Неожиданно в наступившей тишине коридора ожила рация.

– …Сигурд, прием… – помехи, создаваемые стенами, шипящим эхом накрыли идущих. Нелюдимый викинг вынул из-за пояса передатчик, поднес к лицу.

– Прием, прибыли они, да, все нормально…

– Поднимайтесь.

– Сейчас мы трэлей по кабинам и наверх, так что тащите пиво, – он хитро улыбнулся и подмигнул ярлу Рёрику, убирая прямоугольник рации за пояс.

У следующего отворота направо группа остановилась. Рёрик, быстро оглядев всех, сказал:

– Сигурд и Харальд, трэлей в камеры, двергу отдельную. Хельги, поможешь им добро на склад сбросить. Хлёдвиг, возьми пару человек, соберите остальное с пирса, и найди Бьёрна, пусть поставит дракку в сарай. Через половину часа в длинном доме. Давайте оружие подброшу наверх, чтоб сподручнее было, – на его протянутую руку один за другим одели автоматы и две снайперские винтовки.

Миха последний раз глянул на Рёрика, Атли, Орма и Хальвдана, направляющихся к заметным в конце коридора лифтам и, подталкиваемый Сигурдом, нырнул в сырой тоннель.

Камера была квадратной, метра три на три, с обтесанными каменными стенами, потолком и полом. Естественно без окон, с узкой трубкой вентиляции в углу и заплетенной в решетку лампой, включать и выключать которую мог сам заключенный. Узкая кровать вдоль стены, стул, столик. Отхожее место в углу. Солома на полу, матрас, тюфяк. Все.

Миха сидел на топчане, притянув ноги к груди, и осматривал свое новое жилье. Было прохладно, как это всегда бывает под землей, и он вдруг подумал, что контрабандисту Юрику будет нелегко отвыкнуть от солнца. А для него? Ну, по большому счету, чем не Убежище? Привстав на кровати, Миха осторожно втянул носом воздух из вентиляционного отверстия. Глубина, прикинул он, не меньше десяти-пятнадцати метров. Сырость шла от реки, катившей совсем рядом, так что прогреть эти казематы практически нереально. Люди-рабы тут наверняка долго не живут…

Он в очередной раз удивился пустоте, наполнявшей его вместо необходимой ярости, гнева за порабощение или стремления вырваться на свободу. Как там сказал Юрик? Сам поверишь в то, что Хеймдалль родил тебя трэлем? Кузнец встал, подходя к столу, наполнил мутный стакан водой из пластиковой бутыли, глотнул. Не так давно их покормили, тщательно перевязали, рассадили по камерам и забыли. До поры. В то время как наверху… Пенилось опрокидываемое в рога пиво и дымились жареные бараны, немногочисленные прислужники трэли торопливо расставляли по столам чистую посуду и затаскивали в дом бочки. Падали на скамьи теплые шкуры и мечи занимали почетные места на гвоздях…

Хоть пытай, он не знал, как приходит знание. Наваливалось, топя в волне света и приносило: то мысль, словно жил с ней с малых лет, то образ, как будто издавна знакомый. Миха не понимал, откуда приходят картинки, не знал, верить ли им или считать последствиями ранения, промелькивающими перед воспаленным воображением. Может, посидеть ему, подземнику, поразмыслить пару деньков в тиши, так повезет и придет мысль какая… Плечо, к слову сказать, продолжало гореть и пульсировать, словно гарпун все еще торчал в нем. А картины приходили – яркие и насыщенные, словно видеоизображение, и не собирались отпускать. Очередной бред?

Вот Рёрик прошел в зал, поклонившись на пороге и радостно осматривая дом, покинутый две недели назад. Улыбнулся, приветствуя сидевших за столами, ответил объятиями на объятия стоящего у дверей воина, прошел дальше, где в незамкнутом прямоугольнике трех длинных столов на полу, выложенный камнями, ровно горел очаг. И остановился, глядя на возвышение.

Торбранд конунг сидел за коротким столом, во главе очага, у дальней, торцовой стены длинного дома. Свечи на столбах, подпирающих массивный стул правителя, горели неестественно ярко, наброшенный на плечи плащ серебрился меховой оторочкой. Конунг кивнул Рёрику и, приветствуя, поднес к губам кубок. Пригубил, улыбаясь и рассматривая родные лица. Следом за Рёриком в комнату вошли остальные прибывшие из похода воины, а зал тут же наполнился шумными приветствиями. Северяне вскакивали с мест, бросались к прибывшим, и обнимались, словно не виделись несколько лет. Не одну минуту шум и смех царили под высокими сводами, а от похлопываний трещали кости. Затем все понемногу расселись, строго соблюдая свои места, и Рёрик, опустившийся за короткий стол справа от конунга, поднял руку, призывая к тишине.

