Над моей койкой нашёлся бейджик с именем пациента.

— Макс Граут… значит, — чувствую, как сердце в груди грохочет, откликаясь на услышанное имя. — Спасибо, друг… Правда, спасибо, кем бы ты ни был. Раз уж я занял твоё тело, то на мне теперь долг жизни.

Мне повезло настолько, насколько вообще возможно: переход из одного мира в другой, да ещё и со вселением в новое тело. Сработали сразу два благословения Великих Сущностей — Матери Чудовищ и Двумерного Человечка. Епархия одной — жизнь во всех её проявлениях. А второй управляет измерениями.

— Выжил, — шепчу я тихо, сидя на больничной койке. Заодно накладываю «Фокус». Сразу стихает накал нахлынувших эмоций. — Пока я жив, и у землян есть надежда на спасение. Нужно время, ресурсы, рычаги влияния на ситуацию с Олимпом. Ладно-ладно, не спешить! Вот так, дышим спокойно. Шок от переноса в другой мир сейчас пройдёт. Сначала надо во всём тут разобраться. Макс Граут… Макс Граут… Теперь я Макс Граут.

Феномен переселения душ неофициально имелся и на Земле. Здесь же… иметь имя в новом мире уже неплохо. Так легализоваться среди местных будет проще. Снова смотрю на руки. На среднем пальце остался след от кольца… «Фамильного» тут же подсказывает память прежнего владельца.

— Макс Граут из благородных, — присматриваюсь к ладоням и запястьям. — Никаких мозолей, и нет намёка на тренировки. Не знаю, кем ты был, парень, и что происходит, но я помогу… нам. Орков-наёмников в том переулке послал кто-то не из бедных. Убийство, замаскированное под ограбление. Хм… возможно, кто-то умный? Или злопамятный? Зачем иначе ему понадобилось кольцо?

На запястье сохранилась моя метка Древних в виде небольшого ромба — значит, всё это не сон. Мозг лихорадочно воссоздал события последних дней. «Фокус» и тут помог, отсеяв лишние эмоции.

[Кто-то подстрелил Макса Граута. Затем его доставили в больницу. Силовики почему-то не смогли сразу провести опознание. Но потом я точно слышал, как кто-то назвал меня «господином Граутом».]

Ещё раз приглядываюсь к соседу по палате. Мужчина за пятьдесят, сухонького телосложения лежит поверх покрывала в верхней одежде. На стуле, направленном к моей кровати, висит его пиджак. М-да, а ведь я поспешил с выводами, думая, что это пациент! Скорее уж, верный слуга, дожидающийся момента, когда его господин очнётся.

Чуть наклонившись вперёд, присматриваюсь к стоящим у кровати туфлям старика. Подошва стёрта, поцарапанный нос и задник. А ведь обувь — это первое, на что мужчины смотрят. Видимо, хозяин из меня был так себе, раз мой слуга ходит в обносках.

— Ауч! — от телодвижений разболелась голова. — Точно! В меня же стреляли.

Накладываю на себя «диагностику» и тут же замираю, удивлённо хлопая глазами.

— Какого чёрта⁈ — подняв руки, смотрю на цвет ауры, которая их окружает. — Бесцветный или, скорее, молочно-белый?

В прошлой жизни цвет моей ауры был зелёный — то есть цветом эссенции Жизни. Технически она есть во всех живых существах, будь то растение, чудовище или человек. Но только целители могут её использовать для лечения пациентов. У нас, целителей, её вроде как переизбыток относительно нормы, и нам это не вредит. Сейчас, когда я наложил на себя «диагностику», плетение зачерпнуло эссенцию из отпущенного мне срока жизни. Вывод: избытка эссенции больше нет!

— Значит, — наконец мысль созрела, — в этой жизни я не целитель, но по-прежнему могу лечить других людей ценой сокращения срока жизни. Либо восполнить дефицит эссенции Жизни. Благо есть один надёжный способ. Вопрос в том, что за тип одарённости мне выпал в ЭТОЙ жизни?

Не стихийный, не техномантия и не малефецизм. У артефакторов оттенок грязно-серый. У менталистов, борцов за разум, светло-серебристый. Но вот молочный белый мне не попадался даже во время войны с Олимпом. М-да-а-а! А я-то думал, что в те месяцы в полевых госпиталях видел одарённых всех мастей.

[По ходу дела разберусь,] — наконец смотрю на результаты «диагностики». — [Пулю пока рано доставать. У медиков возникнут вопросы, если рана заживёт слишком быстро. В остальном нет ничего, что несло бы угрозу жизни. Скорее всего, у меня теперь родство с двумя стихиями. С Жизнью, и с этим странной молочно-белой нечто.]

Тихо спустившись с кровати, аккуратно отключаю стоящие рядом медицинские приборы. Фе, старьё! На Земле такие кардиомониторы перестали использовать уже давно.

[Местным медикам пока рано знать, что я проснулся.]

Пока слуга спит, стоит разведать обстановку. Где я? Кто я? Каков мой статус?

Тихо выйдя из палаты в коридор больницы, я мельком глянул на информационные плакаты, развешанные на стенах. Темно, вдали горит дежурный свет, но надписи можно разобрать.

— Да вы издеваетесь? — я замер у одного из детских постеров на половину стены, описывающих историю мира Солэнберг. — Сюда тоже пытались пробраться олимпийцы?

Но, согласно хроникам, им здорово надавали по рогам драконы. Все местные земли и водные пространства находятся под их протекторатом. Что интересно, рептилии напрямую в политику стран не лезут. Они местные финансовые магнаты и ведут свою игру.

— Хм-м-м, а материки-то здорово похожи на мир Земли, — смотрю на географическую карту. — Но только их тут побольше.

Аж целых девять континентов! Два в статусе «неизученные» находятся в Тихом океане из-за непрекращающихся магических штормов. Один закрытый «на карантин» в районе Атлантики последние два века. Четвёртый — самый дикий — находится в Индийском океане. Он в процессе колониального освоения Британией, Франкией и та-дам… Российской Империей, Родиной моей, пусть и из другого мира.

Глаза скользили между облачками с информацией. Судя по датам на плакатах и графике обхода, висящего у палаты, сейчас конец мая 2002 года от «вознесения» Бога-Дракона Иссу. Эта рептилия-гигант оставила когтями на материках свои отметки. Тройное озеро Байкал, росчерк на Тибете, непривычной формы Трио Гранд-Каньоны. Местный боженька-хранитель от души пометил территорию, отваживая всех пришлых.

Видя, как на плакате люди, орки, эльфы и драконы сражаются плечом друг к другу, я невольно улыбнулся.

— Отказ «от ненависти по расе» и отказ «от чужой веры», — киваю, не в силах сдержать улыбку. — А местные-то молодцы! Прошли два цивилизационных фильтра.

Двести лет назад тут жили только люди и драконы. Потом рептилии протянули руку помощи соседям из погибающего мира, и в Солэнберге появились орки. Затем сто лет назад ситуация повторилась, и здесь поселились эльфы. Тогда же появилась Аквитания — страна-остров, занимающая территорию местной Гренландии. В ней рады всем, независимо от расы. В общем, Солэнберг как мир — невероятно весёлое место! Тут столько культур, особенностей и тайн, что всего и не перечислишь.

— Только не говори мне… — я пригляделся к значку на детской карте мира. — Чёрт! Значит, я сейчас в больнице Святого Джозефа. А она, в свою очередь, находится в Теоне, столице Аквитании?

Стена Древних — тема, достойная энциклопедии томов на сорок. Сейчас речь не о ней, а обо мне. Я в больнице! С пулей в голове. И до сих пор не понимаю, что тут за порядки.

Всё тот же тёмный коридор — стою и смотрю на карту мира. Чутьё на опасность, развившееся за время «войны за веру», вдруг резко пробудилось.

[Кто-то рядом излучает Жажду Крови,] — я резко обернулся, попутно накладывая на себя «Фокус» и «Ускорение».

В полутьме прохода в мою сторону бесшумно шёл мужчина в балаклаве. Лёгкость движений выдала пройденную военную подготовку. Стоило мне пошевелиться, как он резко прибавил ходу. Скользящий шаг, скрипнули армейские ботинки, в лунном свете блеснуло лезвие ножа.

[Правша, опытный убийца,] — сознание отметило мимоходом. — [Не-одарённый, на теле нет засветки маны от артефактов.]