Во второй половине дня мы, молча толи, позавтракали, толи пообедали и отправились в таиру.

***

Я почти два часа плавала в пустом бассейне. Теперь я знаю, тут везде камеры, и братья — вуайеристы, то есть вайоры, уже наверняка определили, где я. Почти не прикоснувшись к ужину, и не отвечая на многочисленные вопросы девочек, ежеминутно ожидая вызова в гостевую спальню, ушла в свой альков.

Утро началось с пробежки. Как же я соскучилась по таким нагрузкам! Нет, тренировки в эти два месяца случались, но одно дело пробежка по довольно ограниченному пространству корабля, другое — пробежка на прохладном, чистом воздухе, среди кустов, деревьев и цветов. Кстати подвяли листья аргулии обыкновенной, а бессарринка почти замерла в росте, надо спросить у господина Ихто в чем дело. Сдается мне, что кто-то переборщил с удобрениями и поливом. А ещё я очень соскучилась по Лизуше. После пробежки понеслась не в душ, а в медицинский блок, док клятвенно заверил, что будет ухаживать за моим питомцем, пока меня не будет. Приближаясь к кабинету, в котором обычно обитал Кууарех, услышала разговор.

— Может быть, вы уже отключите её маячок в хтэ? — орал док, — эта дрянь не позволяет точно определять периоды её овуляции.

Лениво-спокойный голос Кая ответил:

— Нет! Только благодаря её маяку, мы узнали, что Лана на территории наемников.

Я резко затормозила. Глянула на засиявшим белым хтэ — яростью. Предатель! Постаралась успокоиться. У дока в кабинете приборы, отслеживающие состояние, передаваемое хтэ каждой девушки.

«Я иду к Лизуше, я иду к Лизуше, я иду к Лизуше», — как мантру твердила я, глядя на хтэ, вот он стал бледно-голубого цвета, цвета спокойствия, правда, если присмотреться, нет-нет на ладони вспыхивали всполохи ярко-белого цвета.

— Привет док, — широко улыбнувшись, поприветствовала я доктора Кукареку, — здравствуй, Кай, — чуть склонив голову, поздоровалась с хозяином, и, посмотрев на дока спросила, а где мой Лизун?

Док замахал руками. Чего это он так возбужден? Он поманил меня за собой, а когда я вошла в соседнюю больничную палату, то обомлела — она вся была в стеблях и листьях. А когда я вошла на свободный от этого буйства растительности пятачок помещения, чей-то подростковый голос возрадовался:

— Мамочка вернулась!

Чё?!

Меня тут же оплели стебли и листья. Больно не было… было похоже на крепкие объятия. Тот же голос воскликнул:

— Я соскучился, мамочка!

Кай, который шел позади дока, ринулся обрывать листья и стебли, пытаясь освободить меня, раздался громкий вой:

— Ааааа!!! Больно!!!!

И сообразив, я закричала:

— Не смей, не смей Кай, это Лизун. Он не сделает мне больно!

Вопли прекратились, а я осторожно попросила:

— Лизуш, отпусти меня.

Ветви и листья тут же отступили, а я снова попросила:

— Хороший мой, можно на тебя взглянуть?

Внезапно листья, ветви, стебли поднялись к потолку и я увидела тело худого зеленого травянистого подростка, ногами уходившего в горшок. На меня смотрели тёмно-зеленые глаза-плошки, из которых скользил на пол сок, рот растения странно кривился.

Я подошла к подростку и обняла его, виновата твердя:

— Лизуш, я же не зала, что тугодумы-вайоры не распознают викарийца, да и я сама хороша, не определила твою расу. Ты прости меня, я даже подумать не могла, что ты не простой горшечный цветок…

Я гладила плечи своего приёмыша. И шептала:

— Господи, я же не знала, что ты — викари. Теперь все будет хорошо, теперь мама рядом…

Рядом закашлялись. Я зло обернулась:

— Вы не могли мне сразу сказать о его изменениях? — наставив палец на Кая, я наступала на него, — вы заставили моего мальчика страдать в этом темном, тесном помещении!

— Милый — повернулась я к Лизушу, ты можешь ходить?

— Я боялся пробовать, мама. Но кажется, могу.

— Ну! зови Лэна! — прикрикнула я на Кая, — Вы будете придерживать Лизуша. Мы будем учиться ходить!

