- А у нас есть выбор? - горько спросил Теривель.

- Двери открыты, - сказал позади них Дурнан. - Вы можете идти. Вам не причинят вреда.

Теривель сощурился и огляделся вокруг. Слуг вроде бы не было, но он видел множество дверей во мраке под многочисленными балконами и галереями... и все из них были чуточку приоткрыты. Когда он обернулся кругом — он не знал, как отважился встать спиной к королеве-ведьме Агларонда, но оказалось, что отважился — предводитель красных магов увидел сенешаля, стоящего в стороне от дверей, сквозь которые они вошли. Двери действительно были открыты в ночь, а над ними нависала окутанная тьмой галерея.

В этот момент старый сенешаль пошевелился, сделав два быстрых шага мимо дверей со скользящей, кошачьей грацией мастера-фехтовальщика. Теривель моргнул; он много лет не видел такого уверенной грации. Сенешаль подошёл туда, где застыл на полушаге Хортил. Тот понемногу начал снова двигаться, хотя очень медленно.

Сенешаль аккуратно взял ближайшее запястье Хортила, а затем события начали стремительно развиваться.

Красный волшебник снова побежал,  пошатнувшись, когда его ноги коснулись земли; сенешаль сделал бок о бок с ним два быстрых шага, чтобы не дать ему упасть, а затем отпустил и отпрыгнул в сторону.

Хортил промчался в дверной проём, испустив отчаянный вопль.

- Хортил! Калрот Хортил! - голос Теривеля был громким и холодным от ярости — другие тэянцы никогда такого не слышали. Голова бегущего мага дернулась назад, как будто его поймали на крючок, и он зашатался у края ступеней.

- Вернись! - прорычал его начальник.

После медленного, неохотного мгновения на краю, Хортил обернулся. Его лицо было белым, как высушенная кость.

Дурнан с кубком вина в руках наклонился над распростёртым телом потерявшего сознания волшебника.

- Очнись, Имрит Халавандер, - произнёс он, баюкая голову мужчины, как мать, будившая спящего ребёнка. - Проснись и не бойся. У меня тут вино.

Теривель посмотрел на это проявление любезности, бросил на Хортила злой взгляд, затем опять медленно повернулся к Симбул лицом. Встретившись с её взглядом, он глубоко втянул в себя воздух, сделал осторожный шаг вперёд и сказал:

- Госпожа, я... я буду лучшей компанией для вас, если узнаю две вещи: почему вы так нас принимаете... и как вы без единого слова или жеста обезвредили наши заклинания.

- Я хотела бы лучше понимать мотивы ваших действий в Ордулине, Теривель, - ответила высокая правительница Агларонда, стоявшая пугающе близко. - И, должна признаться, я пытаюсь выиграть пари, которое заключается в том, что я смогу вести себя с вами вежливо, если вы не будете нападать. Что же до вашей магии, я ничего с ней не делала. Они сделали.

Она протянула длинную тонкую руку, указывая куда-то над головой Теривеля. Предводитель красных магов неохотно снова повернулся к ней спиной и обнаружил, что смотрит не во мрак над входной дверью, а на галерею менестрелей, где стояли несколько фигур, глядя вниз. Среди них была невысокая, хрупкая с виду эльфийка, казавшаяся старой, как сам Фаэрун, и высокая женщина в прекрасном платье, не менее величественная, чем Симбул, с крохотными звёздами, поблескивающими вокруг черноты её длинных свободных волос. Между этими двумя парило несколько серебристых, призрачных силуэтов, похожих на призраков высоких стройных эльфов — наверное, воинов, а может быть — магов. Они медленно дрейфовали, мерцая в свете свечей, и сказать наверняка было сложно.

- Сринши, - указав на древнюю эльфийку, представила её потрясённым тэянцам Симбул, - несколько сторожей-норнов этого дома, и леди Даланс Шарет из сембийской церкви Мистры.

Теривель обнаружил, что в его голосе нет ноток недоверия, и из этого родилась нить ярости.

- Сринши? Из давно сгинувшего Миф Драннора? Хотите, чтобы я поверил в ваши выдумки?

Сринши улыбнулась ему сверху.

- Верь во что хочешь, Эмрил Теривель, сын Носкара. Вера — это сила волшебников. Смотри сам; твой нож не смог одержать победу, твои резервы остались спящими, и все три твоих личных защитных заклинания исчезли. Повторяю: верь во что хочешь.

Когда Теривель беспомощно уставился на неё, пытаясь сглотнуть пересохшим ртом и ещё более сухим горлом, Халавандер снова беззвучно потерял сознание.

***

Восходящая луна коснулась первыми прохладными пальцами садов дома Халлоумер. Она коснулась Мирта из Глубоководья, который фыркал от смеха, услышав слова вепря. Эльминстер тоже посмеивался, но по другой причине.

- Ха! Что за безумие! - наконец сказал Мирт, покачивая головой. - Ну ладно. Что мы будем делать с этими двумя дураками?

Эльминстер коснулся руки Аластриэль. Потом он сжал бицепс Мирта достаточно крепко, чтобы успокоить развеселившегося купца, и спросил вепря:

- Ты ли это, Бролант?

Какое-то мгновение зверь таращился на него во мраке... а затем шевельнулся и заговорил.

- Да, - коротко ответил кабан. - Ты знаешь..?

- Я слышал. Самаэрра, ученица Ларлоха, наложила на тебя проклятие на волшебной ярмарке, после того, как ты... ну, скажем, познакомился с ней поближе.

- Да-да, - проворчал кабан. - Можешь не напоминать!

- Если я правильно помню, поцелуй был последним условием, чтобы развеять проклятье. Оно предупреждает тебя, когда моя... когда Симбул рядом. Значит, ты сожрал тринадцать бешеных бурундуков?

- Да, - ответил вепрь, которого, похоже, затошнило от одних воспоминаний.

- Нашёл Цеп Таммаска и вернул его купеческой гильдии Торговцев Чести в Тельфламме, исполнив пророчество?

- Да, - отозвался кабан, голос которого неожиданно прозвучал так, как будто он вот-вот готов расплакаться. - Боги, как больно было, когда я ударился о воду. Я сломал... много костей.

- Какое пророчество? - пророкотал Мирт.

- В пасти своей вепрь принесёт утраченный Цеп Таммаска прямо в руки гильдмейстеру-рашеми, за землёй берсерков, на вершину башни, а затем — спрыгнет вниз, - тихо процитировала Аластриэль. - Мне всегда было интересно. Башня в гавани, я полагаю?

Боевой вепрь кивнул, и она тоже кивнула, прежде чем пристально посмотреть на зверя.

- Боевое знамя Расколотых Бивней?

- Внутри, - сказал тот хнычущим мужским голосом. - На праздничном столе. Замечательная скатерть. Выкрашенная кровью убитых врагов, которым живьём выпустили кишки, и всё такое. Орок продал скатерть, но сначала я сделал с ней то, что должен был.

- Да? И что же? - спросил Мирт.

- Неужели нам надо проходить через это всё? - устало спросил кабан. - Вы собирались на меня поохотиться? А когда закончите, если я буду ещё жив и останусь в этом теле, не превратившись в поганку, камень или ещё что-нибудь, я буду навечно проклят, пока какой-нибудь голодный лесник или аристократ не проткнёт меня на охоте и не зажарит — или пока не сварюсь заживо под заклинанием какого-нибудь мага в Агларонде, пытаясь пробраться в тронный зал Симбул!

- Чтобы развеять ту часть проклятия, которая сделала его немым, - объяснил Мирту Эльминстер — ему пришлось найти орка или полуорка, который обмотает знамя вокруг головы и станцует голым на человеческом базаре — среди дня, пока вокруг кипит торговля.

Он посмотрел на Орока, потом на кабана, и широко усмехнулся.

- Ты купил ему бочонок эля, так?

- Три бочонка, - угрюмо отозвался зверь. - Он глупее, чем кажется, но не полный простофиля.

- Похоже, эта Самаэрра хотела, чтобы ты умер вепрем, - хмыкнул Мирт.

- Она уже давно желает мне смерти, - тихо отозвался кабан. - Почти столько же, сколько я хочу умереть сам... но Ларлох держит меня в живых — думаю, как напоминание о её гордости и о том, что не стоит разбрасываться проклятьями. Скорее всего, сейчас он наблюдает за нами.

- Ого, - произнёс Эльминстер. - Это лишний раз убеждает меня в моём решении.

Кабан подозрительно взглянул на него.

- Каком решении?

Старый Маг хмыкнул, широко раскинул руки и провозгласил:

- Бролант из Тэя, сегодня ночью ты поцелуешь королеву Агларонда!