Разгадав намерение любимого, она привстала и опустилась к нему на колени. Плащ укрыл и его плечи, наполнив тело приятным теплом. Так они и сидели, на каменной площадке, наслаждаясь друг другом и благозвучием лесной музыки.

Продолговатый уступ над пещерой Мореллы был их излюбленным местом для встреч. Здесь, среди скал и кленовых ветвей, они были недосягаемы для посторонних глаз, и могли заниматься чем угодно.

– Все никак не пройдет? – шепнул он на ухо любимой, бережно коснувшись конопляной повязки на ее плече.

– Мама сказала, что трупный яд сложно вытянуть. Многие умирают без лечения.

– Повезло, что ты дочь лучшей целительницы на острове – произнес Имарос, чувствуя ее горячее дыхание на шее.

– Не лучшей, – прошептала Миранда, супив жиденькие брови. – Зато мне кое с чем другим повезло.

Она скупо улыбнулась, заставив прислушника положить руку себе на бедро. Под плащом стало еще теплее. Имарос поцеловал ее в висок и прижался к нему щекой. Удивительно, как у них все сложилось. Он – прислушник кеновии, всю жизнь избегавший людей и предпочитавший общению книги, встретил ее – дочь ведьмы, с юных лет сторонившуюся людей и любившую собирать травы по ночам.

На самом деле Имарос сомневался, что когда-нибудь встретит избранницу, особенно после того, как лорд Нойферт решил сослать его в эту отдаленную обитель. Он прожил под крылом отца девятнадцать лет, и все это время, со слов окружающих, безбожно его позорил. Три года назад терпение лорда иссякло. Видя, как он взрослеет и как часто получает новые синяки, Нойферт рассудил так: «Коль плод моего греха не способен себя защитить, то и собственное потомство держать не смеет». Ларан, откуда Имарос был родом, считался городом ученых, вот только ребятня, жившая на его улицах, не разбирала, кто ученый, а кто глупый. Если у тебя слабые кулаки и голова не пуста – ты кусок навоза, изгой и вообще бастард, которого согрешивший по молодости отец взял из жалости.

Мрачные мысли рассеял новый поцелуй. Миранда устремила на него два зеленых глаза и прошептала:

– Помнишь, как мы встретились?

– Еще бы, – поддержал Имарос, скользнув пальцами по ее бледной щеке. – Тебя в тот день чуть грязью не накормили.

– А тебя объявили еретиком за то, что заступился за ведьму, – хихикнула та. – Ах, что это был за день. Самый счастливый день в моей жизни.

Имарос только глаза закатил. Миранда была взрослой. Не так давно ей исполнилось шестнадцать, но вела она себя как ребенок. Живи девчонка в обычной семье, ее бы давно обручили. Против воли или по согласию – все равно. Однако Миранда жила не в том месте, куда захаживают кавалеры, а отец, который должен был заниматься сватовством, «давно сплыл», как любила говорить сама девушка.

– Я тоже помню тот день, – согласился Имарос, решив не портить игру.

Луч солнца пробил шевелящуюся крону и упал на лицо отшельницы. Оно было таким же бледным, как у него, только прозрачнее, и как будто темнее изнутри. На мгновение Имаросу даже показалось, что ее кожа пожелтела, словно жженый пергамент, но это была всего-навсего тень от листвы. Миранда поморщилась и отвернулась, укрывшись от света под плащом.

– Я бы хотел остаться с тобой еще на денек, – произнес Имарос, прижавшись щекой к ее лбу.

– Так оставайся! Мама не против. Нам все равно, что ты прислушник.

– Теперь я странник, – поправил Имарос, сбросив край плаща с ее головы. – У прислушников есть обязанности. У странников один лишь долг. Пока я сижу здесь, братья идут к цели. Не прощу себе, если они приду к ней первыми.

Миранда вцепилась пальчиками в перевязь у него на груди. Ее зрачки расширились от испуга.

– Ты что?

– Боюсь! А вдруг ты не вернешься. Проиграешь сразу.

– Еще вчера ты сказала, что только я смогу победить, – с улыбкой заметил он.

– То было вчера. Сегодня я думаю, что ты проиграешь, – без ужимок призналась Миранда.

Имарос по глазам понял, что подруга говорит правду. В такие минуты два крошечных изумруда под тонкими бровями всякий раз как будто темнели. Она протянула руку и заботливо пригладила копну рыжих волос у него на голове.

