Его щедрость придала ей решимости.

– Как жаль, что начался дождь. Я думала попросить вас отправиться в парк, чтобы я могла кое об чем с вами поговорить.

Он взглянул на проливной дождь на улице.

– Можем поехать в мой родовой особняк. Отец уже потребовал познакомить его с вами. Можем разделаться с формальностями, пообедать, а затем сбежать от него, чтобы поговорить с глазу на глаз. Вам это подходит?

Она кивнула, хотя мысль об отце Кевина заставила ее замешкаться. После тети Агнес и Фелисити она не ждала от его родни ничего хорошего.

Кевин взвесил положительные и отрицательные результаты дня. Было ясно, что в конторе Сандерса его присутствие вовсе не требовалось. Возможно, Розамунде просто хотелось, чтобы Кевин ее сопровождал, поскольку юридические тонкости пугали ее. Он решил это принять, хотя не очень-то поверил.

Ее просьба о разговоре показала, что, вероятно, она хотела его общества по иным причинам, нежели аренда дома и магазина. Решение проблемы дождя далось ему без малейших колебаний, пусть даже означало необходимость терпеть вмешательство отца. Он быстро смирился, потому что это показалось ему самым легким способом не расставаться с мисс Джеймисон.

Поняв и признавшись себе в этом, он погрузился в глубокую задумчивость до конца поездки. «Цель, осел ты этакий, состоит в том, чтобы сделать ее более управляемой, а не в том, чтобы сделать из себя идиота».

Она довольно долго возилась с ридикюлем, затем достала книгу и открыла первые страницы. Книга была не из дорогих, но обращалась она с ней как с сокровищем. Удивление, с каким она приняла ее, тронуло Кевина. Он догадался, что она нечасто получает подарки.

Он старался не смотреть на нее, но она сидела совсем рядом – очаровательная, спокойная, соблазнительная. Тут Чейз не ошибся в выборе слова. Она могла носить платье столь же бесформенное, как те мешки, что заказала для сестры-школьницы, и все же сводить мужчин с ума. Однако желтое платье и светло-зеленая накидка демонстрировали ее формы, несмотря на скромность наряда. Одной лишь близости к ней хватало, чтобы вызвать в нем возбуждение, которое было бы трудно скрыть. Он начал облекать свои мысли в форму на древнегреческом, чтобы избежать столь компрометирующего развития событий.

Ему и вправду требовалось задавить это неудобное влечение к ней, которое обещало во многом расстроить его планы. Впрочем, это не должно было составить особенного труда. В Лондоне сотни красивых женщин, и он редко их замечал. Он гордился, что не принадлежит к тем, кто тратит время и деньги на бессмысленные увлечения.

Дорога до дома заняла мучительно много времени. Кевин выпрыгнул из экипажа, как только лакей открыл дверцу, затем, опередив его, сам помог мисс Джеймисон выйти. Она еще не надела перчатки, и сквозь свою перчатку он ощутил тепло ее руки, отчего его мысли направились не туда, куда нужно. Вот досада.

Розамунда надела перчатки, пока они шли к двери, одновременно оценивая взглядом высоту и ширину здания.

– Ума не приложу, как вы могли счесть мой новый дом большим, если сами живете вот тут.

– Он слишком велик, особенно когда в нем остается всего один человек.

Дом был куплен с расчетом на множество будущих жильцов. Отец предвкушал большую семью, но так вышло, что его жена скончалась, рожая первенца.

Дворецкий открыл дверь и впустил их.

– Должен вас предупредить, что мой отец – человек оригинальный. Даже эксцентричный.

Она широко распахнула глаза.

– Правда, что ли? Уж и не знаю, как так получилось, вы ж ведь такой обычный.

Она пересекла порог с самодовольной улыбкой.

Кевин последовал за ней. Он ее предупредил. Если мисс Джеймисон считает его эксцентриком, то ее ждет потрясение.

Он провел ее в библиотеку. Размеры помещения поражали. Она глядела на массивные книжные шкафы, закрывавшие три стены. На четвертой висели картины… И кое-что еще.

Она подошла и остановилась у десяти рам, в которых находились ряды серых и желтоватых мотыльков. При каждом имелась бирка. Наверняка на сбор и сортировку ушло много часов. Однако теперь, глядя на них рядом, Розамунде легко было заметить отличия.

