Сейчас мы начнем подъем, и ты будь готов к тому, что он будет гораздо труднее спуска. Зло никогда не хочет отпускать путников от себя. Оно, подобно огню свечи, который манит мотыльков, примагничивает к себе души и разум и мысли, но наша задача подняться ввысь, даже не опалив крылья. К слову, в твоем спуске прямая аналогия того, как люди легко могут пасть в жизни, принимая зов зла за верные решения. И как потом им трудно подниматься из этого страдания, с грузом боли и сломанных надежд. Но ты верь – ты поднимешься.

На этих словах Доржо, Влад ощутил толчок к подъему. Невероятная тяжесть сдавила его разум. Казалось, что он весь стал чугунной плитой, придавленной тяжестью тысяч камней. Его сковала и сжала, сплющила со всех сторон незримая сила сопротивления подъему, и стала медленно выворачивать его восприятие наизнанку. Он вдруг стал различать обращенные к нему со всех сторон лица людей, застывшие в безмолвном крике отчаяния. Их стеклянные глаза, казалось, страстно хотели, но не могли выплеснуть через себя всю боль этого отчаяния. Влад чувствовал, что все они – обращены сейчас вниманием к нему, но еще сильнее чувствовал, что не может ничем им помочь.

– Я чем-то могу им помочь, Доржо?

– Они видят тебя, как маленькую искру Света, друг мой. Они притянулись к тебе, как тот мотылек к пламени свечи. Но позволь им – и они выпьют твою душу мгновенно и до дна. Им не хватило эонов лет, и тысяч жизней, чтобы прийти хоть к какому-то доброму чувству. Это – дно миров боли, Влад. Бездна страданий заканчивается этим миром.

Тот, кто считает себя хозяином бездны, окружил себя этими душами, чтобы показать свою победу над Владыкой. Он выпил их души и этим похваляется. Созданное не им – стало служить ему покорно и трепетно. И никто, кроме Владыки не знает, как спасти эти легионы павших.

Они потеряли возможность воплощаться на земле, а только через воплощение можно исправить причину падения. Нам пора подниматься дальше. Отпусти этот слой и не жалей этих несчастных. Поверь, глубина их падения имеет причину.

Снова начался подъем, Влад, словно через толщу воды медленно двигался вверх, к тому маленькому огонечку Света, через который, он, как через дверь, вошел в миры блуждающих душ. Эта дверь была видна только и только ему, потому что на земле, в мире людей, его ждало тело, спавшее на кровати в городе на Урале.

Все слои, которые пересек в обратном направлении Влад имели свои особенности. В каждом из них находились множества развоплощенных людей. Они имели здесь возможность жить в телах, которые мало отличались от земных, просто были словно прозрачными. В одном слое люди были распределены на группы и по – разному молились. Каждая группа своему идолу. Идолы время от времени выхватывали кого-то из группы и бросали в пламя больших ритуальных костров.

В другом слое не было времени, отчего у пребывающих там было безутешное и очень тягостное осознание того, что они здесь навсегда. Когда такое осознание длится вечно, оно превращает все окружающее в серые дебри безысходности. И это настоящая мука. Они не знали ни одного из тех, кто смог выйти из этого мира, в котором помимо времени, еще не было под ногами опоры и нахождение в этом слое было стремительным падением вниз.

Один слой особенно запомнился Владу – все люди были там рабами у странных существ с фосфорно – белой кожей. Эти существа были очень высокими, с длинными конечностями, на которых были пальцы-присоски. Их взгляд вызывал у людей оцепенение и безвольное подчинение. Добавьте к этому оцепенению все чувства и ощущения, которые есть у людей в слое без времени и можно понять постоянное состояние их душ.

Влад не мог больше находиться под землей – все его существо словно пропитывалось дурманящим ядом мрачных сфер. Он быстро миновал слой вечного служения великой блуднице, слой с гигантскими червями, постоянно сжирающими людей, слой гигантов – строителей черной цитадели, слой путников без цели и вот тут, благодаря тому, что этот слой был особенно разряжен и почти лишен эмоционального окраса, словно бы умерло в этих путниках все живое, Влад остановил подъем. Его тошнило. Но он успел заметить на периферии внимания движение, которое поспешило остановиться почти сразу, как остановился он. Движение было зловещим. Влад мгновенно ощутил животный ужас и холод стал распространяться по его разуму.

