С силой втянула в себя воздух и наконец распахнула ресницы. Полумрак помещения и звенящая тишина. Лишь отблески факела пляшут по стенам. Еще один вдох полной грудью, почти болезненный, но такой желанный, будто я долго не дышала вообще. Тело плохо слушалось, как после длительного сна. С трудом подняла руку и поднесла ее к глазам. Уже хоть что-то. Провела ладонью по лицу, скидывая волосы, зачем-то коснулась губ… странно, они до сих пор горели и хранили на себе тот мимолетный поцелуй… приснится же такое!

Голова все еще гудела, а в ушах слышался шум, как будто я находилась под водой. С трудом села и огляделась. В этот момент в комнату вошла девушка. Тоненькая и курносая, с рыжими косичками. Я видела ее пару раз, это внучка лекаря, Вичка. Она помогала ему в лекарне и училась на травоведческом факультете, кажется, на втором курсе.

Мы с Вичкой уставились друг на друга. Рыжая сделала шаг назад и издала визг:

– Умертвие!

Я тут же взбодрилась. Сейчас я слишком слаба чтобы дать отпор умертвию. Откуда оно здесь, интересно, взялось? Посему надо уносить ноги. Травница тоже не способна защитить.

Я встала со своей кровати, или на чем я там лежала, сделала шаг к девушке, голова закружилась, я покачнулась и зажмурилась. Знаю, сейчас я не смогу даже простейшее заклинание сотворить, но действие заряженных амулетов никто не отменял, а это уже что-то. По крайней мере, даст нам время.

Девица взвизгнула еще громче и попятилась, уронив при этом какую-то склянку со стола. Ее крики каленым железом вторгались в мою бедную голову.

– Да не ори ты! – взмолилась я, хватаясь за виски.

Странно, но девица захлопнула рот и вытаращилась на меня.

– Ты живая! – не спросила, поставила диагноз Вичка, тыча в меня пальцем.

Я даже оглянулась на всякий случай.

– Да, – кивнула я этой дурехе, – а где умертвие?

Щеки внучки лекаря вспыхнули красным. Да не только щеки. От корней волос до самых кончиков ушей девушка пылала, словно алый мак.

– Я думала, это ты…

Захотелось выругаться. От души, да так, чтобы гоблины смутились. Ну это же надо!

– Спасибо, – холодно процедила я, – я знала, что не красавица, но не до такой же степени!

– Прости, – еще сильнее покраснела Вичка, – час назад в тебе не было и капли жизни.

– Магии?

Она качнула головой.

– И магии тоже, но я клянусь, что искры жизни в тебе тоже не было… Когда ректор принес тебя…

– Что? – севшим голосом спросила я. – Ректор? Ты не путаешь?

– Не путаю! – обиделась внучка лекаря. – Он прошел сквозь ледяной портал, положил тебя на кровать и ушел. Сказал лечить. А как лечить, если уже нить жизни была оборвана? Мы честно пытались… дедушка не отходил от тебя ни на шаг, вливал зелья, даже магию пробовал, но ничего не помогало! Я сама видела, как твоя искра погасла! И тут я захожу, и ты встаешь…

М-да уж, невесело…

Но ведь Берт был со мной рядом! И кто-то еще.

Кто?

Ректор меня принес к лекарю. Сам. Что само по себе очень странно. Но кого испугался Берт? Ведь кто-то же приходил ко мне, этот кто-то помог вернуться. Сомневаюсь, что это лекарь меня так «лечил».

– Ко мне кто-то приходил? – спросила я.

– Приходил, – кивнула Вичка, – красавчик такой! Сидел рядом с кроватью, держал тебя за руку.

Я с сомнением посмотрела на рыжую помощницу лекаря. Поверить в то, что «красавчик» приходил и держал меня за руку, а уж тем более, что это он мог поделиться силой со мной, было гораздо сложнее, чем в то, что ректор решил быть носильщиком моего бездыханного тела в лекарню. Бредовей может быть только предположение, что это Берт принял человеческий образ и вдохнул в меня жизнь вместе с магией.

– Мне надо к себе, – оповестила я Вичку.

Девушка распахнула глаза и даже руками на меня замахала.

– Ни в коем случае! Я позову дедушку! Он должен тебя осмотреть!

Пришлось остаться. Старичок лекарь долго причитал, как страшно жить нынешней молодежи, что не бережем мы себя, как есть не бережем. Что до такого истощения как магического, так и физического нужно еще умудриться довести. Что вот теперь мне выпал второй шанс, который, между прочим, далеко не каждому дается. И вообще, я должна ценить жизнь и тех, кто в ней у меня есть. И нечего приличным ведьмам без фамильяра расхаживать, вот был бы он у меня, не случилось бы со мной подобного.

Все это я слушала, старательно кивая и изображая раскаяние. Во всем! Клятвенно пообещала больше не доводить до подобного, в ближайшее время обзавестись фамильяром, ибо это моя безопасность, в конце концов. Получив микстуру от головной боли и зелье, способствующее восстановлению магического резерва, пообещав побольше отдыхать, я была отпущена домой.

На улице оказалось на удивление темно и жутко холодно. Из одежды на мне было только платье и тонкие чулки, а на ногах все те же туфли. Эх, знала бы, что погода так испортится, обула бы ботиночки. Они хоть и поношенные уже, но не зря я копила все лето, чтобы сапожник их зачаровал от холода и влаги. Это выходило дешевле, чем купить новые, зато хватало на сезон защитить ноги от сырости.

Промозглый ветер тут же пробрался мне за шиворот, напомнив о том, что кто-то расстегнул мне пуговицы на вороте формы. Схватилась двумя руками за горло в слабой попытке хоть как-то защититься от холода. Стала торопливо застегивать пуговицы, обнаружила парочку пустых мест, видимо, тот таинственный благодетель, что вернул меня к жизни, особо не церемонился и просто оторвал их.

Дрожа всем телом, поторопилась к темневшему корпусу общежития. Не хватало еще простудиться теперь. Мой фамильяр не подавал никаких признаков своего присутствия в моей жизни. Может быть, в тот момент, когда моя магия угасла окончательно, наша связь была разорвана и хомяк вернулся восвояси? Эта мысль показалась такой привлекательной, что я даже остановилась и улыбнулась. Вот было бы здорово! Прислушалась к себе. Резерв все еще пуст, но искра теплится на дне источника. Странное ощущение охватило меня. Магия во мне сейчас чужая, но это никак не мешало, не вызывало ощущение неправильности. Напротив! Сейчас я чувствовала небывалый прилив сил.

– Милли! – тихий голос у самого уха заставил подскочить на месте.

Я шарахнулась в сторону, зацепилась подолом платья за какой-то куст и непременно упала бы, если б меня не успели поймать сильные руки.

– Золст лэмб! – выругалась я на гоблинском языке, а потом подняла голову и замолчала.

На меня смотрели невероятные, самые красивые, самые синие в мире глаза.

– Прости, что напугал тебя, – полная раскаяния обворожительная улыбка, и у меня ослабли колени.

– Оливер? – все еще не веря своим глазам, пробормотала я.

– Ты совсем раздета!

Оливер снял с себя плащ, тут же накинул его на меня, закутал плотнее и обнял за плечи. Тут же стало жарко. И я даже не знаю, от чего именно. Может, от того, что сейчас на мне был плащ стоимостью дороже, чем весь мой гардероб, а может, от того, что меня продолжал обнимать парень, который вот уже как год был героем моих снов.

– Согрелась? – он провел руками по моим плечам и участливо заглянул в глаза.

Я кивнула, продолжая удивленно таращиться на парня.

Оливер учился на пятом курсе. Был одним из лучших адептов факультета некромантии, да и всей академии, если уж быть до конца честной. Талантливый, очень одаренный Оливер Шерден, единственный сын советника императора. Мы познакомились год назад на Зимнем балу. Я впервые оказалась на этом празднике академии. Обычно проводила зимние каникулы дома в кругу семьи, да и денег на бальные наряды у меня никогда не было. Но в тот год дороги занесло, стационарные порталы не работали, и многие адепты остались на каникулы в Джоелроссе. Агнесс уговорила меня пойти с ней на бал, она даже платье мне свое дала в обмен на лекции по менталистике.

Вот тогда я впервые увидела его. Высокий, темноволосый, с невероятными синими глазами, Оливер стоял у колонны и со скучающим видом смотрел на танцующие парочки. Он сильно выделялся среди наряженных адептов. На нем была обычная экипировка некроманта – высокие сапоги на толстой подошве, черные кожаные штаны, черная рубашка и кожаная куртка, щедро украшенная серебряными шипами. Я невольно залюбовалась им. Было в его облике что-то такое, что привлекало внимание. Дело даже не в его внешности. Он не пытался притворяться кем-то, строить из себя что-то. От парня веяло уверенностью, свободой и какой-то внутренней силой.