– Она вам нравилась?

– Да. Знаете, я раньше думала, что испанцы – гордые, замкнутые. А Рамона совсем не такая… была… Жизнерадостная, приветливая… Даже если мы случайно встречались на лестнице, всегда скажет что-нибудь приятное или просто спросит, как я поживаю…

Девушка всхлипнула.

– Я видел у нее в кабинете печатную машинку. Миссис Дэвис тоже работала машинисткой?

– Нет, она переводчица, работала дома. Делала переводы для издательства «Джордж Раутледж и сыновья»6.

Инспектор сделал пометку в своем блокноте и предположил:

– Судя по тому, как ее квартира – простите – довольно заметно отличается от вашей, зарабатывала миссис Дэвис неплохо?

– Наверно, – Джулия пожала плечами. – Одевалась она очень элегантно. Когда выходила, всегда надевала брошку или серьги, или браслет, а то и все вместе. Кольца вообще, по-моему, не снимала. И все украшения необычные – наверно, старинные.

Она говорила без всякой зависти.

– Миссис Дэвис кто-нибудь навещал?

– Несколько раз я видела, как к ней утром приезжали посыльные из издательства, забрать готовый перевод. Но чаще она, по-моему, сама отвозила.

– А вечерами? У нее бывали гости, друзья?

Девушка покачала головой:

– Не думаю, чтобы у Рамоны было много друзей. По крайней мере, я ни разу не видела, чтобы к ней вечером кто-то приходил. Мне кажется, обычно она оставалась дома одна. Иногда ходила в театр или просто погулять. Впрочем, я ведь за ней не следила – зачем мне? Да я и не люблю вечерами сидеть дома – у меня есть знакомые, с которыми можно встретиться после работы.

– Вчера вечером вы слышали какие-нибудь звуки из квартиры вашей соседки? Или, может быть, видели что-нибудь? Я имею в виду – что-нибудь подозрительное.

– Не совсем, – замялась Джулия.

– Как это понять?

– Я вышла на лестничную клетку, а Рамона вдруг выглянула. Увидела меня, поздоровалась.

– В этом было что-то необычное?

– Ну… я сколько раз до этого выходила куда-нибудь, а она никогда не выглядывала! Вот я и подумала: она кого-то ждала.

– Что заставило вас так подумать? – заинтересовался Найт.

– По-моему, она чуть-чуть разочаровалась из-за того, что это всего лишь я, – девушка слабо улыбнулась. – И потом, платье на ней было не домашнее, а нарядное, бархатное – то самое, в котором я ее сегодня… в котором ее…

– Вам не показалось, что миссис Дэвис была чем-то встревожена? Или напугана?

– Нет-нет, ни в коем случае! Она была в отличном настроении! Она знала, что я собиралась в гости к подруге, и пожелала мне хорошо провести время. Я поблагодарила и ушла. Все…

– В котором часу это было?

– В девять – в начале десятого. А вернулась я за полночь. Вчера ведь была суббота… Как же так? – жалобно спросила Джулия, большие карие глаза снова заблестели от слез. – Кто мог сотворить такое?! Рамона же, наверно, кричала, звала на помощь… А если бы я не ушла в гости?!

Инспектор вздохнул:

– Пока мне нечего вам сказать, мисс Флойд. Кроме одного: вы не должны себя винить.

Когда инспектор Найт вернулся в квартиру убитой женщины, стажер уже управился с отпечатками.

– Я отдал их и другие возможные вещественные доказательства одному из констеблей, которые забрали тело, – доложил он, – тот пообещал завезти их в Скотланд-Ярд.

Это название он произнес с удовольствием, явно испытывая гордость тем, что участвует в работе самого важного в стране полицейского учреждения.

Найт и Лейтон покинули квартиру и, поделив между собой четную и нечетную сторону улицы, отправились искать свидетелей.

Вечером в Скотланд-Ярде инспектор Найт и его помощник делились друг с другом добытыми сведениями.

– Мисс Флойд рассказала что-нибудь ценное, сэр? – с любопытством спросил Лейтон. – Она видела кого-нибудь подозрительного или слышала шум?

– В субботу вечером ее не было дома. Однако благодаря ей мы можем уточнить время убийства: от девяти до десяти вечера. Что удалось узнать вам?

– На этаже только две квартиры, – сообщил стажер. – Квартира миссис Дэвис находится в торце дома, а квартира под ней сейчас пустует, так что другие жильцы не могли ничего слышать. В соседних домах все словно вымерли. Я застал только сонную компанию студентов в доме напротив. У них вчера была вечеринка, но в окна они не смотрели.

– Мне тоже ничего не удалось выяснить, да и не у кого было. На улице работали лишь две лавки – мясная и бакалейная. Вчера они закрылись в восемь.

– Не знаю, как у вас, сэр, – осмелился поделиться Лейтон, – а у нас в Личфилде многие выезжают за город на выходные.

– У нас тоже. Видимо, преступник на это и рассчитывал. Вернее, как мы думаем, двое преступников. Завтра с утра мы с вами съездим в издательство, – инспектор заглянул в блокнот, – «Джордж Раутледж и сыновья», а вечером нужно будет еще раз пройтись по Фредерик-стрит.

– Да, сэр.

– Как с отпечатками обуви? У вас что-нибудь получилось?

– К сожалению, полных я не нашел, – огорченно вздохнул стажер, – только частичные. – Он разложил на столе листки бумаги. – Тем не менее, как видите, можно понять: один из преступников носит грубые ботинки с широкими носами, подбитые гвоздями; у второго обувь более изящная, на гладкой подошве, а размер, скорее всего, поменьше, чем у первого.

– Это уже неплохо. Давайте посмотрим, что мы прихватили из квартиры жертвы.

Найт с Лейтоном принялись бегло просматривать и сортировать свои находки. Вскоре на столе были аккуратно разложены три ровные стопки бумаг, связка писем и фотография в рамке с треснувшим стеклом.

– Все счета оплачены, – отметил инспектор, просмотрев первую стопку.

– У меня несколько контрактов на перевод. Вот у этого срок еще не вышел – наверно, миссис Дэвис как раз им и занималась. Здесь указан автор, – Лейтон прочел почти по слогам: – Хуан Валера-и-Алькала-Гальяно.

– А это, вероятно, сам перевод – листы лежали рядом с печатной машинкой. Что-то на историческую тему: «В 1705-м году он был возведен в достоинство гранда Испании первого класса… развернул мелкие операции с целью отодвинуть повстанцев от границы Арагона… стал командующим Арагонской и Валенсийской армий…»

– Письма… за несколько лет… только они на испанском. Все из Толедо.

– Дайте-ка взглянуть… Отправитель один и тот же… Последнее помечено прошлым годом.

– Фотография… Отпечатана в 1868-м году в Лондоне, студия «Эллиотт и Фрай»7…

На снимке была запечатлена Рамона Дэвис – молодая девушка экзотической, чувственной красоты, а рядом с ней – бравый английский офицер в парадной форме. Инспектор вытащил карточку из рамки и перевернул обратной стороной: никакой подписи.

– Вы сказали, владелец дома считал, что миссис Дэвис – вдова?

– Да, сэр. Вероятно, это ее покойный муж, – предположил стажер, кивая на фотографию.

– Скорее всего, так.

– Я все думаю, сэр: почему миссис Дэвис сама открыла дверь убийцам? Она их знала?

– Cоседке показалось, что вчера вечером она кого-то ждала, – припомнил Найт.

– Значит, этих двоих она и ждала. Она их впустила, между ними произошла ссора…

– Возможно и другое: миссис Дэвис впустила их по ошибке. Допустим, было так: она ждала кого-то одного, причем мужчину. Услышав стук в дверь, спросила: «Это ты, Джон?» Чего проще – ответить: «Да», и тебе открывают. Задумайтесь еще вот над чем: Фредерик-стрит – не самая престижная улица Лондона, там проживают люди со средним достатком; однако преступники явились именно к миссис Дэвис – следовательно, они знали, что у нее есть чем поживиться.

Констебль послушно задумался и вдруг сказал:

– Или Хосе.

– Что – Хосе? – не понял Найт.

– Если она ждала своего соотечественника, то могла спросить: «Это ты, Хосе?»

– Тогда она задала бы этот вопрос по-испански.