И ведь кто-то видел его деяния. Вероятно, не один человек, возможно, многие, хотя только один потрудился найти номер телефона Скотленд-Ярда и сообщить в полицию.

Веб-камеры по-прежнему висели в углах на потолке по обе стороны от двери. У маленького столика в кухонном закутке стоял стул. Я забрался на него, чтобы взглянуть на камеры. «Коннетикс Интелликам 5». Небольшие, дешевые, такие продают десятками тысяч.

Я оглянулся через плечо на посеребренное пластиковое кресло посередине комнаты. Спрыгнул на пол, подошел к нему, встал позади и поглядел на веб-камеры. На сиденье осталась кровь - два плоских треснувших овала. Я ковырнул их концом шариковой ручки. Совершенно сухие. Я сел в кресло и задрал голову. Круглые черные глаза веб-камер уставились на меня.

По Коммершиал-роуд я поехал к Собачьему острову. В добрые старые времена до Инфовойны я передал бы ордер на раскрытие информации в Государственную службу информационной безопасности, суперкомпьютер которой содержал данные всех телефонных звонков, электронных писем и всех электронных контактов в Британии с перекрестными ссылками. Но суперкомпьютер уничтожила микроволновая бомба, и восстановление его еще не было закончено из-за бюджетных перерасходов, задержек в работе монтажников и междепартаментских дрязг. Чтобы получить копии электронной почты Софи Бут, мне надлежало самому явиться с ордером к ее интернет-провайдеру.

Зажатый в потоке машин, которые то ползли, то стояли, я порылся в наборе кассет, лежавших в сломанном бардачке, и достал «Whole Wide World» Эрика «Несокрушимого» Реклеса. Салон автомобиля заполнился жалобно-наивным голосом в сопровождении ударных - размеренных и глубоких, точно у двигателя, уводящего корабль от пристани. Голос беспомощного романтика, сурового внешне, но ранимого, устало-циничного, и все же полного вечных надежд, хвастающегося, что он обошел бы весь белый свет, чтобы найти свою девушку, и все-таки не уверенного, добьется ли он этим ее признательности. Как бесхитростный ребяческий вызов: а не то я умру! Я вспомнил, как Тони Макардл ссылался на свою дочь, и подумал, что я совсем сдвинулся на Софи. Как и Несокрушимый Эрик, я суровый на вид парень, неизлечимо пораженный романтизмом. Беспомощный паяц. Я должен искупить смерть Софи или погибнуть на пути к цели.

Было солнечно и жарко: тридцать пять градусов по термометру в моих часах. Сухой ветер с реки нес сернистое зловоние той болотной растительности, что недавно цвела и погибла в перегревшейся Темзе. Солнце горело на стеклянных стенах зданий, полыхало с пирамиды, венчающей центральную башню Кенери-Уорф. Дорожное покрытие медленно колыхалось, порождая крохотные обрывочные миражи. Пристани с остекленными коробками контор и площадями, где гулял ветер, с абстрактными скульптурами нечеловеческого масштаба, игрушечная железная дорога, переброшенная через водный простор и бегущая меж зданий, - все казалось иллюстрациями старого научно-фантастического журнала. Изображение идеального бескровного будущего, где исключено всякое людское смятение и неурядицы, последнее прибежище капитализма в Британии после Инфовойны. Иная страна.

Я встал в хвосте очереди у обрамленного колючей проволокой контрольно-пропускного пункта под пристальным взглядом сотни телекамер. Стражей в броне имперских штурмовиков, вооруженных лучше любого полицейского, не слишком впечатлило мое удостоверение, однако один из них наклеил на ветровое стекло моего авто шестичасовое разрешение на проезд и махнул рукой: мол, проезжай. Я очутился в большой подземной развязке, быстро заблудился, наполовину пересек Собачий остров, прежде чем сам заметил это, круто развернулся перед скоплением деловых зданий и поехал обратно.

Контора «Интернет-Волшебника» находилась в трехэтажном ящике из стекла и стали на Херон-Квейз. Арка желтого кирпича вела к автоматическим стеклянным дверям приемной. «Мы ушли на встречу с Волшебником», - гласила серебряная каллиграфическая надпись над входом.

Я назвал секретарю человека, с которым должен был встретиться. Она сообщила мне, что на встрече будет присутствовать еще один полицейский из (каждую букву аббревиатуры она произносила с умилительным тщанием) НСКР.

У меня оказалось достаточно времени для размышлений, пока я ждал на пузатом черном кожаном диване. Солнечный свет лился сквозь гладкую стену из бронзового стекла, отбрасывая на белый ковер тени пальм и древовидных папоротников, что росли в больших, без единого пятнышка, стальных кадках. Секретарша стучала по клавишам, прячась за изгибом ствола светлого дерева под картонной эмблемой компании: щекастый юнец в длинном одеянии и кривой остроконечной шляпе размахивает жезлом, из которого бьет стилизованная молния. Секретарша была хорошенькая. Настоящая пышечка с волосами цвета сена. Она сидела в наушниках, с микрофоном, и не переставала печатать, отвечая на звонки. Когда я подошел, чтобы напомнить ей о моей договоренности, она ответила, не поднимая глаз:

- Простите, сэр, но мистер Маклин сказал, что встреча не может начаться без присутствия другого полицейского.

- Другой полицейский сам просил мистера Маклина это передать?

- Не знаю. Откуда мне знать?

- Может, мне следует уточнить?

Я бы так и поступил, не преграждай мне дорогу нечто вроде ворот из бронестекла, которые отворялись лишь при наличии карточки-пропуска либо чипа, вживленного под кожу.

- Я могу еще раз связаться с мистером Маклином, - предложила секретарша. - Но его распоряжение относительно вашей встречи было совершенно недвусмысленным.

- У меня с ним была договоренность на половину первого. Теперь уже почти час… Пропустите меня. Я пойду и отыщу его.

- Простите, сэр, но я действительно не могу этого сделать.

Секретарша была примерно того же возраста, что и Софи Бут. Лицо тщательно подкрашено, аккуратная, подтянутая, в серой курточке из тонкой рубчатой резины поверх черной футболки. Пальцы с длинными посеребренными ногтями покоились на клавиатуре. Взгляд не отрывался от документа, который она перепечатывала. Я попробовал другой прием: свое знаменитое обаяние.