Через минуту послышался её недовольный голос.
— А я тебя раньше ждала!
— Дык, дела были раньше-то! Дела! Сама знаешь, в лесу всегда дел невпроворот. Как освободился, так сразу к тебе и прибежал! Давай, выводи мне Анну, пойдем с ней до Ягуши.
— Пока ты бежал, Ягуша уж сама явилась!
— Сама явилась! Ой, девонька, ой умница! — проворковал Леший. — Вот и ладненько! Побёг я тогда. Вы тут и без меня справитесь.
— Беги, беги! — попрощалась с ним Ягиня и вернулась к нам.
Она серьёзно посмотрела на сестру и сказала:
— Правильно, что я вчера Анну у себя оставила. А то ты бы натворила дел! Вот ты мне ответь. Кто тебе сказал, что заблудшую душу надо в Навь отправлять?
Ягуша потупила глаза.
— Воевода Кощей, — тихо произнесла она, — он сказал, что коли девка, то к нему сразу на досмотр, а ежели парень, то тех сначала Девана испытывает, а уж потом решают, что с ними делать.
— Вот это Кощей придумал! Вот хитрец! Нашёл-таки лазейку, как гарем и войско пополнять бесплатно. — возмутилась Ягиня. — Хорошо, хоть заблудших душ у нас много не бывает!
Я ничего не поняла, и решила уточнить.
— Почему меня нельзя в Навь переправить? Мне на рунах выпало к Вию идти.
— Потому что, Анна. К Вию идти и в гарем к Кощею — это разные вещи! К Вию сходишь, очистишься и снова в Явь вернешься. А к Кошею попадешь — назад дороги не будет. И искать тебя никто не будет, потому что ты заблудшая.
— Ничего не поняла, — честно ответила я.
— Вот, видишь, — сказала Ягиня, обращаясь к сестре, — она ничего не поняла!
— Вижу, — ответила Ягуша, — и что с этим делать?
— Объяснить так, чтобы поняла да к жизни подготовить! А то Божена хороша, сплавила внучку к нам без объяснений, — проговорила Ягиня. — А как девка жить дальше будет, её не заботит совсем.
— Но, я же не внучка ей, — попыталась я защитить Божену, — я бы постоянно её о Забаве напоминала. Тяжело бы ей со мной было.
— А кому сейчас легко? — спросила Ягиня. — Теперь вот возись с тобой. Ты же ни печь поди затопить не умеешь, ни шерсти напрясть, ни рубаху сшить! Тебя ни в работницы, ни взамуж не возьмут такую!
— Ну, шить я немного умею, — пробормотала я.
— Шить она умеет, — передразнила Ягиня, — вот после завтрака и проверим. А ты, Ягуша, метнись за учебником землеведенья. Надо же девке объяснить, как мир устроен.
— Чур, я сама ей объяснять буду, — воскликнула Ягуша, запрыгнула на метлу и исчезла.
Я не Путята (Кирилл)
Вот и поехали мы с Белокрылом прямо по дорожке. Солнце высоко перед нами, светит мне в глаза, слепит. Я тут же вспомнил про свои классные солнечные очки, недавно купил, дорогущие со стеклами хамелеонами.
Себе и Анне, к отпуску готовился, путевки присматривал. А вот как обернулось всё. Анну вспомнил, взгрустнулось. Интересно, обрадовалась бы она путевке на Кипр? Или снова начала говорить, что нормальные люди так не живут. И что нам о ребеночке думать нужно, а не о поездках всяких. Уж лучше по святым местам поехать, в воде целебной искупаться, да старцам безгрешным помолиться, тогда, может, внучков для родителей Боженька и даст.
И не то чтобы я был против детей, нет. Я очень даже за! Мне и доченьку хотелось, на Аннушку похожую, и сыночка, чтоб старшенький был и сестренку защищал. Только вот рожать внучков для наших родителей мне не хотелось совсем. Мне детей хотелось для себя, для нас. И чтобы появились они сами, а не от молитв да стоек на голове.
Мы же обследование проходили. И я, и Аннушка здоровы полностью. Даже кариеса почти нет. Значит и дети у нас будут. Только комплексовать по этому поводу не нужно. Пусть бы все шло, как шло. Я даже иногда думал. Что если бы Аннушка не была так зациклена на этой теме, ребенок у нас уже давно бы появился. Но тут, видимо, надо сказать большое спасибо теще. Уж не знаю, что она там Анне наговорила, но мозги ей промыла конкретно.
— Хозяин, о чём задумался? — выдернул меня из грустных мыслей Белокрыл.
— Да, вот думаю, сколько же мы с тобой так до берега морского добираться будем, — соврал я. Сказать коню правду, я пока был не готов. Вдруг он меня бросит на пол пути, когда узнает, что я не Путята. Да ещё и в Киеве всем расскажет, что я — подменыш. Тогда не видать мне тут спокойной жизни. А я ведь уже почти смирился со своим положением.
— А мы к морю направляемся? — спросил Белокрыл.
Точно, он же ещё не знает ничего о нашем путешествии. Я за это недолгое время привык, что он всегда рядом. Даже не подумал, что он отсутствовал во время нашего с Ягиней разговора. Надо ему все рассказать. Может быть, он знает путь до моря покороче.
— В общем, Белокрыл, чтобы хвост Чуда-Юда добыть, надо его отрубить. Но мой меч для этого не годится. Нужен меч-Кладенец. А он лежит в пещере на острове Буяне. Остров этот, сам понимаешь, находится в море-океане. А чтобы достичь его берегов нужно проехать сто полей, сто лугов.
— А по морю мы как до этого острова доберемся? — поинтересовался Белокрыл. — Я, если что. Плавать не умею.
— Там край берега должна какая-то рыба-кит плавать, она-то до острова нас и довезет, — ответил я.
— Рыба-кит, это он, если что, — поправил меня Белокрыл. — Противный тип, я тебе скажу. Говорят, что он за проезд требует три загадки отгадать, а если не отгадаешь, то живьём съедает. Ты, это, тогда, Путята, отпусти меня на свободу, как-то в китовый желудок мне совсем не хочется. Молодой я ещё!
А я блин, не молодой? Я аж рот открыл от удивления. Вот тебе и преданный конь! Хозяина любит, и в огонь, и в воду с хозяином! Да, теперь уж и не знаю, что от него ожидать. Хотя с Анчуткой-то он мне здорово помог. Видимо, я всё это проговорил вслух, потому что услышал обиженный голос коня:
— Поверил, да? Ты поверил? Ты чего, Путята, и впрямь подумал, что я тебя брошу? Ну ты даешь. Видимо, все-таки хорошо тебя Анчутка приложил. Будь он не ладен. Уж, наверное, не дождусь, когда к тебе память вернется. Тяжело мне с тобой с таким.
А уж мне-то как тяжело. Кто бы знал. Надо, наверное, кону правду рассказать. Не честно использовать его в темную. Только как начать этот разговор? Я решил зайти издалека.
— Белокрыл, а расскажи, как ты ко мне попал? — попросил я.
— Ты меня спас от смерти, — просто ответил конь.
Теперь понятно, почему Белокрыл так привязан к Путяте, считает, что должен ему. Хотя, наверное, он уже сполна за свою жизнь расплатился. Думаю, без Белокрыла Путяте тяжело в жизни пришлось бы. Ведь не просиживал же он штаны на печи, раз воеводой служил. Наверняка в походы ходил, воевал. Но об этом я Белокрыла позднее распрошу. А пока мне были интересны подробности их с Путятой встречи.
— Как? — задал я уточняющий вопрос.
— Как, как. Погубить не дал, выкупил, выходил! — похоже, Белокрылу эти воспоминания удовольствия не доставляли, но он всё-таки рассказал.
Оказалось, что родители моего, вернее Путятиного, коня были из гордых степных скакунов. Их на продажу привезли в Киев. А мамка Белокрыла уже тяжелая была, прямо на торжище роды начались. Обычно у лошадей в помете один жеребенок появляется, а у этой кобылы оказалась двойня. Белокрыл родился вторым. Был хилым с тонкими подвернутыми ножками. Хозяин так и сказал: «Бракованный».
А это ведь пятно на репутации лошади и торговца. Вот хозяин и хотел от жеребенка по-тихому избавиться. Уже ведро с водой приготовил, чтобы жеребенка притопить. А в то время Путята по конным рядам ходил и, видимо, услышал призыв. Я, правда, не понял, что это за призыв такой был. Но Белокрыл утверждает, что в тот момент к небу воззвал, спасения просил.
Мне на ум пришла картинка, как жеребёнок стоит на своих тоненьких задних ножках, а передние копытца сложены в молитвенном позыве. Грустная такая картинка.
Но, не будем отходить от темы. В общем Путята ворвался в палатку, сразу понял, что к чему. На торговца накричал, жеребенка забрал, сам выкормил, вылечил, на ноги поставил. И за мамку, и за папку был.
Конь вздохнул и замолчал ненадолго, потом добавил:
