– Тут все просто, – сухо отозвался тот. – Мне показалось, что вам нужна помощь, а я именно тот, кто мог бы вам ее оказать.

– В скромности вам не откажешь, – улыбнулась краешком губ археолог.

– Как сказал Ярослав Гашек: «Скромность украшает мужчину, но настоящий мужчина украшение не носит». Ну а если серьезно, то я немного беспокоился о вас. Извините, если показался чересчур назойливым.

– О нет, что вы! Наоборот, я благодарна вам. Очень. И вы совершенно не назойливы. Я знаю, о чем говорю. Три года назад к нам уже приставляли надсмотрщика… простите за откровенность. В отличие от вас, он совал нос во все, везде лез с советами. Короче говоря, рот его не закрывался ни на минуту. Работать в таких условиях было невыносимо. Я с трудом дождалась окончания сезона.

– Увы, с подобными людьми мне тоже приходилось сталкиваться. Умение молчать – вот, что отличает умных, в частности скромных, людей от глупцов, ибо скромный человек не любит много говорить. Он больше любит слушать. От слушания человек совершенствуется, от много говоренья – он только глупеет.

– Неплохо сказано, – окинув сидевшего рядом с ней мужчину взглядом, отозвалась Мадлен.

Оставшуюся до лагеря дорогу они проехали в полнейшей тишине. Никто из них не нарушал затянувшееся молчание. Молодая женщина то и дело поглядывала на инспектора, на спокойном лице которого трудно было прочесть, о чем он думает. Его невозмутимость каким-то странным образом передалась и ей. И если, выходя из отеля, Мадлен находилась в растрепанных чувствах и в полной растерянности, то теперь археолог знала ответы на некоторые вопросы.

– Арман, а вы не хотите совершить путешествие в Перу? – неожиданно спросила молодая женщина, когда машина остановилась возле лагеря.

Почему она попросила его поехать с ней, Мэд не знала. Этот вопрос вырвался у нее непроизвольно. Вероятно, виной всему была та пресловутая безмятежность, в которой пребывал инспектор. Вырвавшиеся ненароком слова привели молодую женщину в сильное смущение. Археолог покраснела до ушей и тотчас же отвернулась, стараясь скрыть волнение.

– В Перу? – брови дю Белле приподнялись вверх. – Вы сказали, в Перу?

– Простите, – попыталась отыграть Мадлен, окончательно сконфузившись. – Я не знаю, что на меня нашло. Мне… право, неловко.

– Да все нормально. Просто как-то неожиданно… Вы только скажите, а что вы забыли в Перу? И зачем вам понадобился я?

– Забудьте… спасибо большое, что подвезли. Да и вообще, спасибо за все: за машину, за поддержку. Была рада познакомиться с вами.

– Разве мы уже прощаемся? Насколько я знаю, сезон закончится лишь через две недели.

– Да, это так, но я завтра уезжаю, поэтому мадам Аллен и мои студенты закончат работу уже без меня. Прощайте!

Мадам Дюваль открыла дверцу и хотела было выйти из машины, когда услышала ровный голос инспектора:

– Мадлен, вам нужна помощь? Именно поэтому вы попросили меня поехать с вами?

– Н-нет, – опустив голову, тихо отозвалась она.

– А мне кажется, что да… единственно, вы почему-то боитесь признаться не только мне, но и себе. Я прав?

Молодая женщина молчала, беспокойно теребя ремень сумки. Неожиданно она почувствовала себя пятнадцатилетним подростком, сидящим рядом с тетушкой, учившей ее уму-разуму в то время, когда родители занимались своим бизнесом, и до детей им не было никакого дела.

– Итак, моя милая леди, вы ответите на вопрос или мне понадобятся средневековые клещи, чтобы вытащить из вас всю информацию?

Услышав подобные слова, Мадлен от возмущения подняла голову, чтобы высказать наглецу все, что думает о нем, но осеклась, уловив веселые искорки, заигравшие в его глазах. Нет, он не издевался над ней, а всего-навсего подтрунивал над ее страхами.

– Ну так что?

– Да, вы правы, мне определенно нужна ваша поддержка, – наконец-то призналась Мэд. – Я не могу ответить отказом…

– …той особе, которая приезжала в лагерь и к которой вы ездили сейчас, – уточнил инспектор.

– От вас ничего не скроешь, – невольно рассмеялась молодая женщина, – вы чересчур проницательны.

– Профессия обязывает, – тихо пробормотал ее собеседник и чуть громче добавил: – Вы не можете отказать, и что дальше?

– Но при этом голос разума говорит, чтобы я отказалась от поездки. На уровне интуиции.

– А вы часто прислушиваетесь к ней?

– Достаточно редко, – призналась Мадлен.

– Ясно… тогда смею предположить, что и в этом случае вы не будете на нее полагаться.

– А как вы угадали?

– Моя наблюдательность, – только и сказал Арман.

– Но мы не так давно знакомы с вами.

– Иногда достаточно один раз взглянуть на человека, чтобы составить о нем мнение. А иногда можно знать его много лет и не догадываться о темной стороне его души.

– Не могу не согласиться, – кивнула головой археолог.

– И?..

– Что «и»? – вытаращилась на него Мэд.

– Спросите еще раз, – Арман не отводил глаз, которые при искусственном освещении приобрели цвет карамели.

– Спросить о чем? Я… не понимаю.

– Понимаете, не лукавьте.

– Хорошо… вы правы, пора уже перестать чего-либо и кого-либо бояться, – сдалась археолог и, сделав глубокий вздох, задала вопрос: – Вы поедете со мной в Перу в качестве помощника и… защитника?

– Да, мадам Дюваль, я согласен… У меня как раз должен быть отпуск после вашей экспедиции. Но думаю, я смогу уладить этот вопрос с руководством, и оно отпустит меня раньше.

– Однако я хочу предупредить: ваш гонорар не будет слишком высок. Увы.

– Что ж… думаю, я смогу это пережить. В конце концов, спасать прелестных дам – это обязанность любого мужчины. Настоящего мужчины! А я же все-таки француз по матери, а она была из благородного сословия. Так что доблесть у меня в крови.

Договорившись встретиться с инспектором в аэропорту Рима через день, археолог вышла из машины и поторопилась в лагерь.

– Господин…

– Не надо имен, телефон могут прослушивать.

– Я понял, хорошо. Тогда и вы, пожалуйста, не упоминайте мое.

– Что вам стало известно?

– Мадам Дюваль завтра направляется в Рим, а затем, на следующий день, утренним рейсом в Перу со своей бывшей подругой, мисс Эванс.

– Куда конкретно?

– К сожалению, пока не смог выяснить. Но при первой же возможности я сообщу вам.

– Хорошо. Не выпускай их из виду. Мне нужно знать, что они затеяли… и как близко смогут подойти к тайне, которую я скрываю уже много лет…

Всю ночь, глядя в темноту, Мадлен не смыкала глаз, прислушиваясь к проливному дождю, барабанившему по палатке. Собрав вещи еще с вечера, молодая женщина лежала в спальнике с открытыми глазами, ибо заснуть ей так и не удалось, и ждала звонка будильника. По закону подлости время тянулось невыносимо медленно.

– Только половина пятого. Еще целый час ждать, – пробормотала археолог, включив фонарь и поглядев на часы. – Что я скажу Софи? Даже не представляю.

Мадлен и впрямь не знала, как она будет объяснять коллеге свой поступок: бросить раскопки, обменять работу всей жизни на какие-то фантастические камни с рисунками, обнаруженные усопшим братом бывшей подруги. Если бы кто-то пришел к ней с такими объяснениями, то Мэд покрутила бы пальцем у виска. И тем не менее через час с четвертью ей придется сознаться в своем скудоумии, по-другому молодая женщина не могла объяснить свой поступок.

– Ты спятила? – вытаращив глаза на коллегу, спросила мадам Аллен. – Это развод так подействовал на тебя? Ты соображаешь, что ты творишь?

– Вполне, – сдержанно ответила Мадлен, не смотря Софи в глаза. – Могу поклясться на Библии, что нахожусь в здравом уме и твердой памяти.

– Знаешь, а вот я сильно в этом сомневаюсь, – действительно с сомнением глядя на молодую женщину, произнесла та. – Я не понимаю, что происходит? Приезжает какая-то… ну уж прости за откровенность… ворона в павлиньих перьях, и ты практически сходишь с ума! Вспомни, сколько раз ты рассказывала мне о ней, о ее подлости и лицемерии.