— А если я выйду за Мейера замуж, его нельзя будет изгнать из Вилерии? — спросила я, беря из рук целителя кружку.

— Хороший вопрос. Запишите его и задайте потом юристу. Мне думается, что это должно сработать, так как наказание изначально наложено не на него. Насколько я разбираюсь в законах, насильно его выгнать не может никто, только если он сам решит на себя это наказание взять. Другое дело, что ни один вилерианец никогда не позволит плохо обращаться со своей матерью. Мейеру сейчас не позавидуешь, тут даже говорить не о чем, никто не хотел бы оказаться на его месте. Но он взрослый мужчина и воин, за которым стоят семья и клан. А вы — растерянная девушка, измученная перипетиями судьбы. Волнуйтесь за себя, — резонно предложил врач.

— Но я его люблю…

— А себя не любите?

Я выразительно закатила глаза и сделала большой глоток уже не горячего, но всё ещё тёплого отвара.

— Люблю.

— Вот и всё. Завтра мы с вами снова побеседуем, если вы будете в настроении. Вы мне обязательно расскажете, как смогли подать в суд, будучи связанной клятвой о неразглашении. Это очень интересно. Вы — неординарная личность, кона Елизавета, и я рад нашему знакомству, пусть и при таких обстоятельствах. Отдыхайте, набирайтесь сил и помните, что всё будет хорошо. Я бы на месте вашего Мейера приложил все усилия, чтобы быть с вами рядом. Так что решение он обязательно найдёт. А вы просто доверьтесь ему и позаботьтесь о себе. Договорились?

— Да.

Когда целитель ушёл, я поела, искупалась и завалилась в постель. И чем дольше обо всём этом думала, тем сильнее убеждалась в правоте доктора. В конце концов, если Мейер меня действительно любит, то найдёт способ как-то эту ситуацию разрулить.

С этими мыслями и уснула. Отвар свою задачу выполнил.

Мне, разумеется, приснился Мейер, но я не сразу поняла, что это не просто сон, а связь.

— Мейер, всё хорошо? — с тревогой спросила я, обнимая его.

Он кивнул и показал ладонь со святящейся клятвой.

— Ты поклялся со мной не разговаривать? — догадалась я.

Он снова кивнул и вопросительно посмотрел на меня.

— Я в порядке. Клиника нормальная. Не та, где мы были с тобой, но тоже со всеми удобствами. Палата большая и светлая, мебель красивая, унитаз золотой. Всё как в лучших домах. Меня напоили успокаивающим отваром. Целитель сказал, чтобы я не волновалась, а решение ты найдёшь сам.

Мейер активно закивал и улыбнулся. От сердца отлегло.

— Ты злишься на меня за то, что я подала на вас в суд?

Он отрицательно покачал головой и прижал мою ладонь сначала к своей груди, а потом к губам.

— Как твоя мама?

Вилерианец неопределённо пожал плечами, а потом изобразил утирание слёз. Понятно. Я бы на её месте тоже плакала. Пусть плачет. Ничего, иногда полезно.

— А ты?

Мейер показал пальцем на меня и расширил глаза. Видимо, это означало, что я важнее. Чёрт его разберёт. Или дьюк, так как на Вилерии чертей нет.

— Обещаешь не делать глупостей и найти выход?

Он уверенно кивнул и снова поцеловал моё запястье.

— Ну хорошо, — окончательно успокоилась я. — А то мне показалось, что ты собрался третий раз меня оставить.

Мейер отрицательно покачал головой, а потом просто обнял, и я наконец действительно расслабилась и отключилась.

Следующие дни провела по-пенсионерски. Ела, пила, спала, гуляла в небольшом саду внутри клиники в разрешённый час (у каждого пациента своё время) и говорила с доктором. А ещё думала. На пятый день возникло желание с кем-нибудь поругаться в очереди, а на седьмой — поехать в час пик на рынок в другой конец города, потому что там продаётся более хрустящая капуста.

Палата, в которой меня поселили, скорее походила на номер в фешенебельном отеле. Светло-бежевые полы и стены, мебель из тёмного дерева с позолотой, шикарные шерстяные ковры на паркетном полу. Уютно, ненавязчиво, нейтрально. Здесь приятно было находиться. Окна смотрели на город, и с высоты третьего этажа открывался отличный вид.

