Он не ошибся. После третьего бокала шампанского Машино лицо раскраснелось, а в глазах появился особый кокетливый блеск.

– И откуда ты такой взялся? – поинтересовалась Арлин, отламывая кусок швейцарского шоколада.

– Зона 227А, к северу от Кежмы, – отрапортовал Вася. Он твердо решил с самого начала говорить Маше правду, и только правду, а там будь что будет.

– Так ты зэк? – удивилась девушка – Как же я сразу не догадалась! Ты, часом, не беглый?

– Ты что? Хочешь, я тебе справку об освобождении покажу?

– Да что я, милиция, чтобы справки рассматривать? – отмахнулась Арлин.

Джокер настаивал. Достав из внутреннего кармана пиджака аккуратно сложенную справку, он развернул ее и сунул ей под нос.

– Я просто хочу, чтобы ты убедилась в том, что я порядочный человек и что ты можешь полностью положиться на меня.

– Порядочные люди в тюрьме не сидят, – рассудительно заметила Маша.

– Говорят: от тюрьмы да от сумы не зарекайся, – возразил Вася. – В жизни всякое бывает. Порядочные люди встречаются и в тюрьме.

– И за что же ты сидел? Убийство, изнасилование, рэкет, кража со взломом?

– Не так романтично. Всего лишь неудавшееся компьютерное мошенничество.

– Ты что же, понимаешь в компьютерах?

– Я вообще очень умный, – решил сделать себе рекламу Вася. – И у меня масса достоинств. Впрочем, ты сама в этом убедишься, когда мы поженимся.

Маша прыснула от смеха.

– Поженимся! – с сарказмом воскликнула она. – Еще один кандидат выискался на мою голову.

– А что, у меня много конкурентов? – поинтересовался Джокер.

– Одному из них ты уже успел врезать по шее, – с довольным видом усмехнулась девушка.

– Так это был твой жених? – Вася почувствовал ревность.

– Это был мой босс.

– Твой босс? А почему он тебя бил?

– Он меня бил? – удивилась Арлин. – Ты что, так решил? Ошибаешься, дружок. Это я ему морду разодрала, а он, бедняжечка, только защищался.

Васе стало стыдно.

– За что ж я его так? – покаянно произнес он. – Я думал, что на тебя какой-то бандит напал.

– Правильно сделал, – приканчивая плитку шоколада, ободрила его Маша. – Бандит, он и есть бандит.

– Но ты же только что сказала, что он твой босс?

– Костолом – менеджер ансамбля «Путь Ермака», – пояснила Арлин.

– Тогда почему ты назвала его бандитом?

– А что ты думаешь, он таскается с ансамблем по поселковым клубам да по тюрьмам из любви к искусству? В нынешнее время альтруистов днем с огнем не найдешь.

– А зачем же он это делает? – с недоумением спросил Джокер.

– Ты что, вчера родился? Знаешь, что такое Сибирь?

– Большая холодная территория к востоку от Урала, покрытая лесом, болотами и лагерями, – как на уроке в школе, ответил Вася.

– Ошибаешься. Сибирь – это пушнина, Сибирь – это золото, Сибирь – это алмазы.

– Твой друг что, занимается контрабандой пушнины, золота и алмазов?

– Вот тут ты попал в точку.

– И ты тоже замешана в этом?

– Увы. Я всего лишь артистка ансамбля, получающая двести долларов в месяц.

– Двести долларов? – не поверил Вася. – Так какого рожна тебе это надо? С твоими данными ты в любом приличном ночном клубе заколачивала бы по меньшей мере штуку, не говоря уж о том, что с твоей подготовкой, играя в покер, ты бы озолотилась за неделю.

– Не упоминай при мне об игре, – болезненно скривилась Маша. – Не сыпь мне соль на раны.

Пару минут Джокер сочувственно помолчал.

– Ты что, играла? – наконец спросил он.

– Я – нет. А вот мой папаша играл.

– И что?

– А то, что я обещала пять лет вкалывать на Костолома, чтобы родного папочку не прикончили за карточные долги.

– Плохо, – согласился Вася. – И эти пять лет закончились?

Девушка отрицательно покачала головой:

– Прошел только год и два месяца. Больше я не смогла выдержать.

– Что же будет теперь с твоим отцом?