– Думаешь, я совсем глупенькая? Ты ведь даже крокера испугался, когда мы в пещеру лазали. Что с тобой будет, если ты волка встретишь или гримлака.

– Крокеры такие мерзкие. Эта пузырящаяся масса, вылезающая из панциря… Фу! Их многие боятся, – ответил Имарос, понизив голос. – Ты, моя маленькая ведьма, права лишь в одном. Я действительно боюсь, но только того, чего не могу понять.

– А знаешь ты многое!

– Вот именно. Книги мне помогут разгадать загадки мастеров, а быстрые ноги не дадут стать закуской. У меня шансов победить больше, чем у любого другого брата, и мозгов достаточно, чтобы не попадаться им на глаза.

– Обещай, что не будешь ни с кем драться.

– Обещаю. Для других странников я стану призраком. Уж поверь. Если увижу кого из них, выпью зелье огнепята и пусть тогда попробуют поймать.

– Клянешься?

– Клянусь Нисмассом. Ты ведь знаешь, если я что-то запланировал…

– …то это непременно сбудется, – довершила за него Миранда.

Имарос похлопал ее по бедру и подтолкнул вверх. Девушка послушно встала. Они спустились в лес и рука об руку зашагали к пещере. Солнце выжигало кроны лиственниц над головой, но внизу его жар сменялся духотой. Отмахиваясь от мошкары, они прошли половину пути, когда из кустов вдалеке раздалось тихое поскрипывание. Миранда загадочно улыбнулась и потянула его в сторону опушки.

Проскользнув сквозь кусты падуба, они вышли на лесную поляну и приблизились к огромному коричневому шару. Землегрыз стоял в зарослях шиповника и самозабвенно пощипывал оранжевые плоды, снимая их с веток тонкими волосатыми лапками. В какой-то момент ему это наскучило и он повернулся.

– Только не бузи, – предупредила Миранда. – Они этого не любят.

Крошечная головка с прозрачными жвалами обратилась на них. Что-то жилистое и мерзкое соединяло ее с туловищем, спрятанным под хитиновым панцирем. Держа равновесие с помощью задних ножек, монструозное насекомое подалось вперед и заскрипело громче. Усики и передние конечности поползли навстречу, зашуршав по листьям вокруг них. Затем землегрыз развернулся и засеменил к другим собратьям, копошившимся за деревьями.

– Обычно такие встречи заканчиваются по-другому, – констатировал Имарос, не сразу осознав, что рука лежит на рукояти кинжала.

– На самом деле они очень робкие, – шепнула Миранда. – Просто их раздражает человеческий запах. Мама сказала, что у насекомых нет каких-то желез, из-за которых мы потеем. Потому-то они и бросаются на крестьян в поле.

– Мерзкие жуки, – только и вымолвил Имарос, уводя подругу к утесам. – Ты же знаешь, как я их ненавижу. Всех насекомых.

– Но теперь ты мне веришь? Этот бальзам спасет от любого зверя. Даже гримлаки будут обходить тебя стороной. – Миранда похлопала его по груди, не переставая болтать: – Только не потей слишком часто. Эффект временный. Мама всю жизнь его варила. Теневой папоротник, масло эбенового ириса и много особенных ингредиентов, которых тебе знать не надо, вот и мазь готова. Будь уверен, монстры и животные тебя не побеспокоят.

– И Косматик тоже?

Они подошли к пещере, скрывавшейся у подножия холма.

– С мирквихттами все сложнее. Лучше им не попадайся, – ответила Миранда и, закусив нижнюю губу, стала накручивать на пальчик черную прядь. – Косматик нас не трогает, потому что мы свои. Он знает не только наш запах, но и нас самих. Получается, мы в некотором роде семья. Остальные просто чужаки. Потому-то к нам никто и не ходит после заката. Мирквихтты сторожат свои владения, и жрут все, что движется.

Они спустились по каменистой тропинке к входу в пещеру. Внешний зал был заполнен всякой утварью. Ее Морелла хранила в ящиках и мешках. Здесь же у стен находились бочонки с пресной водой и запас дров. Пройдя через овальный тоннель по устланным соломой камням, они попали во внутренний зал, представлявший собой широкую пещеру с низким потолком. Морелла сидела в кресле и читала книгу. Рядом на алхимическом столе под масляной горелкой в мензурке закипал какой-то состав.