Жаль только, что эти окна были забраны магическими решётками. На второй день я попыталась высунуться наружу и упёрлась руками в невидимую преграду. От прикосновения по ней прошла голубая волна, и я долго завороженно наблюдала за переливами магии.

Мейер мне больше не снился — видимо, заряд магии опять кончился. Не очень я хорошая батарейка, всё время норовлю сесть, а то и прилечь.

Зато у меня появилась масса времени подумать о словах доктора. Вляпываться в созависимые отношения действительно не хотелось, но чем дольше я обкатывала всю эту неправильную и странную ситуацию в голове, тем страннее вырисовывалась картинка.

Мейер мне нравится. Не просто потому, что он высокий, накачанный, с приятным голосом и хорошо ко мне относится. В нём есть глубина, которая откликается лично мне. Рядом с ним легко. Не нужно пытаться стать лучше, произвести впечатление, втягивать живот и краситься до того, как он проснётся. Рядом с ним комфортно, безопасно и спокойно. Именно поэтому меня так задел наш разрыв.

Хотя доктор прав. Я справлюсь и сама. Мы обсудили разные варианты обучения и устройства на работу, которые можно было бы выбрать. В общем, не пропаду.

Но с Мейером — лучше. А ещё я наконец сформулировала то, что меня не устраивало в наших отношениях с самого начала.

Я не хочу за него замуж.

Вот так. Да, влюбилась, да, хотела бы быть рядом, но замуж не пойду. Не сейчас. И ему придётся принять этот факт. А в остальном я готова на уступки. Мейер наверняка захочет вернуться обратно в Листаматур. Ничего не имею против, Файмарг успел опротиветь.

Я бы с удовольствием занялась обустройством дома, исследованием местных рынков, обучением магии. Попутешествовала бы. А замуж можно выйти когда-нибудь потом, если захочется. Доктор говорит, что первые год-два переселенки не могут иметь детей, организм к такой нагрузке пока не готов. А если нет детей, то к чему торопить события? Лучше пожить какое-то время рядом, притереться, составить план-схему недостатков партнёра и только потом давать друг другу клятвы.

А ещё нужно присмотреться к поведению коны Ирэны. С одной стороны, в чём-то её можно понять. С другой — абсолютной уверенности в её раскаянии у меня пока нет, а свекровь — это очень важный фактор при принятии решения о замужестве. Что если она начнёт гадить исподтишка, а Мейер окажется патологическим ревнивцем? Нет уж, лучше заранее знать, в какой омут собираюсь нырять.

Ещё я много думала о мести и пришла к выводу, что она не залечивает боль и не приносит того удовлетворения, на которое надеешься. Да, она даёт силы, но выжигает душу. А ещё она практически никогда не получается именно такой, какой её задумывают. Жизнь вносит свои коррективы всегда, и мстящий либо создаёт самому себе вагон новых проблем, либо просто остаётся выжженным дотла. Нельзя жить местью, потому что она не оставляет места ничему другому. Нельзя жить обидой, потому что она отравляет сознание. Нельзя жить прошлым, потому что оно лишает будущего.

Вот такие простые истины. Об этом говорят все, но по-настоящему прочувствовать нужно самому. Иначе — никак.

В общем, приходилось признать: судьи и правда действовали в моих интересах. Понятно, что их решение было ангажированным политически, но целители мне в итоге действительно помогли. Я успокоилась, выспалась и даже немного поправилась.

Поэтому, когда поздно вечером восемнадцатого числа меня к себе вызвал врач, я шла к нему с лёгким сердцем.

— Кона Елизавета, как ваше самочувствие? — спросил конкор Лаен, отворяя передо мной дверь кабинета, вероятно, услышал мои шаги по пустому коридору.

Я даже постучаться не успела, а он уже приглашал внутрь уютного кабинета с двумя рабочими столами и обтянутым бархатом диваном в углу. Подоконник, шкаф у окна и одну столешницу целиком занимали книги, бумаги, истории болезней, несколько рукописей, над которыми активно работал целитель. Мне повезло попасть в руки местного основоположника теории психоанализа, и с ним было невероятно интересно беседовать, а от термина «созависимость» он пришёл в бурнейший восторг.