Анатом презрительно хмыкнул:

– Это вы написали мне письмо?

– Да, месье.

– Вы занимались в Отель-Дьё?

– Да, я изучал анатомию и хирургию, месье. Я...

– Вы имеете представление о том, чем я занимаюсь? – Рушфуко движением руки прервал Латура.

– Я видел, как вы производили трупосечение в анатомическом театре. Вы лучший анатом в стране.

– Не говорите глупостей!

Лицо Рушфуко дернулось от раздражения. Латур смотрел вниз. На принадлежавшие студенту короткие панталоны, на его блестящие башмаки, которые Латуру были велики, на рукава с оборками и думал, что они похожи на морозные узоры. Время как будто остановилось. Наконец Латур вздрогнул, выпрямился и посмотрел анатому в глаза:

– Задайте мне любой вопрос из анатомии, месье. Испытайте меня. Я все знаю.

Рушфуко засмеялся, в его глазах мелькнул раздраженный блеск, и он уже хотел выставить непрошеного гостя за дверь. Но тут в него словно бес вселился, и ему захотелось уязвить гордость этого парня, унизить его, а потом уже отправить восвояси. Нужно было придумать вопрос посложнее. Рушфуко скрестил руки на груди и смотрел свысока на дрожавшую перед ним фигуру.

– Что находится между латеральной стороной полушария и височной костью? – спросил он и улыбнулся первый раз за это утро. Вопрос был с подвохом. Потому что между ними не было ничего.

– Сильвиева борозда.

Латур словно выплюнул эти слова. Рушфуко крепче сжал руки на груди. Парень был явно хитрее, чем могло показаться на первый взгляд. Он не ошибся: сильвиева борозда шла наискосок вверх от височной кости. Рушфуко решил расспросить парня более подробно, ему хотелось унизить гостя, и он искал, к чему бы придраться.

– Что содержит белое мозговое вещество?

Латур задумался, лоб его сложился складками. Рушфуко наслаждался растерянным видом студента. Но тут Латур встретился глазами с анатомом.

– Раньше считалось, что оно содержит звериный дух, но Вьессан доказал, что белое вещество состоит из бесчисленного множества связанных в узлы волокон. Это хорошо видно, если вскипятить это вещество в масле...

Рушфуко кашлянул и внимательно посмотрел на этого пучеглазого парня. Глаза у него были синие, взгляд пронзительный. Этот Шарль Кантен явно читал и Везалия, и Раймона де Вьессана, что для молодого студента-анатома было не совсем обычно.

– Как лучше всего препарировать мозг?

Рушфуко улыбался. Он знал, что школы анатомов до сих пор применяют устаревший метод Везалия и начинают операцию с темени. Ему хотелось, пользуясь случаем, ругнуть это старое неверное учение, а тогда будет уже просто выставить за дверь этого студента, являвшего собой живой пример негодности общепринятой медицины.

– Раньше начинали с темени. Вьессан стал препарировать с основания.

Рушфуко перестал задавать вопросы. Он смотрел на свои руки, словно искал в них ответа. Припереть этого парня к стене не получилось, и его вдруг поразило, что он противоречит самому себе. Он уже давно искал помощника, знающего анатомию. Внешность у стоявшего перед ним парня была неприятная, кроме того, он излучал какую-то необъяснимую силу, но в остальном в нем не было ничего необычного. Он даже сумел ответить на несколько сложных вопросов. Рушфуко снова посмотрел на Латура. Особое внимание он обратил на его выпуклые глаза.

– Приходите завтра утром, – сказал он и попытался улыбнуться. Заметив, что у него получается лишь вымученная гримаса, он быстро отвернулся и, более ничего не прибавив, направился в анатомический кабинет. Латур неуверенно шагнул за ним, ему хотелось поблагодарить анатома. Но не успел он раскрыть рта, как Рушфуко скрылся за дверью.

Латур остановился, взгляд его скользнул по высокому белому потолку, обоям с китайским узором, арке, ведущей в рабочие комнаты. Ему показалось, что он уловил слабый запах спирта, идущий оттуда. С чувством облегчения он закрыл глаза и подумал, что отныне он Шарль Кантен, ученик великого анатома. Он как будто пробовал новое имя на вкус: Шарль. Шарль Кантен. Вкус у этого имени был приятный.

Латур приступил к работе у Рушфуко ранним летним утром, и прошло целых шесть месяцев, прежде чем он возобновил свои прогулки по Парижу.

