— Маше только будет семнадцать, но она уже многое умеет. А в уставе университета подчеркивается, что работать и служить имеют право только те, кому исполнилось восемнадцать. Но нам необходима работа, — она понурила голову. — На некоторые уступки готова, не выгоняйте нас.

— Что-то я запутался, — покачал головой. — В уставе действительно есть возрастные ограничения, тут вы правы. Но они для преподавателей и их помощников. Ваша сестра к таковым не относится.

— Правда⁈ — с надеждой выдохнула целительница.

Молча кивнул, а потом уточнил:

— А про какие уступки речь?

— Отдельные палаты, средства от похмелья, средства от срамных болезней, возможность проведения абортов…

— Чего? — перебил я госпожу Лисицину. — Вы о чем, черт возьми⁈ Это же не дом удовольствий!

— Но мне настоятельно рекомендовали, — растеряно произнесла целительница.

— У вас есть кофе или чай? — устало поинтересовался я. — Подозреваю, разговор у нас окажется долгим. Сегодня какое-то время потрясений!

— Александр Иванович, вы точно не в курсе? — удивленно спросила Оксана Игоревна.

— Нет, — коротко ответил ей и попросил: — Налейте хоть стакан воды, а то от негодования взорвусь.

— Проходите, — посторонилась та. — Заодно и посмотрите, что у нас и как, а я попрошу Машу кофе сварить.

— Маша — сестра? — уточнил я, проходя в небольшой холл и рассматривая висящие на стенах плакаты, призывающие к правильному питанию, уходу за собой и оказанию первой помощи пострадавшим.

— Да, — подтвердила Лисицина и в такт ее словам раздался тонкий голосок:

— Все поняла, сейчас кофе вариться поставлю!

Оказалось, что целительница в курсе многих дел, о которых я не подозревал. Некие чинуши провели не только с ней беседу, но и некоторыми преподавателями, настоятельно тем рекомендуя относиться к некоторым студентам уважительно и всяческих тех защищать. Разумеется, ставить плохие оценки или делать выговоры, чтобы не помышляли!

— И кто же у нас такой умный? — зло спросил я.

— Поговаривают, что это из-за княжны, принцессы, сына и племянника казначея, младшего брата министра просвещения и детей каких-то глав кланов. Всех тех, для кого подготовили отдельное общежитие, — поделилась слухами целительница.

— Если кто-то не пожелает учиться на общих основаниях, то удерживать их не стану, — хмыкнул я, понимая, что наживу недовольных.

— Рада это слышать, — с облегчением выдохнула целительница.

— Насколько понимаю, вы проживаете на территории университета, в одном из домов для преподавателей, правильно? — делая небольшой глоток вполне себе хорошо сваренного кофе, уточнил я.

— Да, все верно, в том числе и в столовой для нас с сестрой места отвели, — ответила Лисицина. — Господин Штерн позаботился, а еще он сказал, что вы человек слова. И все же, немного переживала, что окажетесь другим, — призналась моя собеседница, не подозревая, что попала под действие руны откровенности.

— У вас с сестрой неплохие задатки, — потер я висок. — Наш подход к лечению больных разнится. Использую рунные плетения, а вы черпаете целебную силу в источнике. С некими азами попрошу ознакомиться, пришлю к вам свою помощницу, чтобы не произошло недопонимание.

— Было бы любопытно, — осторожно сказала Оксана Игоревна.

Мы еще побеседовали, но на отвлеченные темы. Меня больше интересовало, как госпожа Лисицина устроилась на работу в университет. Удивительно, но все оказалось банально. Прочла заметку в газете и подала прошение, которое утвердили после собеседования. Других желающих она не видела, скорее всего, из-за невысокой оплаты. А сестрам особо выбирать не приходилось. В столицу приехали из какого-то провинциального городка, где им не нашлось работы. В университете же график сложный, выходных нет, необходимо в лазарете большую часть времени находиться, а отдых наступит в каникулы, когда студенты разъедутся. Зато сулили премии и обеспечивали жильем. Подозреваю, обманули неопытную целительницу, заплатили копейки, а обещанные каникулы она не увидит. Скорее всего, не все студенты разъедутся, часть их останется, а следовательно, и лазарет обязан работать.

— Вам известно, что я врачеватель? — задал вопрос госпоже Лисициной.

