«Сэр Уильям прав, – думал Найт, уходя. – Скользкий тип. И, конечно, он не поверил моей выдумке о шайке».

Имя Мелвина Симса завершало список инспектора Найта. Он составил маршрут таким образом, что от антикварной лавки обаятельного торговца до цели его последнего на этот день визита можно было дойти пешком.

Квартал, куда он направился, получил название от холма Примроуз-хилл, расположенного к северу от Риджентс-парка. Когда-то в этих местах находились королевские охотничьи угодья, но сорок с лишним лет назад парламентским актом часть территории была открыта для публичного посещения, и с тех пор на холме образовался общественный парк, а у его подножия вырос тихий и зеленый жилой район. Не так давно в этом районе, недалеко от Фицрой-роуд, появилась группа необычных домов-студий – колония, специально построенная для художников.

Однажды, когда инспектор еще только переселился жить из Йоркшира в Лондон, ему захотелось увидеть, насколько велик этот город. Для этого он забрался на вершину холма Примроуз-хилл – и замер при виде открывшейся ему бескрайней панорамы серых стен и красно-коричневых крыш, среди которых, словно маяки, выделялись купол собора святого Павла, башни Вестминстерского дворца, церковь святого Климента Датского и – никуда не деться – фабричные трубы. Найт до сих пор помнил охватившее его тогда ощущение – оно было сродни тому, которое возникает, если стоять на вершине утеса, обрывающегося в море: хочется взлететь и нырнуть одновременно.

Колония художников – двенадцать небольших кирпичных домов-мастерских с остроконечными, похожими на пирамиды крышами – находилась в глубине квартала. Со стороны Фицрой-роуд к ней вел узкий проулок, по которому – с трудом – мог проехать экипаж. Дома примыкали друг к другу вплотную и располагались по периметру длинного прямоугольного двора. Построенные около десяти лет назад, они еще не успели закоптиться угольной пылью и сохраняли почти первозданный нарядный вид. Перед некоторыми были разбиты маленькие аккуратные цветники и стояли деревянные скамьи.

Найт остановился у нужной ему глухой массивной двери и постучал дверным молотком. Ответом была тишина. Инспектор с досадой подумал, что, должно быть, пришел слишком поздно и Брайан Шерман уже, наверное, отправился черпать вдохновение в каком-нибудь пабе. «Хотя, – подумал он, снова стуча и еще больше досадуя, – мог бы и поработать, ведь еще совсем светло».

Из соседнего дома, оживленно переговариваясь, вышли двое сильно бородатых мужчин. Заметив инспектора, они замолчали, а потом один спросил с любопытством:

– Вам нужен Шерман? На мясника вы не похожи.

Второй бородач крякнул и рассмеялся.

– Я не мясник, – сказал Найт, недоумевая.

– А, – сказал первый бородач и тут же утратил к нему интерес.

– Стучите громче, – посоветовал второй. – Он дома.

Художники возобновили разговор и удалились в сторону Фицрой-роуд. Инспектор с удвоенной силой забарабанил дверным молотком.

Через некоторое время дверь медленно приоткрылась, но не больше чем на три дюйма. В щели показалась половина лица – однако даже на этой половине ясно читался испуг. При виде Найта испуг сменился облегчением, дверь начала открываться шире, лицо показалось почти полностью, и приятный голос спросил любезно:

– Что вам угодно?

Инспектор представился, и дверь замерла.

– Скотланд-Ярд? Но почему…

– Я расследую убийство и опрашиваю всех, с кем жертва общалась в издательстве «Джордж Раутледж и сыновья», – строго сказал Найт. – Вы мистер Брайан Шерман?

– Да, это я. Но кого же убили?

– Вы, вероятно, об этом слышали: миссис Рамону Дэвис.

– Ах, да, переводчицу! Мне сказали в издательстве. Какая ужасная история! Но мы с миссис Дэвис почти не общались.

– Вы позволите мне войти?

– Да, пожалуйста.

Дверь наконец распахнулась настежь, и инспектор увидел молодого человека, чья внешность точно соответствовала описанию, которое дала Патрисия Кроуфорд. Сейчас поверх обычной одежды на нем был надет рабочий балахон до колен, какие носят художники, а за левым ухом торчала кисточка. Найт обратил внимание на его обувь – щегольские ботинки на гладкой подошве.

Миновав тесную прихожую, они прошли в мастерскую. Инспектор с любопытством огляделся.

Они находились в довольно просторном помещении. Привычный потолок здесь как таковой отсутствовал, что увеличивало пространство, а мансардное окно в скате крыши давало дополнительное освещение. Лестница в углу вела на антресоль, огороженную балюстрадой из плоских балясин и прикрытую цветастой занавеской. Из обыденных деталей домашнего интерьера здесь имелся только сложенный из серого гранита камин. Все остальное представляло собой настоящий художественный беспорядок: мольберт с начатой картиной; выставленные вдоль стен готовые работы; композиции для натюрмортов на специальных подставках (одно яблоко надкушено); кушетка с полукруглой спинкой, красиво задрапированная полотном темной материи (явно для натурщицы); небрежно сваленные рулоны холста; гипсовые копии голов античных статуй; стеллажи, где книги и журналы (довольно потрепанные) хранились вперемешку с предметами одежды и оплывшими свечами. Все это обильно дополнялось разбросанными повсюду принадлежностями для занятия творчеством.

Поскольку инспектор молчал, Шерман заговорил первым:

– Идеальное жилище для живописца: здесь светло, даже когда на улице пасмурно.

Найт понимающе кивнул и продолжал молча осматриваться. Художник снова заговорил:

– Извините, что пришлось ждать. Я был занят, увлекся и не сразу услышал.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.