— Мне кажется, надо избавиться от излишней растительности, — нерешительно вставил доктор Кууарех. Она будет мешать….

Я фыркнула:

— Если бы ты мне поставил полный курс ботаники, а не школьную программу, я бы могла точно сказать, надо или нет убрать лишнее и что вообще из этого, — я осмотрела листья и ветви, — лишнее.

Его листочки мелко затряслись:

— Я боооюсь, — захныкал он.

— Док, — чтобы через двадцать минут у меня была информация о том, можно ли срезать эту растительность и как это сделать безболезненно.

Кукареку сдуло.

Вечер прошел странно — доктор под наркозом, подходящим для существ, имеющих растительное происхождение, срезал лишние ветки, побеги, стебли, листья. Оставили листья, напоминающие пышную шевелюру только на голове. А затем мой малыш сделал первый шаг. Когда Лэн и Кай, поддерживая Лизуша под локти, помогли вытащить из огромной садовой чаши сначала одну зеленую ногу, с восьмипалой ступней, затем другую. Из моих глаз потекли слезы.

Вайоры, поддерживая Лизуша, помогли ему сделать несколько шагов, потом мой зелёный сын заявил:

— Я сам!

Парни отпустили его, а викари сделал первый шаг, балансируя руками — веточками. Он сделал шаг, другой, а затем закачался и начал заваливаться вперед. Я завизжала:

— Держите!!! Держите его!

Вайоры бросились к Лизушу, они успели подхватить его в последнюю секунду.

Я шумно выдохнула и обратилась к викари:

— Док сказал, что для восстановления сил, тебе надо сутки пробыть в земле. Обещаю, завтра приду, и мы попробуем ещё.

Я повернулась к Каю и Лэну:

— Так ведь?

Они, переглянувшись, синхронно закивали.

А я зевнула и побрела в гарем. Если повезет, я успею на конец ужина.

Не повезло. Я завалилась спать голодная. Проснулась оттого, что было жарко. Попробовала повернуться и запуталась в руках и ногах. Спросонья только простонала:

— Опять?

— Очень хочется спать, Лана — прошептали над ухом. Я даже не разобрала, кто из братьев — вайоров сказал это. Утром я проснулась одна, в спальне Лэна, и как обычно, когда меня сонную переносили в спальню кого-то из братьев, своей одежды я не обнаружила.

— Ну хотя бы запас халатов в своих гардеробных держите, — фыркнула я, одевая футболку Лэна и его пижамные штаны. На завтрак я явилась в таком виде. Мое появление никого от завтрака не отвлекло, и только Ирин недобро посмотрела на меня и ткнулась в свой планшет, вяло тыкая гшихрти (аналог нашей, земной вилки, только зубчиков было не три или четыре, а шесть) в сыр и мясную нарезку.

Завтракать пришлось условно — не хотелось наедаться и пропустить свою тренировку. Переодевшись и схватив свои метательные ножи, я, сделала разминку и потрусила по дорожкам сада. Пробежку закончила у знакомой тренировочной площадки. Походив, поразмахивая руками, двинулась на позицию для метания ножей. Достала нож, взяла его за лезвие и постаралась без размаха кинуть в цель. И почти сразу зашипела от досады:

— Плохо!

Нож вонзился далеко от «яблочка». Сказались два месяца отсутствия тренировок по метанию ножей. Я выхватила свой следующий клинок и тут же чуть не уронила его — раздался громкий пронзительный тревожный сигнал. Не знаю, что это такое, но очень походило на сигнал тревоги.

Я рванула в таиру. Там мой Лизуш! Я не могу его оставить одного! Он, наверное, очень испугался! На пороге столкнулась с Сияликэ. Эта зеленокожая ведьма схватила меня за руку и потащила за собой. Пока я испуганно озиралась, послышалось шипение и я не успев опомниться, полетела в темноту. Упала на четвереньки и зашипела от боли. Осмотрелась, заметила бледно-зеленый огонёк панели управления дверьми и поползла к ней. Встав на ноги, принялась барабанить по двери, меня кто-то оттащил от нее, раздался тихий голос Юиль.

— Тише, это нападению на таиру, не первое и не последнее. В этом схроне нас не найдут. Он надежно укрыт.

Я молча кивнула, и только через пару секунд сообразила, что этот кивок никто не увидит. Я молилась, чтобы все, в том числе и вайоры остались живы. Очень переживала за Лизуша, но та же Юиль хихикнула: