"Может, это только мои страхи", — мелькнуло в ее голове, когда она вспомнила о первой встрече с этими проказниками, — это были то ли видения, то ли сны, которые наполнили ее тревогой. Они не были просто детьми. Они были слишком настойчивы, слишком быстры, как тени в сознании, которые раз за разом возвращались, ломясь через стены реальности, отбрасывая листья и сломанные ветки на извилистые дорожки сада.

Регина вздохнула, закрыв глаза. Мысли снова плыли к далеким временам, когда сад был просто полем, сырым и серым, и она, молодая ведьма, только начинала понимать, что ее силы исходят не из книг и не из ритуалов, а из самой земли под ногами. Однажды она погрузила пальцы в землю, как будто пытаясь обнять саму суть мира, и почувствовала, как ритм времени отзывается в ней, как пульсация крови в венах. Теперь, много лет спустя, этот сад стал прибежищем, защитой — и тюрьмой. Потому что за тишиной всегда стоял страх. Она знала, что однажды придут разрушители — те, кто не ценит тишину, кто играет с миром, как с игрушкой.

Регина плавно и медленно погружается в глубины своего сознания. Перед ее внутренним взором проносятся образы прошлого: костры инквизиции, шепот тайных собраний, лунный свет на поверхности священного озера. Она вспоминает уроки, полученные от древних наставниц, чьи имена давно стерлись из памяти смертных.

"Урок... Да, им нужен урок", — мысль кристаллизуется в разуме, обретая форму и силу заклинания.

Ее руки дрожали, когда она поднялась и, не спеша, пересекла комнату. Ноги не слушались, будто она ступала по вязкой глине, но каждый шаг приближал к центру силы. Подойдя к старому дубовому шкафу, что возвышался у стены, она осторожно коснулась вырезанных на его поверхности символов. Шкаф, как и сам сад, был частью прошлого. Он был немым свидетелем многих тайн, хранил в себе древние реликвии, такие, как ее первый гримуар — книга, которую она открыла в день, когда осознала свое предназначение. Рука ласково скользила по шершавой поверхности дерева, как будто каждый узор, каждая трещина являлись знакомым лицом прошлого.

Она открыла дверцу. Внутри стоял маленький сосуд, с виду ничем не примечательный — выцветшая керамика с потертыми узорами, безыскусный, будто осколок чего-то давно забытого. Но внутри сосуда хранился древний секрет, который она вскрыла лишь один раз в юности, на границе мира снов и реальности. "Гарденум пандорас", — прошептала она, касаясь сосуда. Ее пальцы, с каждым мгновением тяжелели, словно погружались в пульсирующую энергию.

Сад вокруг дома начал меняться — тени удлинялись, а воздух сгущался, становясь плотным и вязким, — он словно стекал по стеблям цветов, как густое масло. "Пусть сад станет их учителем", — Регина произнесла эти слова вслух, и они обрели силу заклинания. Она почувствовала, как магия течет сквозь нее, проникая в каждый уголок сада.

А дети снова ломились в сад, смеясь, перепрыгивали через забор, как будто это был просто парк развлечений, а не священное пространство. Но теперь сад отвечал. Каждый их шаг был встречен странными звуками: листья шептали, как будто рассказывали тайные истории; дорожки, которые казались знакомыми, вдруг уходили в никуда. Дети замедлили шаг, их смех стал натянутым.

Регина улыбнулась. Воспоминания снова обрушились на нее, словно потоки воды, вспыхнувшие на поверхности сознания. "Так было всегда, с самого начала", — подумала она. Она вспомнила об уроках учителя, старого мага, который когда-то рассказал ей о силе иллюзий. Она видела его лицо, строгое, но любящее, когда он показывал ей, как манипулировать пространством и временем, используя простые символы и силы природы. "Пространство — это лишь игра ума", — говорил он. Она понимала это теперь глубже, чем когда-либо. Сад был не просто физическим местом, он был ее проекцией, частью внутреннего мира восприятия реальности.

Теперь дети, потерявшие уверенность, метались по саду, как пленники. Дорожки, которые они помнили, вели в тупик. Каждый цветок, каждый куст, казалось, тянулся к ним, словно живое существо. Воздух вокруг них густел, превращаясь в невидимые сети, которые связывали их шаги и мысли. "Они не понимают", — думала Регина, наблюдая за их метаниями. Они все еще не осознавали, что это не просто сад. Это был лабиринт их собственных страхов, их собственных иллюзий. Сад лишь отражал их внутренний хаос.

"А может, это и есть моя ловушка?" — мелькнула мысль. Внутри нее начало расти новое чувство. Эти дети — они лишь проявление чего-то большего, чего-то, что пришло разрушить ее мир. Она всегда боялась этого момента, но теперь понимала, что он неизбежен. Сад — это лишь оболочка, личная защита. А что будет, когда его сломают? Что останется от нее?

Но нет... Еще не сейчас. Еще есть время.

Она сложила пальцы в замысловатый знак, прошептала заклинание, и воздух вокруг изменился. Дети вдруг замерли, их смех смолк. Они стояли посреди сада, окруженные необычными цветами, которые медленно закрывались вокруг них. И тогда они увидели ее — стоящую на краю сада, наблюдающую за ними. Их глаза расширились от страха. Регина шагнула вперед, ее голос, тихий, но полный силы, раздался в воздухе: "Вы думали, что это просто игра?"

Воздух вокруг нее сгустился, словно мир начал выдыхать сам себя, поглощая звуки и образы, пряча их в темные углы разума. Регина, теперь почти растворенная в сумраке, шагнула ближе к детям. Их глаза стали большими, как зеркала, в которых отражался каждый ее жест, каждая тень на лице. Она видела их страх, но не чувствовала к ним ни жалости, ни гнева — только тихую, настороженную усталость. Дети не были чем-то новым, они были повторением. Каждое поколение — одна и та же история: вторжение в мир ведьмы, попытка его постичь и разрушить, без понимания последствий.

"Сад не для вас", — прошептала она, и ее слова отозвались тихим эхом среди растений, как будто сама земля повторяла это заклинание. Цветы вокруг детей начали медленно закрываться, их лепестки становились все плотнее, темнее, как если бы мир сужался, становился туннелем, ведущим в неведомое. Дети, наконец, осознали, что больше не играют, и их лица исказились страхом, застрявшим в горле.

Но это был всего лишь первый урок. В сердце Регины не было злобы, лишь осторожное и хитрое намерение преподать важную истину. Воспитание — вот что это было. Как ее когда-то учили, когда юная и еще наивная, она пыталась контролировать магию, не понимая, что магия всегда контролировала ее. Она вспомнила свои первые шаги на пути ведьмы, когда заклинания были скорее мурашками на коже, чем словами на языке.

"Так же, как и вы сейчас", — подумала она, обращая внимание на выражения лиц детей. Их страхи смешивались с детским любопытством, с отчаянием. В этот момент Регина почувствовала старую боль — память о своей юности, о первой неудаче, когда магия едва не уничтожила ее. Урок, который ее учитель — тот самый старый маг с глубокой складкой на лбу — преподал ей так же жестоко, как и она сейчас этим детям. Но тогда ей было ясно: магия требовала жертв. Иногда — даже в играх.

Ветер изменил направление, и в воздухе повис знакомый запах — смесь ночных цветов и полынного дыма. Этот запах всегда предвещал, что что-то должно измениться, переродиться. "Я покажу им", — подумала Регина, понимая, что дети стали не просто жертвами ее недовольства. Они были ее шансом. С каждым их движением цветы становились все более живыми, их стебли, казалось, дышали, следуя за каждым шагом ребят. Ветер стих, и время вокруг застыло, как в ожидании чуда.

— Вы хотите выйти? — ее голос, как шелковая нить, окутал пространство, проникая в сознания детей.

Они посмотрели друг на друга, не осмеливаясь ответить. Регина знала: в их головах был хаос, как и в ее когда-то. Страх сменялся попытками понять, что происходит. Мир, который казался простым и знакомым, вдруг стал загадочным и опасным. Но ведь именно так начинается путь к пониманию — через страх и разрушение привычного.