Этот вечер так хорош и так скоро переходит в ночь, что я начинаю сожалеть о предстоящем возвращении в школу. Поэтому стараюсь уговорить свои ноги не гудеть, ведь заканчивать эту прогулку мне совершенно не хочется.

А между тем, время приближается к половине первого ночи и на улице становится довольно темно. Ежусь от ветра, пронизывающего меня сквозь джинсовую курточку. Мне стоило одеться теплее. Но разве я могла знать, что экскурсия по городу затянется до ночи?

– Тут я живу, – Юра указывает на высотный дом за парком. – На пятнадцатом.

– У тебя, должно быть, красивый вид из окон.

Конечно, красивый, весь этот парк виден.

– Не хочешь зайти и посмотреть?

Он говорит это без ухмылки, как-то просто, словно зовет меня вместе заняться уроками, а не зайти ночью к нему домой.

– Думаю, лучше вернуться в школу, – мой ответ выходит каким-то несмелым.

– Испугалась? – смотрит на меня, улыбаясь.

– Чего мне бояться? – теперь я строю из себя крутую девчонку, словно я не раз уже ночевала у парней, с которыми знакома всего пару дней.

– А если я скажу, – он берет меня за руку, и мы продолжаем идти, словно парочка, держась за руки. Мне приходится дышать глубже, чтобы не выдать трепета, охватившего мое тело, – что буду вести себя прилично, и не позволю себе ничего лишнего, ну, – ухмыляется, – если, конечно, ты не предложишь сама.

– Вот уж чего не будет, – я… восклицательный знак… крутая девчонка!

– А я уверен, что будет, – он сжимает крепче мою руку, – просто не сегодня.

– Ну у тебя и самоцена…

– Думаю, ты хотела сказать самооценка, – поправляет он без усмешки.

– Именно, – я благодарна, что он не смеется над моей ошибкой.

– Соглашайся. Что в школе делать? – убеждает он. – Тебе нечего бояться. Я же дал обещание. Кроме того, у меня свободная комната. Ты спокойно поспишь там. Мы закажем что-нибудь вкусное, посмотрим фильм. А завтра у нас будет целый день.

– А как твои родители? – задавая вопрос, я уже знаю, что соглашусь, вряд ли он позвал бы меня, будь его родители дома.

– Я живу один.

– Как это один? – очень странно.

– Мама умерла, отец почти все время заграницей.

– Извини. Я не знала.

– Да ничего, – он говорит о смерти мамы спокойно. – Она давно умерла, я плохо ее помню.

– Юр, а нас в школе не потеряют?

– Вот блин, – он достает мобильник, на экране несколько пропущенных, – я не включил звук после кино. Директриса звонила уже семь раз. И мой охранник тоже.

Я достаю свой телефон. Села зарядка. Он вообще стал плохо работать, так как я уронила его в лужу, по прилету в Москву. У меня не было возможности купить новый.

– Дядя Рус, – Юра уже говорит по телефону, – я в парке за домом…. Ну загулялся… это одноклассница… да, хорошо… больше не буду… да, идем домой… в школу вечером завтра поедем.

Он убирает мобильник в карман.

– Дядя Рус уже позвонил в школу, сказал, что мы дома.

– Кто это?

– Это… мой охранник, водитель, – Юра пожимает плечами, как будто и сам не знает, кто это.

– Зачем тебе охранник и водитель?

– А как я должен ездить в школу? В России права можно получить только в восемнадцать. Это ведь он привез нас сюда.

Судя по сегодняшним поездкам в метро, в Москве точно есть общественный транспорт. Автобусы и троллейбусы, попадавшиеся нам по дороге, подтверждают это. Но Юра, кажется, не любитель ими пользоваться.

Я жду, но ответа на вопрос об охраннике не следует.

– А как он узнал, где мы?

– Тина, моя безопасность – его работа, – Юра хмурится, подозреваю, ему не слишком приятно говорить об этом, – он всегда находит меня.

Жутковато как-то.

Юра звонит в ресторан. И к тому моменту, когда мы подходим к его дому, у подъезда нас уже ожидает курьер.

В лифте мне неловко. Мы стоим близко друг к другу. Я думаю о моментах в фильмах, когда в лифте начинается постельная сцена, которая должна закончиться в спальне. Я чувствую себя именно такой девушкой, которую везут домой для того, чтобы все закончилось в кровати. Становится стыдно за свое согласие. Если Юра начнет приставать ко мне, я убегу с криками и больше никогда, никогда не стану ни с кем знакомиться. Мне не хватает воздуха. И, когда мы добираемся до квартиры, я глубоко вдыхаю.