Миха словно парил, совершенно не чувствуя собственного убогого и раненого тела. Было очень похоже на сон, когда витаешь в воздухе, незаметный другим людям, но стоило моргнуть, как сквозь картинку длинного бревенчатого зала проступали каменные стены камеры и тусклый свет лампы. Подземник снова расслабил взгляд, возвращаясь в видение. Перевернувшись в воздухе и пользуясь неожиданной свободой передвижения, что так щедро дарует сон, кузнец двинулся над столами, осматриваясь.

Прямоугольник залы метров пять на пятнадцать, вход в которую располагался в противоположном возвышению торце, невысокие стены без окон, почти сразу же переходящие в крышу, были сложены из бревен и кузнец удивился, прикидывая, где это за пределами борга в таком срубе могли собраться викинги? Видение… Крутая двускатная крыша, покрытая то ли мхом, то ли дерном и подпираемая не менее чем десятком массивных резных столбов, сходилась в семи метрах над полом, а над длинным очагом в ней находилось дымовое отверстие. Массивная дверь, круглые напольные лампы дневного света в беспорядке наставленные по всему дому.

Вдоль стен, отмеряя равные промежутки, установлены деревянные перегородки, образуя за спиной каждого сидящего как бы индивидуальную клеть. В них находились лавки-лежаки с набросанными поверх шкурами зверей, полки, ящики. Дальше к центру зала стояли широкие лавки, на которые в случае необходимости можно было и улечься, а потом и узкие столы – два длинных, друг напротив друга через очаг, и короткий стол конунга на небольшом возвышении, за которым уже не на скамьях, а на креслах сидели он и его ярлы. Сейчас там находились Рёрик, конунг, по левую руку от него Атли, и дальше невероятных размеров детина в ярко-красной рубахе, лицом очень похожий на дебила. За их спинами, отгороженные занавесью, располагались отдельные спальные места.

Хотя в зале за столами Миха насчитал не меньше двадцати человек, как минимум штук шесть мест и клетей определенно пустовали. Женщин среди сидящих не было, хотя среди неприметных серых теней, разносящих по столам еду и напитки, кузнец и углядел несколько наложниц. Разнесли, разлили и мигом спрятались, затаившись в посыпанном соломой углу подле двери.

Стоп!.. Взглядом возвращаясь к столу, Миха неожиданно различил среди сидящих по правую руку от конунга единственное женское лицо. Точно, так и есть – женщина. Хоть во все мужское и одетая, но определенно – женщина. Зим тридцати отроду, симпатичная, хоть и не совсем в Михином вкусе. Нет, под мужика не косит, скорее даже наоборот с удовольствием сменила бы простую и грубую одежду на нормальное платье… Длинные темные волосы заплетены в косу, браслеты на руках потоньше да поизящнее, чем у других, колечки на пальцах. Воительница сидела между мрачным на вид Сигурдом и широкоплечим бородатым силачом, о чем-то с последним споря и заразительно смеясь.

Кузнец взглянул на стены и подумал, что если бы бесплотные видения могли падать в обморок, он бы рухнул. Прямо на стол конунга.

Стены были увешаны оружием. Не только стены, но и столбы, подпирающие крышу и перегородки клетей, все это буквально ломилось от висящих на них военных сокровищ, подобно тому, как ломился от еды стол конунга Торбранда. Тут были мечи, которые каждый садящийся на лавку вешал над своим местом, были топоры – настоящие боевые секиры, словно пришедшие из прошлого, длинные ножи-скрамасаксы в изукрашенных жестью ножнах, прислоненные к стенам копья-рогатины, с которыми и по сей день деревенский люд по дичь ходит. Были щиты, причем не бутафорские, а боевые, порубленные, посеченные, тоже над каждым сидящим. Короткий широкий меч и небольшой щит висел так же и над местом девы-воина. Кольчуги и набранные из пластин доспехи были любовно развешаны по стенам, чаще всего красуясь поверх волчьих шкур, которых в доме было преизрядно, на полатях лежали тяжелые шлемы.