У него оставалось всего два выхода: либо спасать президента, либо всё пустить на самотёк. Однако ни то, ни другое решение он не был волен принимать самостоятельно. Отправив шифротелеграммы, Гепард напрямую связался по телефону с министром обороны Франции.

– Месье генерал, у нас здесь проблемы высшего порядка.

– У тебя проблемы уже вторые сутки, Жерар, – по-свойски заметил министр. – Говори, что случилось, я ничему уже не удивлюсь.

– Повстанцы вторглись в центр города! Под их контроль перешли почти все правительственные учреждения, и сейчас они прорываются в сторону президентской резиденции.

– Но ты же докладывал, будто они обложили аэродром и атакуют морской порт! Они, что же, ушли оттуда?

– Нет, в центре орудует совсем другая группа. И они намного лучше подготовлены, чем остальные. Мне нужна санкция на спасение президента! Или мне не вмешиваться?

– Ты же понимаешь: такие вопросы я могу решать единолично! Раздавать подобные санкции – прерогатива президента Франции.

– Время идёт! – воскликнул Жерар. – Ещё двадцать минут, и спасать будет просто некого.

– Каковы шансы на его спасение?

– С моей точки зрения высокие.

– Это хорошо. Надеюсь, президент учтёт твой опыт и согласится на это.

– Потери тоже будут высокими, сразу предупредил Гепард. – Штурмующие отлично вооружены, чувствуется их боевой опыт. И да, это не афары, судя по их тактике.

– А кто?

– Не знаю, но подозреваю, что эфиопы или сомалийцы.

– Сомалийцам не до Джибути, – буркнул министр обороны, – со своими бы проблемами разобраться. Ладно, это всё лирика. Так ты говоришь, что наши потери будут большими?

– Очень большими, – хоть министр его и не видел, кивнул Жерар.

– Ясно, ты пытался связаться с повстанцами?

– Пытался, они не отвечают.

– А с местными афарами разговаривал?

– Да.

– И что?

– Ничего, они не в состоянии повлиять на ситуацию. Напавшие на город им не подчиняются.

– Возьми заложников и сообщи об этом повстанцам.

– Я взял, они не реагируют.

– Ну, расстреляй парочку.

– Бесполезно. Этим неизвестным, судя по всему, просто наплевать на судьбу других негров.

– Угу. Хреново. Сколько у нас есть времени, чтобы вмешаться?

– Уже меньше двадцати минут. Мои люди и техника готовы стартовать в любую минуту, но нужна санкция из Парижа. Боюсь, в городских кварталах мы не сможем полностью реализовать свои преимущества…

– Не надо жалеть чёрных, Жерар.

– Я и не собирался! Но эти негры явно умеют драться, и драться будут хорошо. У нас есть шанс не успеть, тогда мы рискуем потерять людей.

– Я тебя понял. Жди звонка. Минут десять мне хватит.

– Есть!

Разговор министра обороны с президентом и премьер-министром не занял много времени. О событиях в Джибути все были в курсе и думали об этом весь день, заранее просчитывая варианты на самые разные случаи. Целый штат помощников работал над этим вопросом, высчитывая вероятность того или иного действия и их возможные последствия.

Аналитики в экстренном порядке доложили все свои выкладки. И выкладки эти не радовали: и в одном, и в другом случае положение французов оказывалось весьма спорным. Однако, если военные Франции вмешаются на завершающем этапе, то президент будет им обязан. Если же нет, то новым властям придётся договариваться с Францией заново.

Вот только открытое вмешательство в чужой конфликт породит неоднозначную реакцию во всём мире. Ещё и три вертолёта потеряли… Так не ко времени! И ведь не утаишь: буквально как прыщ на носу! Чем всё это закончится, если конфликт в Джибути всё же разгорится? Непрерывной войной, как в Сомали? Или полнейшим безвластием, точнее, вечной чехардой сменяемых лидеров? Но в конце концов корпусу всё равно придётся уйти из Джибути.

А вот это казалось невыгодным в большей степени, чем встать на сторону Аптидона. К тому же французам почему-то чудилось негласное присутствие англичан, ведь когда-то (в дни Британского Сомали) афары работали на них. Всё вместе и дало толчок к окончательному решению: военным не вмешиваться! Но до последнего оставаться на охраняемых объектах, не допуская разрушения портовой инфраструктуры и взлётно-посадочной полосы. Это решение президента Франции министр обороны и донёс до сведения полковника:

– Гепард! Не вмешивайся. Дипломатические работники сами свяжутся с повстанцами и попробуют с ними договориться. Убьют Аптидона, значит, это его судьба! Выживет и разгромит повстанцев – ему же хуже. Если он победит, то его надо устранить и поставить другого человека, чтобы не выставил новые условия и не хвастался победой перед нами же.

– Есть! – с облегчением выдохнул Гепард. – Буду наблюдать и не вмешиваться.

– Отбой! – коротко бросил министр.

Он положил трубку на рычаги, но тут же схватил её вновь, перезванивая:

– Всё же пошли небольшую группу по спасению Аптидона. Отбери самых лучших, но из тех, кто не полезет зря на рожон. Нужны мастера своего дела. Смогут вытащить его к тебе на базу – хорошо, мы свой долг выполним. Не смогут, так и ладно. Только пусть трезво оценивают обстановку. На этом всё! Я всегда на связи и жду доклада от тебя.

– Есть! – отрапортовал полковник и тоже бросил трубку.

Он ещё с полминуты заворожённо смотрел на телефон шифросвязи, ожидая, что тот вот-вот оживёт и разразится басовитой трелью мощного звонка. Однако телефон молчал. Молчал, словно затаившаяся гадюка. Встряхнувшись, Гепард мотнул головой и, выйдя из помещения, где стоял телефон спецсвязи, заорал во всю мощь своих лёгких:

– Симона Випера ко мне, быстро! И пусть сразу захватит свою команду. Их выход!

Симон Випера – юркий, смуглый француз с тонкими, словно нарисованными на лице усиками, придающими ему несколько франтоватый вид – внимательно выслушал приказ командира базы. Потом хмыкнул и, молниеносно вскинув руку в воинском приветствии, рванул к своей счастливой пятёрке.

Уже на бегу он решил, что пятёрки ему будет явно недостаточно. Поэтому прихватил с собой ещё и группу прикрытия из десяти человек. Цель ему указали, а дальше всё в его руках!

Промчавшись по улицам Джибути, бронеавтомобили остановились за пару кварталов от резиденции. По пути они несколько раз даже попали под обстрел, вернее в какие-то несерьёзные перестрелки. Сейчас же, выскочив из машин, группа прикрытия заняла круговую оборону, а группа захвата устремилась вперёд в надежде освободить или увезти президента. Они смогли дойти практически до самой резиденции, счастливо (ну, и немного благодаря своей компетенции) избегнув боя. Однако дальнейший путь оказался полностью перекрыт.

Пришлось завязать бой. Впрочем, плотность огня и многочисленность противника всё-таки не дали французским военным возможности отбить президента. Да и боевой опыт повстанцев неприятно поразил легионеров! В результате, расстреляв половину своего боекомплекта, они были вынуждены отступить. Вернувшись, Випера хмуро доложил Гепарду, что задание по захвату президента Аптидона выполнить не удалось.

Странно, но полковник этому почему-то совсем не удивился. Только недовольно поморщился и отпустил командира группы спецназа отдыхать. Даже не ругался…

Старшим отряда по захвату президента Джибути был эфиоп по имени Надо. Он и принял доклад своего подчинённого о нападении французского спецназа. Впрочем, раздававшиеся снаружи звуки автоматных очередей и гулких взрывов подствольных гранат ничего другого означать и не могли.

– Командир, кто-то хочет освободить президента, – доложил очевидное младший офицер.

– Много их?

– Нет, но это французы.

– Могут прорваться?

– Не знаю, командир, всё может быть.

– Ясно. Отбить сможете?

– Да, пожалуй. Их вроде не очень много. Если, конечно, они послали на спасение одну группу, а не сразу несколько.

– Хорошо, я доложу об этом Бинго.