– И это мне говорит человек, окончивший журфак, – только и закатываю я глаза в ответ.

– О боже, нельзя же быть такой древней, – снова втыкает в меня шпильку Маринка. – Ты как будто из пансиона благородных девиц только вчера вылупилась. Эти вечные твои воротнички под горлышко, рюшечки, свитерочки, очки, в конце концов! Уже давно изобрели контактные линзы! Нет, не слышали. Посмотри на меня! – учит она меня жизни. – Или ты думаешь, мужья обожают благородных монашек?!

– Да откуда тебе знать? – подкалываю я её уже в ответ. – Ты же одна, как перст! С таким отношением вряд ли найдёшь себе нормального мужа.

– Тоже мне, большое дело, мужа завести, – фыркает в ответ подруга. – Во-первых, не одна, а свободная, а во-вторых, мне такого добра и даром не надо. Нет уж, увольте: грязные носки, трусы и памперсы…

И мне всегда хочется сказать ей, что любовь – это не только грязные носки и памперсы, а нечто большое, о чём писали Бальзак, Ги де Мопассан, Пушкин, в конце концов! Но я понимаю, что объяснять ей это всё бесполезно. Просто она не встретила того единственного.

Как я.

А встретит, сама всё поймёт.

Отчего же у меня сейчас так сосёт под ложечкой, когда я читаю сообщение от Лёвы: «Буду поздно. Работа»?!

И хотя это обычное его стандартное сообщение, которое раньше бы у меня не вызвало никаких подозрений, почему-то сейчас мне становится не по себе, и я отчётливо чувствую во рту прогорклый привкус обмана.

Хотя нет, стоп. Не хочу превращаться в этих вздорных бабёнок мещанского разлива, которые чуть что готовят для мужа сковородку наперевес. Да и всё это просто от усталости из-за работы: в последнее время мне нужно было подготовить слишком много материалов для книжной ярмарки, и теперь я буквально ощущаю, как героини романов со своими надуманными страданиями просто толпой набились в мою бедную голову.

Такого не бывает в жизни. Она сложнее. Это только в низкопробных бульварных книжонках в мягких обложках муж всенепременно уходит к молодой секретарше с накачанными губами и набитой силиконом грудью.

Это так пошло и банально! Мы всегда смялись с Лёвой над такими ситуациями.

Нелепо. Невозможно.

Встряхиваюсь, сбрасывая с себя остатки наваждения. Готовлю ужин, читаю Соне на ночь книжку про Карлсона и укладываю её спать.

Сажусь за работу и погружаюсь в очередной выдуманный мир бумажных героев, с их бумажными страстями и страданиями…

Я так увлекаюсь авторским замыслом, что даже не замечаю, как Лев возвращается домой.

Я поднимаю глаза и вижу, что мой муж стоит в проёме двери: такой красивый, стройный, мужественный. Таким, как я его увидела на втором курсе университета, где он учился в аспирантуре.

Со всегда немного растрёпанными волосами, которые ему так идут, с этой небрежной трёхдневной щетиной, за которой он на самом деле так тщательно всегда следит…

Я смотрю на него, и у меня щемит сердце: с ним каждый раз как в первый.

Вот и сейчас я гляжу на него, словно увидела впервые, словно заново принимаю решение на всю оставшуюся жизнь: влюбилась ли я в этого незнакомца? И всё моё тело, мой разум отвечают за меня.

– Ты не спишь, моя Лилия? – делает он шаг в комнату и достаёт из-за спины цветок, который прятал до этого.

Огненно-алую розу. Она такая огромная и так сладко пахнет, что наша спальня практически мгновенно вся насквозь пропитывается этим прямо-сладким ароматом.

И я мгновенно забываю обо всём.

Я так люблю его.

Я так хочу его.

Каждый раз – как в первый…

И всё моё тело трепещет, когда тело моего мужа накрывает меня, расплющивая своей желанной тяжестью на нашем супружеском ложе…

– Лилия, а ты не могла бы… – слышу я смущённое бормотание мужа сквозь всхлипы любви, и чувствую, что его руки крепко сжимают меня, разворачивая к себе спиной.

Я, конечно же не ханжа, но вскрикиваю от неожиданности, когда понимаю, с какой целью Лев прижимается ко мне сзади.

– Я так хочу тебя… Так, – многозначительно хриплым от страсти и волнения голосом намекает мой муж, но я совершенно не готова.

Я не могу так. Именно так.

И не думаю, что вообще хоть когда-нибудь буду готова к такому нетрадиционному виду супружеского долга…

Я пытаюсь вырваться из крепких рук моего муж, как вдруг сквозь нашу возню слышу заспанный голос Сонечки:

– Мама, мне страшно! Я не могу уснуть! Мне приснился страшный Карлсон, – и я, натягивая на себя свою ночнушку, зову её к нам:

– Ложись с нами, зайка! Это был просто плохой сон.

Я знаю, как всегда бывает недоволен Лев, когда я беру дочку к нам в кровать, но я считаю, что ребёнок должен всегда чувствовать, что родители любят его и защищают. И до двух лет Сонечка спала с нами. И это не обсуждалось.

– Может быть, она успокоится, и мы её отведём обратно? – шепчет мне мой муж, но я строго смотрю на него и качаю головой.

И он лишь недовольно поворачивается к нам спиной, отодвигаясь к краю кровати и освобождая место для нас двоих.

Утро проходит как обычно, только мне не даёт покоя вчерашний инцидент в супружеской постели. Мы женаты уже семь лет, и раньше Лев никогда не проявлял такого живого интереса к подобным видам секса… Хотя я понимаю, потребности у всех разные, особенно у мужчин…

Но тут мой взгляд падает на распустившуюся алую розу, такую большую, такую необычную. Мне кажется, я таких никогда не видела раньше. Особенно если учесть тот факт, что Лев считает цветы признаком мещанства.

Он всегда говорит, что лучше подарит что-то более долговечное и полезное, чем букет, который завянет уже на следующий день.

И я с ним полностью согласна, но просто иногда так приятно получать цветы в подарок. Просто так. Без повода.

Хотя, конечно же, наверняка повод был.

Вот на кухню заходит заспанный Лев, и я спрашиваю:

– Так значит, вчера твоя команда выиграла?

– Моя команда? – эхом вторит мне муж, глядя непонимающим взором.

– Ну да, ты же вчера задержался, как обычно бывает… И плюс эта роза… Вот я и сложила два и два, – подхожу я к нему, обнимаю, прижимаюсь к его родному любимому телу.

Как же я его люблю! Такое чувство, что моя любовь к нему становится с каждым днём только всё сильнее и сильнее.

– А, ты про это, – слегка похлопывает меня по попке Лев, – нет, вчера не было матчей. Я просто работал допоздна на фотосессии, ребята попросили, сказали, у меня самый подходящий стиль, – объясняет муж. – И цветок оттуда как раз. Правда, здорово придумали: вся модель утопала в алых розах, как в красном море?

– Здорово, – сглатываю я.

И снова чувствую этот противный привкус во рту.

– А что за модель? – спрашиваю я деланным равнодушным тоном, хотя уже знаю ответ.

И не хочу его слышать.

– Светочка Воронина. Такая талантливая девочка. Я как раз у неё брал интервью. Такая чистая, невинная. Просто как из романов Тургенева, – восторженно рассказывает Лев, и я вижу, как горят его глаза.

И понимаю, что так у него горели глаза, только когда сборная Испании, за которую он болеет всю жизнь, вышла в финал Чемпионата Европы…

– Ты знаешь, я ведь далёк от всего этого, модельный бизнес, мишура эта дурацкая, пустая, суетливая, – продолжает свой рассказ Лёвушка, наливая себе кофе, – а тут просто подвернулась работа, у меня как раз было окно, и я поразился, как такая девушка оказалась в этой пошлой нездоровой среде, понимаешь? Из провинции, просто какой-то алмаз неогранённый. Самородок. Такая непосредственная. Простая. Тебе она обязательно понравилась бы! – с улыбкой смотрит он на меня.

И я лишь молча киваю в ответ.

Наверное, я просто какая-то злобная подозрительная стерва. Перечитала романов. Я же вижу, как Лёвушка искренне увлечён этой Ворониной. Но всего лишь как своим очередным проектом. Не более того.

Я же не ревную его к матчам и сборным?! Ну с чего бы мне ревновать его тогда к какой-то статье и фотосессии, за которые, между прочим, он получает хорошие деньги, на которые потом в том числе содержит и нас с Сонечкой!