— Прямо трехглавый? — с улыбкой уточнила я. — Огромный, и летает?
— Зря лыбишься, — рассердилась Божена, — ты в нашем государстве не жила, устройства его не знаешь. Не наша ты. И людям показать нельзя, сразу поймут, что не Забава ты. Вот что с тобой делать? Была у меня мысль, когда старцы тут сидели, согласиться, что умишком ты тронулась, да ты влезла и всё испортила. Теперь выход один, уходить из сельца, да искать судьбу в городище, да таком, что подальше от этих мест. Всё равно, об том думала, да только не так скоро.
Тут огонёк в алтаре запрыгал и затрещал. По стене пошли странные тени. Божена сложила на груди руки и поклонилась в пояс:
— Благодарствую за подсказочку. И как я могла забыть. Старею видно.
Она села за стол, достала от куда-то мешочек и высыпала из него какие-то странные дощечки. На них были вырезаны разные знаки.
— Что это, — спросила я с интересом, — какое-то гадание?
— Судьбу твою пытать сейчас будем, — ответила Божена. Потом перевернула все дощечки символами вниз, разложила в одной ей известном порядке, поводила над ними руками, что-то прошептала — я не разобрала, сплюнула через левое плечо и открыла наугад три штуки. Разложила, покачала головой и открыла ещё три.
— Ну, что там? Любовь-морковь после испытаний и долгой трудной дороги? — с улыбкой спросила я.
Божена внимательно посмотрела на меня и покачала головой.
— Эх, Анна, много в тебе неверия. А так жить нельзя. Ты вот жила своей жизнью, погрязла в своем болоте, так оно тебя засосало, что и мужик не смог тебя больше терпеть. Среча ухватилась за ниточку твоей судьбы, узелочек свой вплела, и вот ты сидишь тут со мной. Новая жизнь у тебя. А ты её принять не хочешь.
Пока она говорила, я вспоминала последние годы своей жизни, постоянные походы по врачам, унылые разговоры с мамой, ночи без сна, охлаждение мужа, которое я старалась не замечать, как итог, муж собрался уйти в закат. И что в обмен? Землянка, нужник под кустом, и призрачное счастье в виде замужней жизни с каким-нибудь необразованным мужиком. Да, мечта! Тут, только прыгать от радости и остается!
Мне стало себя так жалко, что я разрыдалась. А Божена подошла ко мне, обняла как маленькую, прижала к себе и проговорила:
— Поплачь, поплачь, девка, слезы очищают! А там обдумаем твой путь.
Понемногу я успокоилась. Действительно, на душе стало легче. И окружающая действительность уже не казалась такой удручающей. Я посмотрела на дощечки и спросила:
— Ну, что там в гадании выпало!
— Да странное что-то, не пойму я. В начале вроде понятно: вот реза Морена, — Божена взяла первую дощечку, — другая жизнь, новое рождение. Ты тут оказалась, переродилась, значит. А вот Перепут, — Божена показала на вторую дощечку, — к дороге, путь свой тебе искать предстоит. Потом Семаргл — смелость и решимость проявишь, Кощей — жизнь свою переосмыслишь. Реза Лель и Полель — тоже понятно, наверное, найдется для тебя молодец по сердцу, хотя странно это, ведь ты же вроде мужняя жена, это Забава непорочной девицей была.
Божена замолчала на какое-то время, посмотрела на алтарь — пламя светило спокойно, тогда она продолжила:
— Хотя, кто я такая, чтобы в промыслах Богов сомневаться. Только не пойму, к чему Вий выпал. Эта реза редко кому выпадает. Это реза отступников, которые неправые дела вершат, темные, к Хаосу стремятся. А ты на отступницу не похожа. На моей памяти выпала эта реза лишь раз много годов тому назад, странник тогда зашёл к нам в сельцо и прямо ко мне. Я тогда только в понёву впрыгнула, но гадать уже хорошо получалось, гладко всё выходило. Вот ему кто-то и порассказал про меня. Разложила я для него резы, а там Вий, так же вот как у тебя. Он тогда так испугался, когда его знак увидел, резы разбросал и убежал.
— И что с ним дальше случилось? — спросила я.
— Да кто ж его знает? Я его больше ни разу не видела.
— Ну а мне что с этим делать? Может Вия самого вызвать и спросить, к чему он тут показался? — спросила я наугад. Ведь если змей трехглавый к ним прилетает, то может и Вий показаться может. Надо только пошаманить, траву какую-нибудь пожечь, заговор прочитать и трах-тибидох, Вий, глядишь, и объявится.
— Что ты, девка, Вия в явь вызвать нельзя, — тут бабуля замолчала ненадолго, а потом добавила. — А вот ты сама к нему должна сходить. Где же заблудшей душе очистится и переродиться можно, как не в Пекле!
И довольно улыбаясь бабуля стала собирать свои дощечки. А я попыталась переварить услышанное. Она что в ад меня отправить собралась? Добрая женщина.
Побег (Анна)
А добрая женщина тем временем достала какой-то мешок, закинула разной снеди, положила бурдюк и тряпицу, потом посмотрела на меня с сомнением.
— Боюсь я, не сдюжишь ты дорогу-то! — проговорила она. — Слаба ещё. Да медлить нельзя. Не сегодня, завтра женишок объявится! Сегодня в лесу переночуем, а завтра спозаранку в путь дорогу отправишься.
Серьезно? Она действительно собралась отправить меня одну непонятно куда? Интересно, куда она сама собралась деться? Её-то, думаю, по головке не погладят, за то, что сбежать мне помогла.
Божена меж тем достала второй мешок побольше первого, покидала туда кой-какую утварь, в тряпицу обернула своих божков, тоже туда сунула, мешочек с дощечками, что-то из тряпья. Полом достала какую-то одежду и разделила её на две стопки. Свою стопку она сразу прибрала в мешок, часть моей — тоже, а красного цвета юбку придвинула ко мне:
— Одевайся!
— Я же вроде одета, — я оглядела свое белое одеяние: длинное, ворот широкий, но так вроде совсем нормальное.
— Так то рубаха, а то понева! Негоже взрослой девке в исподнем шастать.
— Понятно, — ответила я, хотя мне было не особо понятно, но я подумала, что разберусь во всем в процессе. А пока я просто надела юбку.
Накидки и сапоги, да самые что ни на есть сапоги с завязками, она также сунула в мешки. Интересно, что мы оденем на ноги сейчас? Или мы пойдем босыми? Они что реально тут ходят босиком? Всё это время на ногах у старухи ничего надето не было. На ноги старцев я внимания не обратила.
— Пойдем, — позвала меня Божена. Пока я думала про обувь, она затушила огонь, отодвинула лавку от стены и открыла замаскированную за ней дверцу.
По узкому извитому лазу в полной темноте мы с ней пробирались долго. Ползли на карачках. Божена — впереди, я — за ней. Мне было страшно и холодно, хотелось вернуться обратно в землянку, но я понимала, что ничего хорошего меня там не ждёт.
Когда впереди забрезжил свет, я уже не чувствовала спины, а ноги совсем окоченели. В голове мелькали видения ванны с пенкой и мягкой кровати. Странно, что о привычной еде или гаджетах я даже не вспоминала. И я ни разу за всё время, что я здесь, не вспомнила о родителях. Интересно, как они там? Им сейчас хуже, чем мне. Они дочь потеряли, а я о кровати мечтаю. Я даже внуков им подарить не успела. Хотя, наверное, к лучшему, что у меня не было ребенка. Я всхлипнула. А Кирилл? Его ведь, наверное, посадят за непреднамеренное убийство. Как он, бедный, в тюрьме-то будет. Хоть наши отношения в последнее время были сложными, да чего уж там миндальничать, они стали никакими, но я всё равно любила своего мужа и зла ему не желала. Я снова всхлипнула, представив себя в гробу, а Кирилла за решеткой, и тут заметила, что стало светлее.
— Скоро выход! — воскликнула я.
— Не ори, блаженная! — прошептала Божена. — А то останемся здесь с тобой навечно.
Мне снова стало страшно, припомнились сообщения в газетах про разные обвалы в горах и поиски экспедиций, фильм, который смотрела не так давно, про шахтеров, как люди в 90-е в шахте под обвалом застряли, и воду там еще прорвало, в общем, жуть. У меня аж мурашки по коже поползли от ужаса. И я постаралась передвигаться побыстрее и не отставать от Божены ни на шаг.
И вот он! Долгожданный выход из тоннеля! Мои скромные мечты хотя бы о такой же, как мы покинули, землянке, не оправдались. Мы стояли на небольшой лесной полянке и из построек здесь находился лишь небольшой шалаш.
