– Меня зовут Рёрик, и моим отцом был Свейн. Я из Раумсдаля и ярлом хожу под нашим конунгом Торбрандом, что правит в Ульвборге. Это мои люди, – он обвел рукой остальных воинов, – и теперь я хочу знать, кто вы такие.

Молчание, охватившее до того столь разговорчивых контрабандистов, ответило за них. Затем один из опоясанных мечом – высокий и худой, словно с выточенным из потемневшего дерева узким выбритым лицом, тряхнул головой, отбрасывая с лица черные косы, свисающие с висков. Совершенно неторопливо отошел, склоняясь над мертвым Зубом. Присел, опуская снайперскую винтовку прикладом в пыль, и левой рукой перевернул тело. Рёрик, нахмурив брови и согнав с лица даже подобие улыбки, ткнул в Юрика пальцем.

– Ты кто?

– Я? – тот оглянулся, словно рассчитывал спрятаться за Мишкину спину. – Меня Юрой называют…

– Юрой? – медвежий плащ невольно ухмыльнулся. – А родом ты откуда? А папа у тебя был?

Контрабандист молчал, загнанный простейшими вопросами северянина в самый глубочайший и узкий тупик.

– Наверное был… А родом я из Довольного.

– Твои люди? – Рёрик кивнул на остальных и Юрик утвердительно мотнул головой. – А сам-то чей будешь?

– Да вроде бы ничей… – совершил самую страшную ошибку в своей жизни Юрик, – тут торгуем, там охраняем. Так и живем.

На лицах окружавших их воинов неожиданно родились улыбки.

– Ничей, говоришь? – по-отечески поинтересовался Рёрик. – Ну тогда, Хельги, давай ошейники.

Никто ничего еще не понял, когда стоящий по левую руку от Рёрика рослый молодой парень в темно-красном суконном плаще, застегнутом так же, как у ярла, перебросил автомат через плечо и ловким отработанным движением отстегнул от пояса четыре узких кожаных ремешка. Только Толчок странно дернулся, навалившись случайно на стоящего рядом подземника, и затих. Хельги шагнул вперед, демонстративно расстегивая первый ошейник, когда Миха неожиданно осознал, что если в молчании пройдет еще хоть одна секунда, его навсегда заклеймят в контрабандисты.

– Погодите! – он шагнул вперед, взглядом натыкаясь на непонимающий взгляд рослого Хельги. Северяне, высокие, словно на подбор, казались сейчас едва ли не великанами. – Я могу все объяснить!

Хельги замер, а Рёрик понимающе развел ладони – объясняй, мол.

– Я не с ними, уважаемые. Дело в том, что здесь произошла… должна была произойти, точнее, деловая встреча и…

– А ты кто такой?! – неожиданно грозно перебил его Рёрик, придвигаясь ближе. – Шкуру спасаешь?

– Я Михаил, Жаров фамилия, я кузнец из Убежища‑45, а вон там мой убитый напарник, Владимир…

– Твой человек? – снова обратился к Юрику воин в медвежьем плаще. И тот неожиданно кивнул.

– Мой! – и покосился на кузнеца. – Да ладно, Миха, чего уж там на попятные…

Миха почувствовал, как краска бьет в лицо и сжимаются кулаки, но в это мгновение из-за машины вернулся сваливший Зуба снайпер. Шел неторопливо, вертя в руках флягу, еще полчаса назад бывшую Володькиной, и совершенно не успел разглядеть метнувшегося к багги Толчка. Стайку контрабандистов словно разметало ветром, когда выхвативший нож Юрик метнулся налево к странному дому без крыши. Водитель молча поднял руки, отходя на пару шагов, Миха чуть не упал, едва не сбитый лысым, а последний уже подхватывал с земли гарпун.

Странные воины расступились, вскидывая оружие, и только застигнутый врасплох снайпер остался на месте. Толчок вскинул оружие, присаживаясь за бампер, северяне меняли позиции, чтобы не зацепить своего, а Миха понял, что тот уже не успеет. Ринулся вперед, как-то еще успев в прыжке удивиться, что снайпер все-таки неуловимым для глаза образом сместился, и что есть мочи ударил того в корпус, своим весом роняя под машину. Толчок еще целился, потом в его грудь ударили с двух стволов, но он уже топил широкую панель спускового крючка. Миха попытался встать, осознав, что буквально придавил снайпера к земле, успел немного повернуть голову и тут метровая железная молния ударила в правое плечо, прошибая насквозь.

Боль оглушила, придавила обратно в пыль, а мощнейший удар едва не зашвырнул под высокую машину. Потом пульс железа внутри плеча, толчки убегающей крови и далекие голоса, словно его положили на дно глубокой ямы, над которой говорят люди.

Далеко-далеко, будто бы над головой… Вот водитель Юрика, позволяющий послушно застегнуть на своей шее ошейник. Вот сам главарь контрабандистов, сидящий на коленях и пытающийся передавить хлещущую из правого предплечья кровь. А вот тело снайпера, все еще прижатое к земле. Глаза, словно два огромных лесных пожарища. Звериные.

Встать не получалось, что-то держало, зацепив, и с каждым движением кузнеца стонали оба. Вот их осторожно вынули из-под машины, вот над ними склонился Рёрик, внимательно разглядывая сковавший обоих гарпун. Нагнулся, пальцами ощупывая рану своего, даже не обратив внимания на рану кузнеца, подозвал одного из стоящих рядом.

– Хальвдан, – большой и ленивый, словно ходячий енот, подошел автоматчик, – кусачки, аптечку, водку.

Тот кивнул, не преминув добавить пинка мертвому Толчку, и скрылся из поля зрения.

– Орм, – Рёрик склонился еще ниже, – что задето? – тот немного помолчал, задумчиво скосив глаза в сторону, и скривил губу.

– Говно вопрос, ярл, просто пришпилило в левое плечо. И дверга этого с меня снимите, а?

Миха стиснул зубы. Вот значит, какой благодарностью платят эти люди за спасение?

Подошел Хальвдан, присел, откладывая оружие и сдвигая подальше за спину меч.

– Орм, слышишь? Сейчас будет щекотно, а потом смешно, – он улыбнулся, добродушно и тепло, и просунул в щель между лежащими человеком и подземником широкие кусачки, – скажи «мясо»!

Кусачки щелкнули, с натугой переламывая прут, и Миха едва не потерял сознание. Плечо, руку и всю правую половину зажгло адским огнем, обломок словно живой зашевелился в ране, а потом его довольно бесцеремонно сняли с раненого северянина. Посадили к машине. Забыли.

Даже сквозь сокрушающую боль, какую Миха не испытывал еще ни при одном ранении, кузнец смог оценить, как слаженно и быстро работают эти странные люди. Хельги, старательно очистив меч о штанину Юрика, деловито обшарил его одежду, наскоро перетянул рану жгутом и одел ошейник. Водитель, уже красуясь полосой клепаной кожи на шее, смиренно сидел у колодца. Затем обыскали трупы, стаскали их к машине. Перетрясли вещи, выложив самое целое и нужное на землю, и начали сливать бензин. В это же время Рёрик и Хальвдан быстро и профессионально вынули обломок гарпуна, обработали рану Орма, наложили тампон и, убрав аптечку, протянули раненому флягу. Тот резко выдохнул, приподнял флягу в сторону ярла и приложился, делая несколько глотков. Потом набрал в рот, изогнул длинную шею, морщась от боли, и водкой сплюнул на рану.

– На вот, – заботливо протянул подожженную сигарету Рёрик, и Орм благодарно затянулся. Хальвдан обернулся на кузнеца.

– А с двергом что? – ярл скосил глаза.

– Кузнец, говоришь? Глянь-ка, может выживет? – Хальвдан буквально одним пальцем прикоснулся к пульсирующей ране подземника и утвердительно кивнул головой. – Ну дай тогда и ему глотнуть…

Левой, почти не слушающейся рукой Миха принял жестяную флягу. Хотел что-то сказать, но только облизнул пересохшие губы, глотнул, впуская в себя обжигающий напиток, потом набрал еще глоток и тоже сплюнул на рану. Рёрик, Хальвдан и даже Орм невольно хохотнули, переглядываясь между собой.

– Правду говоришь, что не с ними? – Миша поднял глаза на грозного ярла и кивнул. Тот задумчиво покачал головой. – Ну тогда за тобой рассказ. Документы из Убежища есть?

Пока Хельги и еще один, пятый, имени которого Миха пока не знал, северянин снимали с багги мотор, Рёрик задумчиво разглядывал заляпанный кровью паспорт кузнеца. Пожевал губу, огладил бороду.

– Тебя тоже забираем, Михаил, – он бросил паспорт Хальвдану, – такие нам нужны…

– Мой ярл, – Хельги, перебиравший вещи контрабандистов и кузнеца, поднял в руке сумку Владимира, – тебе стоит посмотреть.