– Зовите меня просто Билл.

– Я полагаю, что вы желаете попасть в Башню.

– Я сделал все возможное, чтобы попасть туда.

– Я собираюсь предложить вам факты, которые вы хотите узнать об этом, при условии, что вы опубликуете их только с моего разрешения.

– Спасибо! – согласился Билл. – Вы можете мне доверять.

– У меня есть причина. Башня Трейнора была построена с определенной целью. Эта цель очень скоро потребует огласки. Вы способны обеспечить эту известность лучше, чем любой другой человек в мире.

– Я могу это сделать – при условии…

– Я уверен, что наше дело вызовет у вас энтузиазм. От вас не потребуется ничего бесчестного.

Мистер Кейн достал из кармана тонкую белую карточку, быстро нацарапал на ней слова и протянул ее Биллу, который прочитал: «Принять предъявителя. Кейн».

– Предъявите это у лифта сегодня в восемь вечера. Попросите, чтобы вас отвели к доктору Трейнору.

Мистер Кейн быстрым, пружинистым шагом ушел, оставив Билла стоять и смотреть на карточку, изрядно удивленного.

В восемь вечера удивленный охранник впустил Билла в зал ожидания. Служащий лифта посмотрел на карточку.

– Да. Доктор Трейнор в обсерватории.

Кабина взмыла вверх, унося Билла в самое длинное вертикальное путешествие на земле. Прошло несколько минут, прежде чем мимо них замелькали огни на многих этажах цилиндрического здания на вершине башни. Лифт остановился. Дверь распахнулась, и Билл вышел под хрустальный купол астрономической обсерватории.

Он находился на самой вершине башни Трейнора.

Сквозь металлическую окантовку купола из полированного витролита сияли горячие звезды, твердые и ясные. Сквозь нижние панели прозрачной стены Билл видел раскинувшийся под ним город – мозаику из мелких точек света, испещренную разноцветными подмигивающими глазками электрических вывесок; он был так далеко внизу, что казался городом в миниатюре.

Сквозь хрустальный купол виднелся огромный черный ствол телескопа с громоздкой экваториальной монтировкой. В его механизме тихо жужжали электромоторы, а вокруг перемигивались маленькие огоньки. У окуляра сидел человек – доктор Трейнор, заметил Билл.

В комнате не было ни одного человека, ни одного важного прибора. Массивная масса телескопа доминировала над ней.

Трейнор встал и подошел к Биллу. На его спокойном лице расплылась дружелюбная улыбка. Голубые глаза светились мягким добродушием. Приглушенный свет в комнате блестел на лысой макушке его головы.

– Мистер Виндзор из газеты «Геральд-Сон», я полагаю? – Билл кивнул и достал блокнот. – Я очень рад, что вы пришли. Я хочу показать вам кое-что интересное. Кое-что о планете Марс.

– Что…

– Нет. Никаких вопросов, пожалуйста. Они могут подождать, пока вы снова не увидите мистера Кейна.

С неохотой Билл закрыл блокнот. Трейнор сел к телескопу. И Билл ждал, пока Трейнор, глядя в трубу и нажимая кнопки, двигал яркие рычаги. Зажужжали моторы, и огромный ствол качнулся.

– Теперь смотрите, – приказал Трейнор.

Билл сел в кресло и заглянул в окуляр. Он увидел маленький кружок диковинной светящейся голубоватой черноты, в котором, слегка покачиваясь, висел диск света поменьше. Диск был охристо-красным, с более темными пятнами и ярко-белыми полярными метками.

– Это Марс, каким его видит обычный астроном, – сказал Трейнор. – Сейчас я поменяю окуляры, и вы увидите его таким, каким его не видел ни один человек, кроме как через этот телескоп.

Он быстро настроил огромный инструмент, и Билл снова посмотрел на него.

Красный диск сильно увеличился в размерах и стал очень четким. Он превратился в огромный красный шар, на котором отчетливо виднелись невысокие горы и неровности поверхности. Призматические полярные шапки выделялись ослепительной белизной. Темные зелено-серые пятна, пятнистые жгуче-оранжевые пустыни и тонкие зелено-черные линии – противоречивые «каналы» Марса – тянулись прямо по планете от белых шапок к более темной экваториальной зоне, пересекаясь в маленьких круглых зеленоватых точках.

