Кто он такой, чёрт возьми?

Убрал аптечку, достал миску, муки, яйца, принялся взбивать тесто. А я всё это время смотрела на него.

Испек первый блин, уложив на блюдце, поставил передо мной, а после к нему присоединилась чашка кофе.

– Дожился, *****. – сказал тихо, отвернувшись к плите, но я его услышала.

Пять минут тянулись мучительно долго. Я хотела даже попробовать поспать, но глаза не прикроешь. Сидеть неподвижно, даже не моргая, вот настоящая пытка!

Постепенно оцепенение сошло на нет. Я даже не представляю, какими такими таблетками этого можно добиться? Названия на блистере не было, или я не обратила внимания. Но он его сразу сгреб в аптечку и убрал.

– Что теперь? – не представляю, как себя вести в такой ситуации.

– Ешь, набирайся сил. Нам идти тридцать пять километров.

– Сколько? – чуть вилку из рук не выронила. Блинчик шмякнулся обратно на блюдце.

– Тридцать пять. – повторил он. – По лесу. Так что подкрепись как следует.

Я удивлённо пялилась, как он захватывает блин, макает в малиновое варенье и отправляет в рот, облизав перед этим пальцы. Прожевав, не спуская с меня взгляда, спросил:

– Что еще?

– А… как же дикие звери? Вы не боитесь? – он вчера не столкнулся с теми двумя… Скорее всего, я достаточно далеко убежала. А то, что мне привиделся там голый мужик, кстати, отдалённо похожий на этого… это моё воображение. Потому что похож. Да.

– Не бойся, со мной тебе ничто не угрожает. Да и днём они не выходят так близко к поселениям.

Ничего себе близко. Тридцать пять километров. Пешком. Ужас.

– А… эм… У вас транспорта никакого нет? Велосипеда хотя б? – ой, глупая, какой велосипед?

Покачал головой. Нет, значит. Он, что на своих двоих сюда добирается? Мне кажется, чего–то не договаривает. Не верю…

– Ешь. – коротко бросил мне. Сам умял еще целую порцию, вымыл за собой посуду и молча вышел. Ну да, не барское это дело разговаривать… Я осторожно стала кушать, отрывая по кусочку блины руками, челюсть лучше не напрягать, скоро действие таблетки пройдет и будет всё болеть… Добраться бы домой поскорее. После завтрака я тоже вымыла за собой посуду. Некрасиво оставлять так-то, если уж мужчина убрал, то и я не растаю.

Вернулась в ванную, глянуть свои вещи. На улице еще тепло, день довольно солнечный за окном, поэтому натягиваю всё ещё сырое бельё и штаны с футболкой. Высохнет на мне! А что делать? Не в халате же идти. Кроссовки мои стояли аккуратно на первой ступени высокого крыльца. Обулась и спустилась, оглядываясь по сторонам. Никакого двора тут не было. Никаких ограждений. Ну как он не боится дикого зверья? Не представляю. Отчаянный мужик. Хотя он такой угрюмый временами, наверное, даже медведи его стороной обходят.

Нашла его за домом, мужчина держал в руке капкан с попавшим в него зайцем. Никогда не была вегетарианкой, но выглядит это жутко. Сняв металлическую ловушку, стоившую зайцу жизни, он, не оглядываясь, резко сказал.

– Уйди.

Заяц затрепыхался, живой!

Но мне повторять не надо. Я не хочу смотреть, что будет дальше, развернулась и умчалась обратно на крыльцо. Минут через десять мой спаситель прошел мимо с освежеванной тушей. Тут я поняла, почему он меня прогнал. Не хотел, чтобы я всё видела. Дикарь…

Уняв приступ тошноты, я смотрела в одну точку, продолжая сидеть на нижней ступеньке. Хочу домой. Безумно хочу домой.

– Идём. – вышел на крыльцо, успел накинуть какую-то кожаную куртку поверх черной майки. Я молча проследовала за ним. Но мы не успели дойти и до середины поляны, как впереди вдалеке в лесу взметнулась в воздух стая птиц. Резко остановившись, мужчина схватил меня за плечо.

– Что такое? – не знаю почему, от страха наверное, стала шептать я. Что-то же спугнуло этих птиц. Не успеваю додумать мысль, как он тащит меня обратно.

– В дом. Быстрее.

Влетел на крыльцо, и тут же, открыв подпол, негромко приказал.

