Володя молча и внимательно смотрел на меня, взгляд его был холодным, злым и…. пустым. Я вздрогнула как от удара — на меня смотрел человек, которого я не знала.

— Я всё понял, — сказал он медленно. — Будет сделано.

Я молча смотрела на него.

— Интересно, Володя, — наконец выдохнула я, барабаня пальцами по столу, — забавный у нас тут зверинец организовался. Олег — аналитический гений и стратег, Латыпов, у которого, за маской неуверенного в себе и порой смешного человечка, прячется умение вывернуться из любой ситуации, да еще и собрать информацию, Абрамов, наш финансист, который играет цифрами как картами, я, со своей интуицией, которая меня не подводила ни разу в жизни, про Марика и говорить нечего…. А ты, Володя….? Ты кто в этой компании?

Володя продолжал смотреть на меня, его лицо оставалось неподвижным, словно высеченным из камня. На несколько долгих секунд повисла тишина, прежде чем он медленно приподнял уголки губ в кривой усмешке.

— Кто я? — повторил он, его голос звучал хрипло и почти насмешливо. — Я человек, который делает то, что нужно. Тот, кто всегда в тени. Кто решает проблемы, когда другие даже не знают, что они существуют. Тот, кого никто не видит, пока не нужно сделать грязную работу.

Он выпрямился, скрестив руки на груди, взгляд его оставался ледяным и отстранённым.

— Я не Олег, не гений и не игрок в цифры. Но в каждой компании, Олив, всегда есть кто-то, кто готов пойти на крайние меры. Кто-то, кто делает грязную работу, пока другие принимают стратегические решения. Я, — он посмотрел мне прямо в глаза, — тот, кто поддерживает эту машину в рабочем состоянии, даже если придётся пролить кровь.

Я глаз не отводила, а потом подошла ближе и протянула руку.

— Приятно познакомится, Володя. Я рада, что ты у нас есть. Что ты есть у Олега.

Он принял руку, пожал. А потом притянул меня к себе, чуть приобняв.

Его объятие было неожиданным, но не жестким — скорее осторожным, как будто он не был уверен, что это правильный момент. Я позволила ему сделать это, чувствуя, как спадают наши с ним маски.

— Я тоже рад, что ты здесь, Олив, — пробормотал он, отпуская меня. — Иногда… иногда важно, чтобы кто-то знал, что именно ты делаешь.

Я кивнула, понимая, что в его словах скрывалось больше, чем просто признание. Володя, несмотря на свою холодность и замкнутость, тоже нуждался в доверии и понимании. И хоть его роль была «грязной», как он сам её назвал, без него система давно бы рухнула.

— Мы все на своих местах, — тихо ответила я, отступая на шаг.

— Я думал, у тебя выходной, — сказал Олег, входя в кабинет так тихо и мягко, пока я просматривала документы, которые принесла Вера, что я сначала даже не заметила его. Он напоминал дикого кота, грациозного и опасного. Подняв глаза, я не могла не залюбоваться его уверенной походкой, подтянутой фигурой и синими глазами, в которых всегда была скрытая сила.

— Я же сказала, что приеду вечером к тебе, — ответила я, слегка усмехнувшись.

— Ты поэтому ушла сразу к Володе, а не ко мне? — Олег наклонился ко мне сзади и, мягко коснувшись губами шеи, заставил меня вздрогнуть от удовольствия. Его прикосновение было настолько приятным, что я едва не замурлыкала, как довольная кошка.

— В этой компании хоть что-то скрывается от твоего внимательного ока, Олег Анатольевич? — я все больше подставляла ему шею, дрожа от удовольствия.

— Это моя компания, рысенок, — он и сам уже едва не мурлыкал.

— Олег, — выдохнула я, чувствуя, как его прикосновения становятся всё более настойчивыми. — Ещё немного, и мы повторим вчерашний подвиг. Володя нам за это спасибо не скажет. Он, похоже, всю ночь провёл за уборкой.

Олег тихо рассмеялся, отстранившись лишь на секунду.

— Ну, Володя сам говорил, что готов ко всему. Хотя… к такому он, может, и не был готов, — его голос был полон насмешки и одновременно искреннего удовольствия. — Но я слышу тебя, Лив. Будем вести себя прилично… хотя бы до вечера.

Он отошел от меня и сел напротив.

— Ладно, рысенок, — он положил голову на руки, — расскажи лучше, как провела день?

— Я ездила в Центр, Олег, — призналась я.

Он мгновенно подобрался, как зверь, готовы к броску. Мягкость ушла из глаз, губы сжались.

— Зачем ты туда поехала? — его голос был тихим, но в нём сквозила скрытая жёсткость.

Я вздохнула, готовясь к объяснению.

— Олег, я не могла просто сидеть дома. Мне нужно было побыть там, где я могу хоть чем-то помочь. Это было не решение компании или часть плана. Это моё личное решение. Я отвезла продукты, поговорила с людьми… и мне удалось немного лучше понять, что происходит.

Его взгляд оставался пристальным, но он не перебивал.

— Ты сам просил меня подключиться к этому, — напомнила я. — И я не могу делать это наполовину, если уж взялась.

Олег сидел молча, его мышцы были напряжены, но я видела, что он борется с эмоциями.

— Помнишь, я рассказала тебе про девочку, Лику…. — я опустила глаза, глядя на руки. — Она больна, Олег, очень больна. Она умирает…. И за свою короткую жизнь она видела…. Ничего хорошего она не видела. Так не должно быть, Олег.

— Этот проект бьет по тебе сильнее, чем я мог предполагать, — все еще достаточно нервно, но уже спокойнее заметил он.

— Это не просто проект, Олег. Это надежда. Последняя надежда для тех, кто отчаялся, — я подошла к нему сзади, и уже сама обняла за шею.

Олег чуть расслабился, почувствовав мои руки у себя на шее. Я стояла за его спиной, прижимаясь своей щекой к его, и он, кажется, на мгновение закрыл глаза, глубоко вздохнув, словно пытаясь впитать это спокойствие.

— Значит, усилия Павловой не прошли даром, — улыбнулся он, расслабляясь.

— Не прошли, — подтвердила я, разминая его затекшие плечи и шею. — Этот проект действительно меняет жизни. Да, это сложно, тяжело. Но оно того стоит.

Олег слегка кивнул, и я чувствовала, как усталость понемногу уходит из его тела. Он прикрыл глаза, словно на мгновения забывая обо всём.

— Кстати, забыл спросить, о чем вы говорили с Павловой? Там, на вечере…

— А вы с сенатором? — невинно осведомилась я.

Олег тихо засмеялся.

— Уела, рысенок.

— Павлова сказала, что ты рассказал ее мужу смешной анекдот, — я зарылась пальцами в черные волосы, снимая усталость, боль, сомнения. — Расскажешь, какой?

Олег снова тихо рассмеялся, его плечи слегка вздрогнули под моими руками.

Он мягко усадил меня к себе на колени, обнял, а в голосе звучала привычная нежность:

— Позже, рыся, позже — сказал он, всё ещё улыбаясь. — Это анекдот, который требует подходящего момента. А сейчас я хочу, чтобы ты просто была рядом.

Я почувствовала, как его дыхание стало спокойным и ровным, а его тепло передавалось мне, будто между нами не было никаких стен и сомнений.

— К тебе или ко мне? — тихо спросил Олег.

Я улыбнулась, понимая, что в его вопросе скрывается не только предложение, но и желание продолжить это спокойное мгновение, которое мы делили.

— Сегодня твой выбор, Олег.

— Ты… — он вздохнул, — ты быстро сбежала от меня в воскресенье. Тебе было плохо у меня?

— Нет…. — я поцеловала его в лоб, — было… странно. Олег, суббота и воскресенье вообще были шоковыми… мягко говоря. Но твой дом… твоя комната…. Я не хотела вылезать из-под одеяла, — призналась я.

— Значит, всё не так плохо, как я думал, — сказал он, чуть расслабившись. — Если тебе было хорошо под моим одеялом, это уже что-то. Попробуем еще раз?

27

Эти дни стали для нас чем-то особенным — наполненные ровным счастьем и работой, и ночи, когда мы делили друг с другом не только страсть, но и отдых. Мы оба знали, что это было затишье перед бурей, которая, вероятно, приближалась, но тем не менее мы ловили каждое мгновение друг с другом, словно предчувствуя, что скоро всё изменится.

Днём на работе Олег был строг и требователен, не делая мне никаких поблажек, как и всем своим заместителям. Он оставался таким же требовательным начальником, каким его знали все, и ни на секунду не позволял чувствам влиять на работу. Но вечера и ночи принадлежали только нам — в тишине и спокойствии мы всё лучше узнавали друг друга.