– Посмотрите внимательно, – сказал Трейнор. – Что вы видите на краю правого верхнего квадранта, недалеко от центра диска и чуть выше экватора?

Билл присмотрелся и увидел крошечную круглую точку голубого цвета – она была очень маленькой, но с четкими краями, идеально круглой, яркой на фоне тускло-красного цвета планеты.

– Я вижу маленькое голубое пятнышко.

– Боюсь, вы видите смертный приговор человечеству!

В обычной ситуации Билл мог бы фыркнуть – новоиспеченные моряки склонны быть крайне скептичными. Но что-то в серьезности слов Трейнора и в странности того, что он увидел через гигантский телескоп в башенной обсерватории, заставило его приостановиться.

– За последние пару сотен лет появилось много фантастики, – наконец заметил Билл. – Например, старая книга Уэллса «Война миров». Общая теория гласит, что марсиане иссякли и хотят украсть воду. Но я никогда не…

– Я не знаю, каков может быть мотив, – сказал Трейнор. – Но мы знаем, что на Марсе есть разумная жизнь – каналы являются тому доказательством. И у нас есть прекрасные основания полагать, что эта жизнь знает о нас и не желает нам ничего хорошего. Вы помните экспедицию Энверса?

– Да. В 2099 году. Энверс был глупцом, который думал, что если солнечный корабль может долететь до Луны, то и до Марса он долетит с таким же успехом. Должно быть, в него попали метеориты.

– Нет причин, по которым Энверс не мог бы достичь Марса в 2100 году, – сказал Трейнор. – Гелиографические сообщения продолжались до тех пор, пока он не преодолел половину пути. Тогда не было никаких проблем. У нас есть очень веские основания думать, что он приземлился, что его возвращению помешали разумные существа на Марсе. Мы знаем, что они используют то, что узнали из его захваченного солнечного корабля, для запуска собственной межпланетной экспедиции!

– И это голубое пятно как-то с этим связано?

– Мы думаем, что да. Но я не уполномочен говорить вам ничего больше. По мере развития ситуации нам понадобится газетная реклама. Мы хотим, чтобы вы занялись этим. Мистер Кейн, разумеется, в высшей степени ответственен за это. Вы помните свое слово дождаться его разрешения на публикацию.

Трейнор снова повернулся к телескопу.

Лифт с грохотом остановился у входной двери обсерватории. Из нее к мужчине у телескопа выбежала стройная девушка.

– Моя дочь Пола, мистер Виндзор, – сказал Трейнор.

Пола Трейнор была утонченным существом. Ее большие глаза светились необычным оттенком меняющегося коричневого цвета. Черные волосы прилегали к ее стройной голове. Лицо было маленьким, по-эльфийски красивым, кожа почти прозрачной. Но примечательны были именно глаза. В их сверкающей глубине смешались детская невинность, интуиция, вековая мудрость и быстрый ум – ум не холодно-рассудительный, а искрометный, бросающийся в инстинктивно верные выводы. Это было странное озадаченное лицо, выдававшее лишь настроение момента. Глядя на него, нельзя было сказать, что его обладательница хорошая или плохая, снисходительная или строгая, мягкая или жесткая. По ее желанию оно могло быть идеальным зеркалом сиюминутных мыслей, но глубокий поток ее характера не был раскрыт за ним.

Билл пристально смотрел на нее, отмечал все это, заносил девушку в блокнот своей памяти. Но в ней он видел лишь интересный сюжет.

– Папа рассказывал вам об угрозе вторжения с Марса, да? – спросила она низким, хрипловатым голосом, текучим и вкусным. – Самая захватывающая вещь, не так ли? Разве нам не повезло, что мы знаем о нем и участвуем в борьбе с ним, а не живем, как все остальные, не подозревая об опасности?

Билл согласился с ней.

– Подумать только! Мы даже можем отправиться на Марс, чтобы сразиться с ними на их собственной земле!

– Помни, Пола, – предостерег Трейнор. – Не рассказывай мистеру Виндзору слишком много.

– Хорошо, папа.

Снова послышался стук лифта. В обсерваторию вошел мистер Кейн, высокий, стройный молодой человек, с загадочной улыбкой и глазами, темными и почти такими же загадочными, как у Полы.