Она почувствовала, что Кевин стоит рядом с ней.

– Мотыльки, а не бабочки, – сказала она.

– Бабочки есть у всех.

Она поглядела на рамы, потом на него и рассмеялась.

– Вы находите это забавным, да?

– Мотыльков? Наверное, вашим гостям стоит немалых усилий сказать что-нибудь учтивое, когда они видят вот это. – Она представила себе юного и прилежного Кевина Реднора, который с серьезным видом зачитывает названия и объясняет, чем тот мотылек отличается от этого. Несомненно, он наслаждался возникавшей атмосферой неловкости. – Это все шутка, верно?

Легкая улыбка.

– Не выдавайте меня. Об этом больше никто не догадался.

– Это оттого, что юмор уж слишком тонкий.

– Видимо, не для всех.

Она рассмеялась и отошла в сторону. Мотыльки.

Ее внимание привлекли книжные шкафы. Ее взгляд заскользил по ним и по книгам, в изобилии стоявшим на полках.

– Это все книги вашего отца?

– Кое-какие мои. Какие-то он купил. Остальные достались в наследство. Мой дед был библиофилом и перед смертью разделил свою библиотеку между сыновьями.

– На этих полках – история вашей семьи.

– Я никогда не видел их в этом свете, хотя и обнаружил несколько раритетов, которые у нас в семье уже несколько поколений.

Стоя рядом, они внимательно рассматривали тома в кожаных переплетах. Если ей покупать по тому в неделю, она никогда не соберет столько книг.

Внезапно что-то уперлось ей пониже спины, напугав ее.

– Мистер Реднор, вы меня удивляете. Прошу вас, уберите руку.

– Руку?

– Которая у меня на заду.

– Хоть это и заманчиво, уверяю вас, что я никогда не бываю столь груб.

В знак своей невиновности он поднял перед собой обе руки.

Розамунда нахмурилась.

– Что… – Потом резко развернулась. – Я никогда… – И попятилась.

Кевин тоже обернулся и тяжело вздохнул.

– Отец, право же, не надо, – воскликнул он и вытянул руку, не давая механизму приблизиться.

Она наклонилась и взглянула на металлическое устройство с нарисованным на металлической пластине лицом, в старомодной одежде, сапогах и треуголке.

– Похоже на большую куклу.

– Это самодвижущаяся фигура. Необычная, потому что она катается.

Он поднял устройство и показал колесики на основании.

– Сомнительная идея, поскольку, если фигуру запустить, она продолжит двигаться, пока не кончится завод или же она на что-нибудь не наткнется. Вот как на вашу… на вас.

Он указал на поднос, зажатый в вытянутой руке фигуры.

Когда он поднял механического человека, его веки открылись и закрылись, на лице расплылась и исчезла улыбка, а из нутра все так же раздавалось басовитое металлическое гудение. Колесики продолжали вращаться.

– Отец, покажись! Познакомься с моей гостьей.

– Это вы его сделали? – спросила она, рассматривая колесики и пытаясь заглянуть внутрь автомата.

– Его сделали для моего дяди, покойного герцога. Однако я починил его, когда он попал к моему отцу. Часть механизма вышла из строя. А вот и наш баламут.

Розамунда подняла глаза и увидела высокого, подтянутого седовласого мужчину, стоявшего на пороге библиотеки. Он широко улыбался, явно довольный своей шуткой. Она поглядела на его сына, потом снова на отца. Они были так похожи, что казалось, будто видишь одного и того же человека в разном возрасте.

Он прошел в комнату, и Кевин представил их друг другу.

Отец взял у него из рук железного человечка.

– Он не должен был в вас врезаться, я предполагал, что он проедет мимо.

– Едва ли, – негромко пробормотал Кевин. – Быть может, тебе нужно откорректировать прицел. Он всегда движется по прямой.

– Что ж, возможно. Добро пожаловать, мисс Джеймисон. Сын сказал мне, что вас наконец-то нашли. Как можете представить, он испытал огромное облегчение. Как и я. Похоже, вас очень заинтересовал мой механический дворецкий. Пойдемте, я покажу вам остальных.