— Слышала, — подтвердила та. — Филипп Генрихович восхищался, утверждал, что не так давно ослеп и ему никто не мог помочь, а вы вернули ему способность видеть. Это так?

— Да, он не соврал, как бы это неправдоподобно не выглядело, — чуть улыбнулся я, зная, что слова Штерна обо мне большинство воспринимают как выдумку. — У меня даже имелся собственный кабинет и уже с помощницей обзавелись неким кругом пациентов. Но речь о другом, если потребуется, вам позволю покидать территорию университета.

— Но как же… — растерянно оглянулась целительница. — Маша не справится, а травмы получить молодые люди могут в любой момент.

— Вы только меня предупреждайте, когда и на сколько собираетесь уйти. — Хорошо?

— Планируете меня подменять?

— Да, — коротко подтвердил, а потом добавил: — При возникновении любых проблем — обращайтесь. Обязательно найдем выход. Кстати, помните, что за своих работников отвечаю, как и за студентов, в обиду никого не дам.

— Господин Воронов, вы меня удивили, — призналась целительница. — Или есть какой-то подвох?

— Убеждать не собираюсь, — пожал плечами, понимая, что эта женщина мне нравится, как партнер. — Да, предварительно, хотел бы сделать еще предложение.

— Надеюсь не руки и сердца? — чуть кокетливо поинтересовалась Оксана Игоревна.

— Простите, мы мало знакомы, — оценивающе на нее посмотрел, медленно и демонстративно ведя глазами сверху вниз, как бы раздевая собеседницу. У той покраснело лицо, но на губах мелькнула улыбка.

— Открою вам одну тайну, — чуть наклонилась ко мне, — я замужем, но муж далеко и не знает, где нахожусь.

Женщина резко отпрянула и нахмурилась. Судя по заметавшимся всполохам в ауре, она от себя такого не ожидала. Явно собиралась хранить в тайне этот секрет. Почему призналась? Мы познакомились пару минут назад, и госпожа Лисицина действовала очень осторожно, следила за словами. Да, помню, что применил одно хитрое плетение, но оно не для откровенности.

— Ничего страшного, меня не интересуют чьи-то семейные проблемы, — спокойно ответил, а потом добавил: — От своих слов не отказываюсь, принуждать жить и работать по своим правилам никого не собираюсь. Только по согласию, — вновь взглянул в глаза целительнице, и та прикрыла веки в знак согласия.

Неужели так просто готова сдаться и стать любовницей? Или мы о чем-то разном думаем? Хотя, допускаю, что она соскучилась по крепкому плечу, пусть и временному. Так, об этом на досуге подумаю, а то что-то саламандра подозрительно нервно заерзала. Похоже моей татуировке понравилась ящерка княжны, с которой еще не порвал привязку. Какие тут шашни на стороне! Софи мгновенно узнает, как со мной встретится, что с кем-то переспал, если только не пройдут сутки с этого момента. Нет, следует подготовится к обряду разрыва и как можно скорее. Госпожа Лисицина вполне себе ничего, фигурку оценить сложно, как бы не оказалась слишком худой, судя по изящным кистям рук.

— Не могу вот так сразу подтвердить, что согласна принять ваши правила, — медленно произнесла целительница. — Понимаете, присматриваю за сестрой, плохой пример ей подавать не собираюсь.

Хм, загадками говорим. Вполне возможно, что подразумеваем одно и тоже, но есть и другая вероятность. Однако, намек вполне прозрачный, чтобы при Марии не касался никаких скользких тем.

— За кого вы меня принимаете? — улыбнулся и головой покачал. — Не знаю, о чем подумали, но противозаконной деятельностью не собираюсь заниматься. Наоборот, хочу приносить обществу пользу. Как уже говорил, являюсь врачевателем, а университет возглавил из-за определенных просьб и, честно говоря, долгого раздумья. Тем не менее, на этом останавливаться не собираюсь. В планах открытие больницы, в том числе и для практики студентов. Разрешения получены, здание имеется, но пока не отделанное. К сожалению или счастью, средства из казны на эту деятельность не получить. Поэтому целительская помощь будет платной, но сумму за лечение планирую брать исходя из возможности больных. В некоторых случаях безвозмездно, даже не учитывая затраты на еду.