Уличные зазывалы, обладающие громовыми голосами и неистощимой фантазией, кричали во всё горло, расхваливая свой товар, рассказывая небылицы о его происхождении и чудесных свойствах, и их голоса смешивались с музыкой, доносившейся из придорожных таверн и кабаков, с визгом детей, гоняющих голубей на площадях, с лязгом оружия в кузницах, расположенных прямо под открытым небом. Акробаты и жонглёры, демонстрируя ловкость рук и неутомимый оптимизм, устраивали представления на перекрёстках, собирая вокруг себя толпы зевак, а гадалки и предсказатели судьбы, пряча глаза под тяжёлыми покрывалами, зазывали доверчивых прохожих, обещая заглянуть в будущее всего за несколько монет.
Воздух был настолько густым и насыщенным, что казалось, его можно резать ножом. Он был пропитан ароматами специй, благовоний, жареного мяса и экзотических фруктов, смешанных с запахом пота, пыли и конского навоза.
Каршур был городом контрастов, где роскошь соседствовала с нищетой, а красота — с уродством. Здесь величественные дворцы с башнями, устремленными в небо, стояли рядом с обветшалыми лачугами, а богато одетые вельможи проезжали в своих каретах мимо калек и прокаженных, просящих милостыню на улицах.
Это было место, где пересекались торговые пути, где смешивались культуры и языки, где можно было услышать речь на десятке наречий. Сюда стекались люди со всех уголков мира — купцы, путешественники, наемники, паломники, искатели приключений и беглецы от закона.
Каршур, со всеми его шумом, запахами, красками, напоминал мне столицы древних империй, о которых я читал в книгах своего отца — города, где жизнь бурлила и пенилась, словно вино в бокале, где совершались великие дела и плелись тончайшие, как паутина, интриги, где рождались легенды, превосходящие самую смелую фантазию, и гибли герои, воспетые в песнях странствующих бардов. Он был подобен огромному, неутомимому муравейнику, где каждый житель, от самого знатного вельможи до последнего нищего, играл свою роль, внося свой вклад в эту хаотичную, но странным образом прекрасную симфонию городской жизни.
— …клянусь бородой самого Будды, такого чая ты больше не найдешь во всем Каршуре! — донесся до меня пронзительный голос уличного торговца. — Он заряжен самой луной, освежае разум и дарит силу…
— …говорят, что князь собирается жениться! — прошептала рядом женщина в ярком, как тропический попугай, платье, очевидно, решив, что её собеседнице интереснее сплетни, чем чудодейственный чай. — И не на ком-нибудь, а на самой принцессе из Северных земель! Представляешь?
— …пять медных монет за это чудо! — не сдавался торговец. — Всего пять монет, и ты будешь здоров, как бык!
Здесь, я не сомневался, можно было найти всё, что душе угодно — от изысканных шёлковых тканей, привезенных из-за моря, и драгоценных камней, сияющих, словно звёзды, до запретных трав и снадобий, способных как исцелить от любой болезни, так и отправить на тот свет в одно мгновение, от оружия, способного убить одним прикосновением, до музыкальных инструментов, наполнявших воздух божественными звуками. Здесь можно было разбогатеть за одну ночь, поймав удачу за хвост, или потерять всё, что имеешь, в мгновение ока, соблазнившись ложным блеском золота. Это было место, где сбывались мечты, даже самые невероятные, и разбивались надежды, словно хрустальные шары, падающие на камень, где рождались герои, готовые бросить вызов судьбе, и гибли злодеи, сломленные собственной жестокостью.
Каршур был городом возможностей, городом соблазнов, городом опасностей, притаившихся за каждым углом, словно хищники в засаде. И он втягивал нас в свой бешеный водоворот, словно корабль, попавший в бушующий шторм.
Ян, ловко используя свои навыки к «перевоплощению», о которых она рассказала нам ещё по пути в Каршур, быстро превратилась в стройного, изящного юношу с проницательными карими глазами и небрежно уложенными тёмными волосами, выбивающимися из-под простого, но не лишённого элегантности головного убора. Она решила, и, надо признать, вполне справедливо, что в таком облике ей будет гораздо легче проникнуть во дворец князя Каршура и не привлекать к себе лишнего внимания. Ведь в этом городе, кишащем шпионами, интриганами и прочими сомнительными личностями, быть красивой, юной и — что скрывать — богатой женщиной могло оказаться скорее проклятием, чем преимуществом.
Чун, Князь Каршура, был человеком могущественным и влиятельным — один из тех, кто стоит у руля этого мира, верша судьбы целых народов. Его богатство было сродни тому, что приписывали в легендах сказочным царям — несметные сокровища, хранящиеся в глубоких подземельях, драгоценные камни размером с куриное яйцо, ткани, сотканные из золотых нитей… А власть его простиралась далеко за пределы Каршура, до самых границ крощечного огрызка бывшей арантейской империи — острова-государства Арантеи, и даже за ними, опираясь не только на золото и войска, но и на тонкий ум, хитрость и знание человеческой натуры. По слухам, бродившим по тавернам и базарам города, он был человеком амбициозным, стремящимся к ещё большей власти, и совсем не прочь был расширить свои владения за счёт соседей, естественно, если они сами дадут ему для этого повод. А ещё он был не в восторге от влияния бывшего центра империи, пытавшегося контролировать все торговые пути и ресурсы Арантеи, превращая её в свою марионетку.
Именно поэтому Ян и Тинг и решили обратиться к нему за помощью. Они надеялись заручиться поддержкой Чунa в борьбе за трон и освобождение его от тирании Танзина. В конце концов, враг моего врага — мой друг, не так ли?
Дворец князя, к которому мы направились, не стесняясь, среди бела дня, был настоящим чудом архитектуры, символом его власти и богатства. Он возвышался над городом, словно белоснежная гора, о подножие которой бьются волны человеческого моря. Его стены, украшенные изысканной резьбой — сцены из жизни богов, мифических существ и просто прекрасных дев, — сверкали на солнце так ярко, что больно было смотреть. Высокие башни, увенчанные флажками с гербом князя — золотым солнцем на лазурном фоне, — устремлялись в небо, словно стрелы, выпущенные рукой великана. Вход во дворец, массивный и неприступный, охраняли статуи грозных воинов, закованных в камень, но, казалось, готовых в любой момент ожить и обрушить свой гнев на незваных гостей. Внутренние дворы, куда нам удалось заглянуть сквозь кованую решетку ворот, утопали в зелени экзотических растений, привезенных, судя по всему, со всех уголков мира, а воздух наполняли благоухание цветов и плеск воды в фонтанах, украшенных скульптурами невиданных зверей и птиц.
— Будь осторожна, Ян, — сказала Тинг, когда мы провожали ее до ворот дворца. — Князь Каршура — человек хитрый и непредсказуемый. Не доверяй ему.
Ян кивнула.
— Я буду осторожна, Тинг, — сказала она. — Но я должна попытаться. У нас нет выбора.
Она отправилась во дворец, оставив нас с Тинг ждать ее возвращения. Мы решили временно разделиться, чтобы не привлекать к себе внимание. Тинг не хотела афишировать свое нахождение в Каршуре. Судя по ее обмолвкам, между Чаном и Тинг пробежала кошка.
Я подавил смешинку от этого каламбура.
Тинг и Мэи отправились в небольшую гостиницу на окраине города, где можно было снять комнату за несколько монет. Это было не самое роскошное место, но здесь было тихо и спокойно, и можно было отдохнуть от шума и суеты Каршура. Я же хотел погулять по городу. Устал я от всего этого, хочу в развеяться. Тинг чувствовала мой настрой и отпустила. Не маленький мальчик ведь.
— И ты, Макс, будь осторожен, — сказала Тинг, когда мы прощались. — Темные углы Каршура полны опасностей. Не доверяй никому и следи за своей спиной.
Я кивнул, чувствуя, как в груди зарождается предвкушение. Темные углы Каршура — это было именно то место, где я мог найти тех, кто не боялся бросить вызов Танзину, тех, кто был готов сражаться за свободу и справедливость. И я был готов рискнуть, чтобы найти их. Может и у меня получится привлечь к нашему союзу против узурпатора. Но я не тешил себя иллюзиями. Это я больше для галочки придумал программу-максимум.