– Пусть выкручивается как знает. И вообще я не представляю, где он. За все это время он мне даже письма не прислал. Я пыталась разузнать что-либо о нем, но он как сквозь землю провалился. Наверное, залег на дно или играет в каком-либо городе, где его никто не знает. Отец обычно не засиживается долго на одном месте.

– Через двадцать минут наш самолет приземлится в аэропорту города Сочи. Пожалуйста, потушите сигареты, приведите спинки кресел в вертикальное положение и застегните привязные ремни, – объявила стюардесса.

– Смотри, внизу море, – сказал Джокер, указывая в иллюминатор. – Забудь о прошлом! Мы вступаем в новую, прекрасную жизнь.

– Твоими бы устами да мед пить, – с сомнением откликнулась Маша.

В зале ожидания ханты-мансийского аэровокзала Костолом, обхватив голову руками, покачивался из стороны в сторону на жесткой деревянной скамье. Пару минут назад сообщили, что в связи с обильным снегопадом все вылеты отменяются как минимум на сутки.

– Твою мать, твою мать, твою мать, – бормотал Костолом, тихонько подвывая от ярости и отчаяния.

Хосе Мануэль тоже подвывал, но совсем по другой причине. Скользкий, подвижный, как змея, язык длинноногой модели выделывал нечто невообразимое с его половыми органами.

«Где я, в аду или в раю? – думал журналист. – Если она продолжит в таком духе еще пару минут, я или умру от разрыва сердца, или женюсь на ней, клянусь моим фотоаппаратом!»

Они были дома у Мириам.

– Зачем нам идти в ресторан? – сказала Хосе Мануэлю модель. – Я сама приготовлю для тебя ужин, а заодно посмотришь, как я живу.

Нужно ли говорить, что журналист с энтузиазмом принял предложение.

Квартира Мириам располагалась в Педральбесе, самом престижном районе Барселоны.

– Ого! Да это настоящее любовное гнездышко, – присвистнул Чема. – Ты сама обставляла квартиру?

– Я заплатила декоратору два миллиона песет, – сказала модель. – Но он сделал все в соответствии с моими пожеланиями. А вот и мой рабочий инструмент, – добавила она, указывая на огромную круглую кровать, застеленную шелковым покрывалом цвета морской волны. – Она обошлась мне в целое состояние. Только попробуй, какой упругий и удобный матрас!

Залившись русалочьим смехом, модель толкнула журналиста, и он повалился на бирюзовое ложе любви. Имитируя грациозные кошачьи движения, Мириам взобралась на кровать вслед за ним и встала на четвереньки в такой позе, что ее платье задралось, обнажив миниатюрные прозрачные кружевные трусики.

Чема всегда был поклонником дорогого женского белья.

– Какие очаровательные трусики! – воскликнул он.

– Я дарю их тебе! – в неожиданном порыве щедрости воскликнула модель.

– В самом деле?

– Забирай! Они твои!

Журналист мягко провел пальцами по бедрам модели, сдвигая кружева вниз.

– То, что под ними, мне нравится еще больше, – прошептал он, целуя черный треугольник волос.

– Ты не возражаешь против телячьей отбивной? – спросила модель сорок минут спустя, когда Чема почувствовал себя полностью вымотанным. Невероятная сексуальность модели удивила даже его, многое повидавшего на своем веку. Мириам ухитрилась кончить шесть раз, и ее оргазмы сопровождались столь выразительными и артистичными стонами, вскриками и судорогами, что Хосе Мануэль, восседая на ней, чувствовал себя неистовым богом любви, преследующим обезумевших от страсти вакханок на просторных лугах Эллады. То, что модель может притворяться, как-то не приходило ему в голову. Это было бы слишком оскорбительно для его мужского достоинства.

Телячья отбивная, сопровождаемая вином «Бычья кровь», позволила журналисту восстановить силы, и парочка приступила к новому раунду на круглой арене любви.

Хосе Мануэль почувствовал, как что-то взорвалось у него внутри, и горячая сперма выплеснулась наружу, залив смуглое лицо модели.

С тихим стоном наслаждения Мириам принялась размазывать сперму по лицу и шее.

– Семя такого мужчины, как ты, – лучшее косметическое средство, – прошептала она, вытягиваясь на кровати рядом с журналистом и всем телом прижимаясь к нему. – Я люблю тебя.