Рушфуко начинал занятия с рассветом и не прерывал их до полудня. Отдохнув два часа, он возобновлял работу и редко заканчивал ее раньше полуночи. В течение всего дня и вечера Латур не отходил от анатома. Ночью он спал в комнате для служанки позади спальни Рушфуко и мог слышать, как тот храпит. Он знал любовь анатома к точности, его неприязнь к чужим, его любимые блюда. Знал, что раздражает учителя и каким он бывает в хорошем настроении. Латур понял, что Рушфуко суеверен и что есть вещи, которые ни при каких обстоятельствах нельзя вносить в анатомический кабинет.

Своенравие Рушфуко было известно всему медицинскому миру Парижа, но Латур наблюдал это своенравие даже в кончиках его пальцев. Он видел его сосредоточенный взгляд, глаза, не знавшие усталости. Как анатом Рушфуко был неутомим и методичен. В его анатомических теориях было нечто фантастическое, но сам он при этом был крайне осторожен, пуглив и замкнут. Он был уверен, что его теории относительно человеческого мозга верны и революционны. И не пожалел времени, чтобы объяснить Латуру свою удивительную теорию черепа. При этом вся его небольшая фигура подалась к Латуру, он сдержанно жестикулировал.

Со времен греческой античности мозг считался вместилищем души. Гален дал точное описание функций желудочков мозга и намекнул на их связь с такими интеллектуальными феноменами, как фантазия, разум, память. Старые отцы Церкви приписывали эти свойства определенным частям мозга и развили так называемую клеточную доктрину. Позже эти теории были отвергнуты. Рушфуко чуть не ослеп, до рези в глазах читая средневековые сочинения и изучая старые анатомические рисунки. Его теория черепа строилась на том, что духовные свойства человека можно определить по поверхности черепа. Топография черепа с его выпуклостями и углублениями – это своего рода карта мозга, заключенного в черепной коробке. Рушфуко многое мог рассказать о человеке, анализируя только форму его головы. Ощупав пальцами череп и сделав измерения специально сконструированными инструментами, он легко определял личные качества и особенности человека.

– Мне было десять лет, когда я заметил, что люди, у которых глаза навыкате, часто обладают хорошей памятью, – сказал он и сложил руки. – Позже я обнаружил, что крайние извилины в среднем отделе мозга связаны с заднебоковыми частями глазных впадин.

Он положил руку на шею Латура и притянул испуганного ученика к себе.

– Вот здесь вы можете это почувствовать.

Рушфуко надавил пальцами на его лобную кость.

– Если эти извилины хорошо развиты, та часть клиновидной кости, которая является внешней стенкой задней трети глазной впадины, выдается вперед. Из-за этого глазные впадины бывают неглубокими, чем и объясняется пучеглазие. Такие люди обладают замечательной памятью на слова, они особенно способны к языкам и литературе. Обычно они собирают сведения, записывают разные истории и незаменимы в качестве библиотекарей.

Рушфуко отпустил шею Латура. Латур потер глаза. В школе мальчишки дразнили его пучеглазым. Глаза у него всегда были немного навыкате. Рушфуко взял его за руку и подвел к стене, где висели рисунки. Анатомические рисунки человеческого мозга, на которых были отмечены те или иные личные качества человека. Несколько мгновений Рушфуко любовался своими произведениями. Когда он снова заговорил, в его голосе звучали почти любовные нотки.

– Я не раз задавал себе вопрос: не имеют ли другие свойства человека таких же внешних характеристик? За последние десять лет я исследовал пять тысяч мозгов, Шарль, и знаю, что на поверхности мозга есть девятнадцать центров, соответствующих тем или другим свойствам личности.

Он показал на рисунки:

– 1. Любовь к потомству. 2. Самозащита и храбрость. 3. Хитрость, коварство. 4. Жажда собственности, жадность, вороватость. 5. Гордость, заносчивость, высокомерие, преклонение перед авторитетом. 6. Тщеславие, амбиции, честолюбие. 7. Осторожность. 8. Воспоминания. 9. Память и способности к языкам. 10. Чувство цвета, звука, музыки. 11. Ум, склонность к метафизике. 12. Саркастичность, остроумие. 13. Поэтические способности. 14. Чувство боли. 15. Доброта, склонность к состраданию. 16. Подражательные способности. 17. Религиозность. 18. Решительность, целенаправленность. 19. Нравственность.