— Что еще за доставка, мадемуазель? — возмутилась она, когда я рассказала ей свою идею. — Разве кто-то станет заказывать еду себе на дом? У состоятельных господ есть собственные кухарки. А если они захотят полакомиться нашими яствами, то уж всяко предпочтут прийти к нам лично.

Но эта новая услуга оказалась необычайно востребованной. Кип смастерил для разносчиков корзинки разного размера, и скоро у нас уже работали не два, а целых пять доставщиков.

Сам Кип проводил в городе не так много времени. Именно на нём было наше загородное хозяйство. Но удерживали его там не только дела, но и одна прелестная пастушка. Однажды Рут сказала мне, что, кажется, дело идет к свадьбе, и мы с ней искренне порадовались за Кипа.

Кэрри Блэр была сиротой, и Рут отзывалась о ней весьма лестно.

— Она скромная девушка, хозяйка. И видели бы вы, как они с Кипом славно ладят друг с другом. Ему как раз и нужна такая жена — спокойная и хозяйственная. И со скотиной она умеет обращаться — все куры, коровы и овцы теперь ее обожают.

Сама Рут теперь жила в городе и занималась управлением чайной. У нее уже не было необходимости самой печь пироги или мыть посуду, но она всё равно с удовольствием занималась этим в свободное от более важных дел время.

Спустя месяц после того, как принц отбыл в столицу, состоялась его коронация. Об этом сообщил мне герцог Марлоу. А еще через две недели я, наконец, получила от его высочества письмо. Вернее, уже не от его высочества, а от его величества.

В нём он написал, что прибудет в Гран-Лавье через несколько дней. И сразу после этого мы отправимся в Арвитанию.

— Мы поедем в другую страну? — спросила меня Армель, когда мы стали собираться в дорогу.

— Да, дорогая! Она называется Арвитания. Надеюсь, нам там понравится.

Пока я старалась быть весьма сдержанной, разговаривая с ней на эту тему. Я боялась заранее сказать ей, что мы едем к ее отцу. Потому что эта поездка, сопряженная со многими дипломатическими формальностями, могла сорваться в любой момент. Кто знает, какие договоренности были достигнуты в переговорах между двумя монархами? Посвятить Армель во все эти тайны можно будет уже тогда, когда мы прибудем в Арвитанию. А до тех пор я не хотела ее волновать.

Конечно, что-то она могла услышать и сама — там, в горах, где мы разговаривали о ней и с Габриэлем, и с королем Норманом. Но тогда она была слишком напугана и многое наверняка пропустила мимо ушей. По крайней мере, меня она об этом не спрашивала. Здесь же, в замке его светлости, я старалась оградить ее от общения с чужими людьми. А сам герцог и его сестра придерживались в этом вопросе того же мнения, что и я.

В библиотеке замка я нашла несколько книг об Арвитании. Я уже знала, что ее столица называется Валье-де-Браво, и что находится она довольно далеко от границы с Терезией.

Меня радовало, что Кэррингтон (в мыслях я продолжала называть его именно так) поедет вместе с нами. Ему теперь я доверяла как никому другому. И что скрывать, я очень хотела увидеть его снова. Но мне следовало научиться называть его по-новому — его величество Алестер Седьмой! Да, именно так он сейчас звался.

В Гран-Лавье королевский кортеж прибыл поздним вечером. О его прибытии известили и ржание лошадей под окном, и громкий голос церемониймейстера.

— Так его сиятельство теперь король? — восхитилась Армель, которая увидела его, выглянув в окно. — Вот славно-то, правда? Тот, прежний король, мне совсем не понравился.

— Совершенно с тобой согласна, — улыбнулась я. — А теперь давай поспешим, чтобы поприветствовать его величество.

К этому дню в замке уже не осталось чужих людей — его светлость намекнул Расселам, что поскольку его сиятельство уже поправился, то пора бы им и честь знать, и они уехали домой несколько дней назад.

Так что теперь в холле у лестницы короля приветствовали только хозяева замка да мы с Армель. А потому встреча оказалась куда менее официальной и оттого куда более непринужденной, чем могла бы быть.