– Что с тобой? – спрашивает мой спутник.

– Душно, – вру я.

Мы попадаем в длинный, широкий коридор, пол в котором отделан белоснежной плиткой, а вдоль стены стоит лакированная темно-зеленая мебель.

Юра снимает кроссовки, кидает ветровку на тумбу и проходит. Думаю, в кухню, чтобы занести пакеты с едой. Когда он возвращается, я все еще стою в коридоре. Я неуверенно чувствую себя, находясь тут.

– Че ты стоишь то? – удивляется он, не понимая моего стеснения, – раздевайся, проходи. Джинсовку можешь в шкаф повесить.

Он прислоняется к стене, складывает руки на груди, наблюдая за мной.

– Так и будешь смотреть? – он смущает меня.

– Ну да, мне нравится, – пожимает плечами, странно, да, что я сама не догадалась?

– Ты обещал вести себя прилично, – напоминаю ему.

– А что не так то?

Парень явно не догоняет, что мне некомфортно. Вздыхаю. Кажется, он адекватный, хотя раскрепощен немного больше, чем надо, и еще больше развязен. Но, делать нечего, снимаю туфли, джинсовку, которую кладу рядом с ветровкой Юры.

– Пошли, – Юра подзывает меня рукой, – я все покажу тебе, чтобы ты чувствовала себя, как дома.

Вот это вряд ли. Но иду за ним.

– Тут кухня, все, что найдешь в холодильнике – твое. Роза приходит раз в неделю, готовит и прибирается. Этого хватает, я ж всю неделю в школе, тут только на выходных. С техникой разберешься. Посуда в шкафах, потом посмотришь. Грязную складывай в машину, – он открывает посудомойку. – Кстати, хочешь выпить?

Это не совсем вопрос, потому что Юра достает из холодильника две бутылки пива, открывает их, одну протягивает мне.

С чего он взял, что я буду? Хочется возмутиться. Но он делает несколько глотков из бутылки и это выглядит так вкусно, что я решаю не строить из себя принцессу, как он выразился, и тоже делаю пару глотков из горла.

Юра выходит из кухни, я следую за ним.

– Это ванная.

Нет, это не ванная комната. Это – моя мечта! Она огромная. Она ослепительно белоснежная! Она ярко освещена! Тут теплый пол, такой теплый, что мои уставшие, замершие ножки могли бы сейчас кричать от удовольствия, если бы умели. Посередине комнаты стоит огромная джакузи! Я уже хочу поваляться в ней. На одной стене висит плазма и колонки. Да тут можно жить! Другая стена полностью зеркальная. В углу шкаф, который Юра открывает.

– Тут чистые полотенца и халаты.

Действительно, в шкафу ровными стопочками разложены белые полотенца, висят несколько халатов. Зачем так много?

– Тут, – он открывает закрытую полку, – новые комплекты для умывания, щетки и все дела.

На полке в ряд стоят различные бутыльки, лежат запакованные щетки и мыльца. Я словно в дорогом отеле.

– Тут, – открывает еще один шкаф, – сушилка. Мы вешаем сюда наши полотенца.

Шкаф поделен на шесть секций, и только две из них свободны. В остальных висят полотенца, халаты, сложены предметы гигиены.

– Кто это – мы? – интересуюсь я.

– Это мое, – указывает он на одну секцию. – Это парней. Олег, Миха, Леха. Они тут часто бывают.

Юра видит на моем лице непонимание, и поясняет.

– Тина, они твои одноклассники.

Точно! Трое веселых парней. Вечно ржут над чем-то, прикалываются над ребятами.

– Ну, и тут душ, – указывает на кабинку.

Мы выходим.

– Тут туалет.

Вот туда я сейчас бы забежала. Одна, естественно.

Проходим в огромную комнату. Полагаю, это холл.

– Это зал, – Юра подтверждает мои догадки. – Ничего интересного.

Очень даже интересно! Круглая комната с белыми стенами утопает в цветах! По периметру стоят несколько диванов и кресел, в середине круглый стеклянный столик, на стене самая большая плазма, которую мне довелось видеть, под потолком, как и в ванной, развешаны колонки. Пол устлан мягчайшим, светло-зеленым ковром. А вместо люстры с потолка свисают десятки хрустальных бус разной длины с маленькими лампочками на концах.