– Без пропусков это невозможно, – хмыкнул Блоп, – может, голубя пошлём?

– И сколько ждать будем? От него воняет так, что я долго не выдержу, – раздражённо прошипел Ручи и, подумав, добавил: – Значит, нам надо к капитану, пусть вернёт мне долг за те золотые.

– Если уже пил сегодня, то у нас есть шанс, – заметил толстяк.

– Простите, что я вас сдал, – вставил рыбак.

– Простим, – угрюмо ответил Блоп, – если пойдёшь с нами, – и, подумав, спросил: – тебя как звать-то?

– Шамса Расморе, – ответил рыбак.

– Глупее имени не слышал, – буркнул Ручи.

Они дождались, пока на улице утихнет суета и высунулись на свежий воздух уже в глубокой темноте, когда фонарщики зажигали газовые лампы, ещё сохранившиеся в Нижнем саду. От этого в квартале было не так холодно, как в остальном Городе, где по ночам гуляли уже вполне ледяные ветра. Облава давно кончилась, и люди возвращались к своей мирной жизни, заканчивая в ночи те дела, что не успели завершить днём. Даже дети доигрывали свои игры на льющихся, как ручьи, и светящихся от сердечной пыли лестницах. Издревле её здесь подмешивали в глину, отчего Нижний сад иногда называли Красным Кварталом. Но проход в район Колизея был всё ещё закрыт, и, вопреки негодованию Ручи, компания двинулась по направлению к казармам по длинному кругу.

Тайком проведя рыбака в душевую и отправив Блопа в прачечную, чтобы украсть тому одежду, Ручи поднялся в квартиру капитана – там горел свет и слышны были громкие голоса его подопечных. Войдя внутрь, сержант увидел всё ту же компанию подхалимов, большая их часть находилась в горизонтальном положении в захламлённой комнате, заваленной пустыми бутылками из-под крепкой забывай-воды. Посреди помещения стояла бочка. На ней капитан Щас и молодой стражник, с трудом державший равновесие на шаткой табуретке, доигрывали партию в «Ом ни ма». Молодой человек обернулся на Ручи, от неожиданности выронив карты из рук. Он открыл рот, и сам свалился на пол, рядом со стуком упал шестизарядный пистолет. Капитан с досадой положил свои карты на стол и посмотрел на вошедшего, нервно подкручивая длинный ус.

– Испортил игру, – с досадой вымолвил Щас.

– Мне нужна помощь, – произнёс Ручи, переступая через спящих стражников.

– Слышь, сын удачи, – прищурился капитан, – покажи мне своё везение.

Капитан принялся тасовать колоду.

– Выиграешь – помогу, чего бы тебе там ни было нужно, – лицо капитана расплылось в ехидной улыбке, – а нет… – он покосился на красную от крови стену справа от себя и, икая, засмеялся гулким раскатистым смехом.

Ручи со страхом посмотрел на него.

– Вы, наверное, шутите, капитан, – произнёс он мягко.

– Я как никогда серьёзен, усёк? – оскалился Щас злорадной улыбкой.

Сержант сел на табуретку и принялся доставать упавшие на пол карты. Передав их капитану, он огляделся. Несколько пар глаз наблюдали за ними из разных концов комнаты, словно насекомые за упавшей на пол едой.

– Я люблю эту игру, – произнёс Щас, тасуя карты, – она сразу определяет, кто сосунок, а кто нет, как пуля. Мажет по тебе, значит, всё с тобой нормально, и ты крепко стоишь на ногах. А бывает так вот, только первый бой – и тебя сразу ядром.

И капитан снова громко рассмеялся.

– Эй, дежурный! – крикнул он кому-то за спиной Ручи. – Бутылку нам найди.

– Я не буду, – покачал головой длинный стражник.

– Не уважаешь меня? Зазнался теперь, как во Дворец-то пригласили? – грозно спросил Щас, раздавая карты.

– Нет, просто не хочу, трудная ночь предстоит.

– Какая у тебя может быть трудная ночь. Вот у меня был день так день.

– Облава?

– Да, по всему Городу. Вот мы умаялись. Видишь, все вповалку.

Чей-то голос сбоку выдал что-то нечленораздельно одобрительное. Капитан сложил карты и приготовился метать.

– А кого ловили?

– Ом, – произнёс капитан, взял карту себе и дал одну Ручи, – искали тех, кто знает какой-то особый язык. Ни.

Ручи застыл, а капитан снова сдал карту себе и ему.

– Какой язык?

– Да чёрт их разберёт, редкий, но брали всех подряд, кто умеет балакать на чём угодно, кроме имперского.

– Да, дела, – задумчиво протянул Ручи.

– Ма, – произнёс капитан и сдал по последней паре карт.

– А почему квартал Колизея закрыт?

– Да там, говорят, опасные преступники сбежали недавно. Они теперь все выходы собрались перекрыть и народ, представляешь, специально придумали не выпускать, чтобы те, как тараканы, полезли во все щели, а за ними пустить этих чёрных ищеек, чтобы все тайные проходы найти и замуровать.

– Ом, – произнёс ошарашенный Ручи и перевернул одну из карт. Это был человек над пропастью.

– Может, я не так, конечно, понял, – пробормотал капитан, крутя ус и переворачивая свою карту. Это оказалась дева, и капитан радостно хлопнул ею карту Ручи.

– Ни, – произнёс капитан и перевернул карту, где был изображен чёрный рыцарь и усмехнулся.

Длинный стражник помешкал и перевернул третью сданную карту. Это оказался дракон, и капитан сразу погрустнел.

– Ма, – сказал Ручи, переворачивая последнюю карту.

Это был перевёртыш, человек с туловищем животного.

– Ма, – прохрипел капитан и снял карту с колоды.

Это оказался оживлённый, и капитан схватился за голову.

– Вот везучий червь! – проговорил он, закрыв рот ладонями.

– Капитан, вам совершенно не…

Но капитан уже поднял с пола пистолет и проверял пулю в патроннике. Крутанув барабан, он приставил дуло к виску и посмотрел безумными глазами на сержанта. Ручи закрыл глаза. Прозвучал щелчок, а за ним громкий смех капитана. Стражник открыл глаза и долго смотрел в повеселевшие зрачки Альфонсо Щаса.

– Ты должен дать мне отыграться, – настойчиво произнёс капитан.

Ручи сглотнул, обвёл глазами комнату, в которой прибавилось увлечённо наблюдавших за ними пар глаз, и кивнул.

На этот раз тасовал длинный стражник, а капитан, покручивая ус, следил за его руками. Ручи сдал ему карту. Но Щас не сыграл и взял ещё одну.

– Ом, – произнёс он после паузы и положил на стол картинку с деревом, растущим из головы оленя.

Ручи сдал себе и тоже не сыграл, пока у него не оказалось трёх карт. Он выложил такого же оленя, но с замком на голове.

– Ни, – произнёс стражник.

По его виску медленно стекал пот. Капля упала на карту, сданную им капитану. Тот поднял её и тут же перевернул.

– Ма, – улыбнулся он и выложил рядом ещё одну, что держал в руке.

Это были два чёрных рыцаря с молниями в руках.

– Партия моя, – прохрипел капитан, передавая Ручи пистолет.

Сержант медленно открыл барабан и проверил пулю. Она была одна. Маленькая и будоражащая воображение. Он взвесил её в руке и вставил обратно в патронник, испытав трепет, сравнимый разве что со случайно пойманным взглядом незнакомки в толпе. Прокрутив барабан, он трясущейся рукой приставил пистолет к правому виску и зажмурился.

– В другую сторону, пожалуйста, – прохрипел капитан, – чтобы не на кровать.

Ручи взял пистолет левой рукой, вспотевшей даже больше правой. Дуло соскальзывало с черепа, но капитан схватил руку сержанта, прокрутил барабан и крепко приставил дуло к левому виску Ручи. Зуб стражника не попадал на зуб. Он зажмурился и нажал на спусковой крючок.

Выстрел просвистел, чиркнув по коже чуть выше лба и оглушив всех находившихся в комнате.

– Зараза, – прошипел капитан и грязно выругался, – не можешь даже удержать нормально.

– Считается, – раздался чей-то пьяный голос из комнаты.

Из глаз Ручи покатились слёзы.

– Раскис, как нюня, – злобно хрипел Щас, – не считается, усёк?

– Считается-считается, – отвечали ему уже все в комнате, – он себя это, как его, окропил, вон весь лоб в крови.

Капитан принялся ругаться с подчинёнными и даже начал было заново заряжать пистолет, но тут сержант наклонился к нему и проговорил так, чтобы слышал только Щас:

– Мне нужна бумага на предъявителя, чтобы пропустили троих человек на третий уровень к замку Ройя.