да, сейчас.

Парень пропал, но скоро объявился снова. Он помог Эррин приподняться, подложил под лопатки какой-то свёрнутый мягкий валик и поднёс к губам кружку.

Эррин пила и оглядывалась, стараясь не вертеть головой, потому что любое движение создавало впечатление, что шея не выдержит и голова, оторвавшись, скатится на землю.

Под ней было что-то напоминающее носилки — деревянная основа с подстеленным для мягкости одеялом. По комфорту не особо впечатляющее, но в последнее время спала Эррин и в худших условиях.

Прямо рядом с переходом был разбит небольшой лагерь. Кроме неё и парня, сейчас никого не было, но количество лежаков говорило о наличии ещё как минимум троих человек. Кострище, личные вещи, сумки с запасами. И на сумках вышивка — такая же, как была на её вещах. Магистерские полномочные. Взгляд метнулся к парню, и Эррин быстро спросила:

— Годдард?

— Не переживайте, госпожа Притор, он уже в наручниках движется в сторону древней тюрьмы.

Эррин захотелось заорать что есть мочи, но она огромным усилием воли сдержалась. Потому что слишком внимательными и испытующими были глаза белобрысого. И слишком красноречиво поблёскивали магические браслеты на боку его пояса. Несложно было догадаться, что начни она протестовать, на запястьях тут же сомкнутся колючие изломитовые украшения.

— Это хорошо, — помертвевшими губами сказала она.

Парень слегка улыбнулся, довольный, что проблем не возникло. Но Эррин говорила не о Годдарде. Она всё же получила одну хорошую новость: в ответ на известие крохотный огонёк парализатора всколыхнулся где-то глубоко внутри. Вот это — чудесно. Раз есть хоть немного — вырастим до прежних размеров. И тогда будем говорить то, что захочется, а не то, что от тебя ждут.

Она снова сползла на спину и закрыла глаза.

— Отдыхайте, госпожа Притор. Как только сможете перемещаться, мы двинемся через стену в Слой Равноденствия.

— Как тебя зовут? — спросила она.