Мы с Армель и Лаурой с разной степенью изящества присели в реверансах, а потом его величество поцеловал руки каждой из нас, чем привел девочку в неописуемый восторг.

За ужином мы обсуждали в-основном коронацию и столичные новости, и только когда Армель отправилась спать, перешли к тому вопросу, который всех нас волновал.

— Ну, расскажите же, ваше величество, — воскликнул герцог Марлоу, — как король Арвитании отнесся к новости о том, что вы нашли его дочь? Я понимаю, что в официальной переписке вряд ли допустимо выражать эмоции, но…

— О, Чарльз, — рассмеялся король, — поверьте, он вполне выразил их. Он счастлив, и я прекрасно его понимаю. И я тоже чувствую себя счастливым, потому что оказался причастен к этому событию. Подарить радость встречи отцу и дочери — что может быть лучше?

Мы с ним охотно согласились, и его светлость заявил, что тоже охотно отправится в Арвитанию, если его величеству будет угодно взять его с собой.

— Разумеется, ваша светлость! Более того, я сам собирался настаивать на вашем участии в этой поездке, — кивнул Алестер. — Мы с королем Дамианом договорились, что наша встреча пройдет не в столице (для этого нам потребовалось бы пересечь почти всю Арвитанию), а в герцогстве Клермон, которое находится прямо на границе с Терезией. Опасаясь происков врагов, его величество хотел бы обеспечить этой встрече секретность, и я поддержал его в этом. Мы прибудем в поместье Клермонов под видом обычных путешественников. Туда же приедет и Дамиан Пятнадцатый.

— Но если мы поедем как обычные путешественники, — нахмурился Марлоу, — то будем лишены надлежащей охраны. Не слишком ли это опасно, ваше величество?

— До границы мы поедем с охраной. А там нас встретит герцог Клермон с выписанными на наши имена пропусками. Его светлость доводится племянником королю Дамиану, поэтому сам он будет посвящен во все детали нашего визита.

— Племянником? — еще больше обеспокоился герцог. — Но не окажется ли так, что сам захочет избавиться от маленькой принцессы? Ведь если дочь короля не найдется, то он сможет претендовать на арвитанский престол.

— Будем надеяться, что нет. Король Дамиан ему полностью доверяет, и уж он точно не стал бы рисковать безопасностью своей дочери. Будем надеяться, что мы можем положиться на благородство его светлости.

После ужина Алестер пригласил меня прогуляться по парку. Когда мы остались одни и отошли от крыльца на некоторое расстояние, он взял меня за руку и спросил:

— Каков же будет ваш ответ на мой вопрос, Эльвира?

Он был королем, и я прекрасно понимала, что он мог не церемониться со мной, а просто потребовать, чтобы я стала даже не женой его, а любовницей (и боюсь, в этом случае мне пришлось бы просто от него сбежать). И то, что его интересовало мое мнение, необычайно радовало меня. А то волнение, которое я видела сейчас в его взгляде, сказало мне куда больше, чем слова. Для него важен был этот ответ! Он в самом деле хотел быть со мной! Невзирая на мое не слишком высокое происхождение!

И мне ужасно захотелось сказать ему «да»! Разве не мечтала я в детстве стать королевой? Так почему бы не реализовать свою мечту?

И всё-таки вслух я сказала:

— Ваше величество, ваши подданые заслуживают королевы с более высоким происхождением, чем я.

— Эльвира, позвольте мне самому судить об этом. Разве брак, основанный на любви, не осчастливит наших подданых больше, чем тот, что заключен по расчету?

Я могла бы напомнить ему, что еще совсем недавно, рассуждая о чувствах герцога Марлоу, он заявлял совсем другое. Но я не стала этого делать. Как говорила героиня моего любимого романа, хорошая память при таких обстоятельствах непростительна.

И ведь он впервые заговорил со мной о любви! Пусть всего лишь так — скупо, без красивых слов и пылких обещаний. Я давно уже поняла, что он не из тех, кто любит витиеватые объяснения. Но я и сама всегда считала, что о любви должны говорить не слова, а поступки. Хотя сейчас я с удовольствием услышала бы от него хотя бы одно признание в любви — чтобы иметь возможность ответить таким же признанием.