– Что это, Доржо? Отчего я чувствую, что меня обкладывают со всех сторон, как зверя, ведомого в загон? Откуда мне знакомо это чувство? Я ведь даже не охотник. У меня такое состояние, словно на меня давно и постоянно идет охота и однажды – она приведет к финалу.

– Ты увидел фурий мрака. Ты почувствовал их основной инстинкт. «Догнать. Загнать. Уничтожить». Но они могут это сделать, только если преследуемый идет в страхе. А финал… Зависит только от тебя.

Влад снова начал подъем. Он уже научился управлять волевым импульсом скоростью подъема и теперь намеренно чередовал ускорения и замедления, чтобы лучше рассмотреть этих фурий. Достаточно быстро он различил их. Казалось, что фурии, двигались со скоростью мысли.

Они перемещались всегда и только, как бы по головам людей, находящихся в подземельях, примерно так – фурии как бы прыгали с одного человека на другого, но сам прыжок был не заметен. Фурии исчезали и появлялись снова, черными волнами следуя за Владом. Их было очень много. Они появлялись на каждом из людей подземелий. На каждом, кто когда-любо жил на земле в теле человека. Во время каждого такого «приземления» на голову жертвы, они получали питание. Энергию для своей жизни и для продолжения движения. Питание – мельчайшая искра блеклого света. Она перекатывается из груди жертвы в область живота фурии. Жертва при этом испытывает страдания, словно ее лишают части души, а фурия – волну прилива сил.

Фурии внешне похожи на летучих мышей, но несравнимо ужасней. Их невозможно увидеть прямым взглядом. Только периферийным зрением, и только

управляя своим движением, относительно их.

На этом моменте, когда Влад четко запечатлел в сознании образы миров и ощущения при наблюдении фурий, его разум зашелся медленным пробуждением. Оно было больше похоже на судороги. Медленно открывая глаза навстречу миру людей, корчась в кровати в, пока еще своей, квартире, Влад тягостно приходил в себя.

Наверное так наркоманы переживают ломки. Даже физическое тело, хоть он и не брал его с собой, испытывало очень сильную тревогу и мышцы уходили в спазмы, словно их долго держали сокращенными. Влад вспомнил, что когда он взлетал в миры Верхние, его наутро захлестывала эйфория.

– «Получается, что в нашем мире мы постоянно имеем дело то с одним, то с другим спектром переживаний. Тягостные переживания – это наши касания миров боли, которые словно просачиваются в сознание и тело. И радостные, светлые и счастливые переживания – это наши прикосновения к Верхним мирам. И через такие касания эти миры проникают сюда… А вся борьба между этими касаниями происходит внутри меня. Внутри каждого из людей. И получается…. Каждый выбирает сам, во что верить, и во имя чего жить…»

Тут Влад изо всех сил, внутренне устремившись к Небесам, безмолвно закричал:

– Владыка Света! Услышь меня! Прошу! Веди меня! Я выбираю Красоту Жизни! Я выбираю Свет!

Сразу стало чисто внутри. В комнате стало светло. Впереди была жизнь, Путь.

Глава 2

Через еще три дня после этих событий Влад получил извещение из Москвы с вызовом на новое рабочее место. Оставляя заранее проданную квартиру, которую снимал до отъезда у новых хозяев, Влад взял из нее с собой две вещи. Первая, это старая отцовская ключница, которая висела перед входом. Этот символичный предмет отцу передал его дед. А тому – его отец. Прадед привез эту ключницу с войны. Первая мировая очень изменила всю Россию, и род Влада так же был ввергнут в страшный хаос начала 20 века. По рассказу отца, ключницу подарил прадеду житель Греции. Экспедиционный корпус, в котором служил прадед стоял на позициях перед небольшим городком. Прадед стоял в карауле у небольшого кладбища, когда к нему подошел этот грек. Он принес ему сверток и сказал на русском почти без акцента: