Пролистываю еще парочку объявлений и чувствую, как по щеке стекает слеза. Приехали, это еще от чего? Стираю ее тыльной стороной ладони и вскрикиваю, подпрыгиваю, тем самым местом на руке ударяя себе по носу от неожиданности, потому что…

Потому что они сносят мою дверь! Вместе со стулом! Стулом, который должен был эту дверь как раз от них и придерживать.

Я отпрыгиваю к балконной двери, прижимаю к себе ноут, где листала объявления, дрожу от страха. Мужчины выглядят очень устрашающе, и взгляд такой у них, словно на куски меня порвут прямо сейчас и зажарят на костре.

Боже… ну что я им снова сделала-то? ну, подумаешь, отвечала грубо. Ну и у нас так-то не патриархат!

— Уважаемая Кира, — говорит Данияр, и от холода и злобы в его голосе мне хочется свернуться маленьким клубочком на ковре, закатиться под кровать и не выкатываться оттуда в ближайшую вечность. Я ведь накричала на него, чтобы по имени меня называл. Вот, выполняет. Только почему звучит-то все это так страшно? Словно он не по имени меня зовет, а на казнь приглашает. — Что происходит, мать твою, а?

— Н-ничего, — отвечаю ему, заикаясь. Дан стоит впереди, Дема — чуть сзади, и вдвоем они выглядят еще более устрашающе, чем по одному. У меня очередной табун мурашек пробегает по спине, и я почти уверена, что это они просто бегут прочь от взглядов мужчин.

— Когда ничего не происходит, ты себя как истеричка не ведешь, — поддакивает Дема. — Выкладывай, или мы из тебя все слова силой вытащим.

— Это как? — пугаюсь.

— Узнаешь, — усмехается Дан, и от этой усмешки мне становится жарко. И страшно. И как-то еще, но я не успеваю считать свои собственные чувства, потому что парни снова нападают с вопросами.

— Обидели чем? Так ты скажи, разрулим, прощения попросим. Что-то сделали не так? Тоже выскажи. Мы понятливые, навстречу идти готовы, а ты только и делаешь, что бегаешь, — продолжает Дема.

— Да-да, — поддакивает Дан, — если че не так, ты не молчи, раскидай по полочкам. Разрулим все и тебе от нас бегать не придется.

— Боже! — меня внезапно для всех, и меня в том числе, срывает эмоциями. Я ставлю ноут на комод, наконец-то освобождаю руки, и начинаю говорить все, что на душе, активно жестикулируя. — Вас же двое! И каждый прет как танк, а мне сложно! Я не понимаю, как с этим справляться и что делать, а потом меня осеняет, что вам… просто вам удобно! Поэтому ни один из вас не ревнует к другому, поэтому вы позволяете себе распускать руки и лезь ко мне в любую удобную минуту. Вечно доступная Кира к вашим услугам, оплата вкусными ужинами. Так?!

— Дан, у нее жар, походу. Она бредит.

— И ничего не брежу я! — снова кричу. — Просто констатирую факт. Не слепая же я, в конце концов.

— Ну, после таких заявлений я поспорил бы, — говорит Дема. — Походу немного слеповата, все-таки.

— Уходите, — обижаюсь на них еще сильнее. Мало всего, так еще и обижают меня. Бессовестные! — Я нашла квартиру и буду съезжать, — вру безбожно, потому что никакую квартиру я конечно же еще не нашла.

— Никуда ты не будешь съезжать, — говорит Дан, и так уверенно, что я даже на секунду верю ему! Забывая, что диктовать правила вообще-то должна я. — Пока не поговорим нормально, ты отсюда не выйдешь. Уяснила?

— Не вам решать!

— Да ну? — посмеивается Дема. — Ну давай тогда. Уходи.

И… встает в дверном проеме, занимая своими плечищами почти всю его ширину.

А Дан все еще стоит посреди комнаты, и что-то мне подсказывает, что они не будут стоять столбами, если я захочу протиснуться и просто уйти.

Чёрт!

— Что вам надо? — сдаюсь.

— Один разговор, а потом делай, что хочешь, — говорит Данияр, и я киваю, захлопнув рот.

Обидно все еще, да и звучит не то чтобы очень радужно. Скажут сейчас, что все мои догадки правда, и пойду я на все четыре стороны. Ох… Почему так сложно-то, а? Как меня вообще в эту квартиру занесло? Без них было бы сильно проще! А так… Они ж мне оба нравятся, это вообще ненормально.

Дан приглашает присесть на кровать, слушаюсь, сажусь, и мужчины устраиваются по обе стороны от меня. Со стороны наверное это выглядит очень смешно: два огромных мужика и я между ними, которую даже толком не видно.

— Говори, — начинает Дема, — всю ту чушь, что ты себе придумала.

— И ничего не чушь! — пытаюсь протестовать.

— Херня редкостная, хулиганка, — поддакивает Дан. — Рассказывай давай все, проблему решать будем.

Ну.. и я рассказываю. Делаю глубокий вдох и все как на духу вываливаю на этих двух огромных лбов. Всё, что тревожит, все, что пугает, что радует и приносит удовольствие — тоже.

Ничего не утаиваю, свои чувства высказываю, и эмоции тоже. Рассказываю о страхах и о том, как мне тяжело понять их намерения, и то, что их двое и меня это немного из стороны в сторону бросает — тоже рассказываю.

Не знаю, сколько времени я болтаю без остановки, но по ощущениям — целую вечность! Мужчины слушают и не перебивают, а после того, как я заканчиваю свой монолог — молчат еще около минуты.

И первый начинает Дан.

— То, что никто не ревнует — херня. Я пиздец психую, когда он тебя трогает. Просто понимаю, что права не имею, поэтому терплю. Только ради тебя, прошу заметить.

— Что?...

— Ну я так-то тоже особого кайфа от того, что он клешни свои к тебе тянет, не получаю, — подтверждает Дема. — Но делать-то что? Ты девчонка свободная, имеешь право. Потом уж может разрешится как-то, а пока как есть.

— Вы серьезно это? — спрашиваю, не веря своим ушам. Я правда думала, что они считают меня легкодоступной девицей, которой можно пользоваться то одному, то второму, а тут… А тут вот оно что!

— Нет, блять, шутим сидим! Хулиганка, че за мусор в голове у тебя? Кто насыпал? Покажи пальцем, я ему зубы выбью.

— Да никто, я просто…

— Просто собралась от нас сваливать, как только появились первые недопонимания, это мы поняли, да, — посмеивается Демьян. — Кира, послушай. То, что тебе кажется странным в целом действительно немного странно. Но мы все втроем заложники обстоятельств, поэтому есть предложение забить на все предрассудки и просто наслаждаться жизнью.

— Забить?

— Ага, — улыбается Дан. Такой он хорошенький, когда не рычит!

— Ладно! — выдыхаю. Решаюсь. Как там? Забить и просто жить? Звучит заманчиво… Наверное, они правы и надо и правда так и попробовать. — Так и сделаю. Спасибо вам… Теперь можем идти завтракать? Вы, кажется, приглашали…

— Э-э-э, — возмущается Данияр, — а примирительные поцелуи?

— Дан… — поворачиваю голову к нему, смотрю сама не понимаю как. С осуждением? Вполне возможно. Какие поцелуи-то? Он в себе вообще, перед Демой такой предлагать? Кошмар…

Качаю головой, пытаясь его остановить, но тут случается что-то ненормальное!

Дема хватает меня за руку, разворачивает к себе и говорит:

— Целоваться надо! Согласен!

И впивается в мои губы…

Меня целуют. Причем довольно профессионально и вкусно. Я уже целовалась с Демьяном, и в целом могу сказать, что он всегда целуется так: жестко, напирая, покусывая губы и сражаясь языками.

Дема и правда напирает, а я не могу оттолкнуть его, хотя меня невыносимо смущает присутствие в комнате Данияра. В комнате? Да он сидит рядом! И это правда сводит меня с ума. Мне кажется, что случится что-то плохое, потому что, ну… Происходящее точно не нормально, и хоть сами мужчины пять минут назад предлагали мне на все забить и просто жить — так быстро у меня не получается.

Поэтому я все-таки нахожу в себе силы и с громким звуком разлепляю наши губы, но…

Но не успеваю я сделать спасительный вдох и отчитать Дему за такое поведение, как меня разворачиваюсь за плечи и я оказываюсь втянута в новый поцелуй.

Такой же головокружительный и сумасшедший, но совершенно другой! Он мягкий, почти нежный, такой, как всегда у Данияра. Он с виду такой огромный медведь, а целуется так аккуратно… И в целом во всех физических контактах он сильно мягче, и это просто удивительно!