– Лезь вниз. Не вздумай шуметь. Затаи дыхание и молчи. Поняла? – в руках его баллончик со спреем, он начинает меня им опрыскивать, а потом в воздухе в комнате.

– Вниз.

Я кивнула. Но страх в моем взгляде выдавал меня с потрохами. Он точно маньяк!

– Если тебя здесь увидят, тебе конец.

Не маньяк. Преступник! Может, это его дружки идут, а я свидетель? Боже мой!

– Да-да, – киваю как китайский болванчик. – Я буду тихой.

Спускаюсь вниз, там не так темно как мне казалось. Маленькое узкое окошко выходит под крылечком на улицу, оно даёт проникнуть рассеянным солнечным лучам внутрь.

– Ни звука! – предостерегает мужчина и я подчиняюсь. Сажусь в уголке на какой-то мешок. Это опилки что ли? Пахнут деревом.

Он закрывает крышку и двигает стол. Не хочет, чтобы видели люк. Я молчу. Потом думаю над тем, что через окошко увижу, кто придет к мужчине. Осторожно поднимаюсь и вытягиваю шею. Близко не подхожу, чтобы не заметили. Но никого не вижу, только слышу. Пять разных голосов. Я вернулась на своё место, села на мешок, прислушалась. Отсюда прилично слышался весь разговор, который происходил сверху.

– Почему вы пришли сегодня? Уговор был о встрече завтра. – это говорит “мой”.

Дожилась, “своим” называю.

– Там сопляки какие-то потонули, ментов понаехало, к вечеру всё перекроют. Ты сам знаешь, как Ульян относится к этому. Днем раньше, днем позже, какая разница.

– Чем тут так пахнет? – появился голос третьего. Неприязненный такой. отталкивающий.

– Тебе лишь бы сунуть свой нос куда не следует. – мрачно огрызнулся хозяин.

– Что это за тряпка? Воняет девкой. – тот всё не унимался, а я с ужасом прислушиваюсь, я не надела майку, она так и осталась лежать стуле, куда я бросила её, забыв.

– Подобрал на дороге. Снова тут отдыхающие были, за****ли засорять территорию. – недоволен. Я его понимаю, только мы ничего не засоряли.

– Ночью пропали двое из черной стаи, ты ничего не знаешь? Широков рвёт и мечет, знает, что они проникли на чужую территорию, но молчит. Что им здесь надо было, ещё бы выяснить. Только они пропали и найти их первыми наша задача.

– Понял. С отдыхающими что? Это они утонули?

– Нет. К ним уже выехала полиция. Очередной сынок-сосунок не справился с управлением и потопил свою тачку. Его выловили, откачали, говорят в коме, а девка утонула. Только телефон и кофту достали вместе с машиной. Лобовуха вдребезги, вылетела видать и унесло течением.

– Всю малину нам попортили. – отозвался еще голос помоложе. – Теперь из-за них придется отменить всё.

Он недовольно фыркнул, но его перебил тот, что старше.

– Как старшие решат, так и будет. Никакой отмены. Просто перенесут на следующий месяц. Гордый, ты меня услышал, оставим тебя. Отдыхай, как договаривались. но через десять дней…

– Я помню. – сухо ответил им хозяин. Почему его назвали “гордым”?

Долго я сидела еще в тишине, боясь даже шевелиться. А уж когда он за мной спустился, я успела задремать от своих невесёлых дум, сидя на мешке, вытянув скрещенные ноги.

Почувствовала, как взмываю вверх и пискнула от неожиданности и резко открыла глаза, хватаясь за него.

Сосредоточенный на своих мыслях, он не смотрел на меня. Поднял, словно я пушинка.

Да сколько в нём силищи? Таскает меня как куклу. Правда, теперь не наперевес, как в первый раз. А на ручки взял, я ухватилась за его шею руками и прижалась. Вдруг упаду! Уронит! Только из-за этого я и держусь. А какая у него шея! Мощная. Я рассматриваю его, а он хмуро глядит в ответ.

Легко взобравшись по ступеням наверх, вышел со мной из погреба. Усадил меня на стол. Обе его руки оказались по обеим сторонам моих бёдер, а сам смотрит на меня. Недобро так смотрит.

– Они же ушли? Теперь мы можем идти? – повертела головой: никого не было.

– Всё усложнилось. Ты остаешься здесь.

Я сделала глубокий вдох, чтобы не поддаться волнению. В смысле, остаюсь?