– И вы всем этим делом непосредственно командуете, Верочка? – удивился Турецкий, оглядев помещение.

– Нет, в поселке есть свой врач. А я так, от случая к случаю, при острой необходимости. Понимаете? – и опять улыбнулась, эротично облизнув губы, сложенные пухлым колечком.

Очень наглядное объяснение, отметил про себя Турецкий.

– Но ведь вы готовитесь стать врачом? Чем же не практика?

– Доктору, которым предстоит стать мне, все эти глупости скорее всего не понадобятся, – заметила она с непонятным вызовом и, картинным движением сняв свое «парео», небрежно кинула легкую ткань на одну из кушеток. После этого достала из шкафчика тюбик, выдавила на ладони какой-то крем, растерла его и, подняв руки, словно хирург перед операцией, повертела ладонями. Кивком указала на стол для массажа, на котором была уже разостлана накрахмаленная простыня.

– Прикажете лечь? – усмехнулся Турецкий.

– А вы разве пришли сюда с другой целью? – наивным тоном спросила она.

И уставилась на него такими невинными глазищами, что Турецкий понял: все, хана! Вот же она, статья сто тридцать четвертая Уголовного кодекса Российской Федерации: «Половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, заведомо не достигшим шестнадцатилетнего…» Нет, это в старой редакции, а в новой дошли уже до четырнадцатилетнего возраста… послабление сделали для себя господа депутаты, ага. Но все равно «наказывается лишением свободы на срок до четырех лет»!

– Я, Верочка, почти уверен, что такой восхитительной девушке, как вы, должно быть отлично известно, почему мужчины смотрят на вас с откровенным восхищением. И даже, извините, вожделением. Я не прав?

– Ну то есть абсолютно правы, – спокойно ответила она. – Поэтому извиняться нет нужды. Могу только добавить, что девушке пошел двадцать третий год и она, по правде говоря, давно уже не девушка и, бывает, с не меньшим вожделением посматривает на тех, кто и ей нравится. Поэтому не теряйте времени и ложитесь, а там посмотрим, чем мы сможем помочь друг другу.

Турецкий оценил текст, еще раз окинул необычайно аппетитную девушку откровенно «пожирающим взглядом» и готов был уже принять надлежащую позу на массажном столе, но все же не удержался от вопроса:

– На вас совершенно поразительный купальник. Телесный цвет, и разглядеть его можно лишь в упор. Должен заметить, чрезвычайно впечатляет. И форма, и содержание, вы понимаете? Это тоже, вероятно, одно из непременных условий вашей замечательной оздоровительной системы?

– Ох! – легко вздохнула она. – И все-то вы знаете, все замечаете… Не боитесь упустить дорогое для себя время?

– Я здесь человек новый, местных условий не знаю. Системы безопасности, так сказать. Поэтому не возражал бы против вашей, Верочка, подсказки. Как?

– Элементарно, – улыбнулась она, – ложитесь на живот. А там посмотрим, как вы себя будете вести. Оп-ля!

Она шлепнула его снизу, словно ребенка, и Турецкий послушно растянулся на слишком, наверное, высоком даже для нее столе. Но Вера движением руки опустила его на нужный ей уровень. Твердые и сильные пальцы ловко прошлись по его позвоночнику и начали выбирать каждый из позвонков отдельно. Через короткое время Турецкий почувствовал, что его стало клонить в сон. Пальцы девушки, колдовавшие на его шее, лопатках, пояснице, творили истинное чудо. Александр Борисович вдруг будто почувствовал каждую клетку своего тела, все в нем как бы ожило, затрепетало, запульсировало, откуда-то стала притекать легкость, придававшая ему поразительную невесомость. Но от наплывающего полного уже кайфа его отвлек звонкий шлепок по ягодице. Он повернул лицо к девушке. Та жестом показала, чтобы он перевернулся на спину. И когда Александр выполнил команду, посмотрела на него с юмором и сказала:

– А вот теперь ваши плавки, маэстро, будут совершенно лишними.

И не успел он что-либо возразить, как Вера одним ловким движением оставила Турецкого, что называется, в костюме Адама, то есть в том виде, в котором тот разгуливал еще до изгнания из рая. А железные пальцы снова побежали по груди к шее, потом обратно, к животу, ниже…

Турецкий теперь имел возможность вблизи рассмотреть девушку-племянницу. Сдвинув голову чуть в сторону, оглядел ее сильные, тугие икры, крупные, но вовсе не жирные, бедра, мощный, почти микеланджеловский торс, с рельефной лепкой груди. И вдруг с некоторым даже смятением обнаружил, что девушка-то, оказывается, полностью обнажена! Господи, и когда ж она успела все с себя скинуть?! Но ведь это же?.. И тут он почувствовал, что и сам уже ни в коей мере не соответствует образу человека, остро нуждающегося во врачебном уходе. Заметила и Вера, лукаво и многозначительно ухмыльнувшись при этом.

– Ну вот, видите, Верочка, что получается? – якобы сокрушенно и даже слегка охрипшим от напряжения голосом сказал Турецкий, вовсе не испытывающий на самом деле никаких неудобств: сама виновата, зачем… сняла решительно?..

– Вы ни черта не смыслите в медицине, – чуть задыхаясь, тоже хрипло ответила она, резким кивком отбрасывая назад пышные рыжие кудри, закрывавшие ее раскрасневшееся лицо с немного уже ошалевшими глазами. – Каждая мышца требует отдельного и глубокого массажа. Ясно? Ну так и не мешайте!

Александр Борисович увидел, как ее кудри снова рассыпались, теперь по его животу, трогательно так вздохнул и… закрыл глаза. Нет, для этих замечательных в их откровенности студенток-медичек в самом деле не существует ни секретов плоти, ни тем более каких-то препятствий морального плана. Как приятно иногда это осознавать!..

Спонтанно посетила мысль: какой превосходный сюжет для видеосъемки! Ну, на случай необходимости шантажировать одного известного «старшего следователя по особо важным…». Но мысль эта, как приплыла, так и размылась, не оставив и волны. В самом деле, есть вещи, прерывать которые просто нельзя, никто этого не поймет! А потом, брось, Турецкий, не льсти себе, кому ты тут нужен? Ну а если нужен, то уж Игорь-то должен понимать, что подобными методами он все равно ничего не добьется, кроме кучи неприятностей на собственную задницу… А потом почему-то очень не хотелось думать о старом приятеле плохо, вот не хотелось – и все!

Между тем все более активные действия изумительной массажистки, владевшей, теперь уже было ясно, и запредельными тайнами своей профессии, близились, судя по ее сдавленным восклицаниям, к громкому финалу. Еще миг, и она, прерывисто дыша и нервно встряхивая кудрями, могла бы уже отпасть в сторону, подобно фиговому листу от чресел Адама, посчитав, что благое дело сделано. Но, не успев даже перевести дыхания, она просто вынуждена была оценить теперь и силу накачанных мышц своего клиента, как-то уж совсем бесцеремонно закинувшего ее на тот же самый массажный стол. Затраченные девушкой усилия точно пошли на пользу, что она немедленно и ощутила во всей полноте…

И вот Александр Борисович покачивался на легкой голубой зыби, созданной им же самим. И наблюдал, как из кабинета к бассейну вышла Вера, увидела его, махнула ладошкой. Потом она заметила на другом конце сидящего на бортике Игоря и пошла к нему. Да, но как пошла! Опытный глаз следователя фиксировал каждое движение девушки с откровенным восхищением. Вот что такое уметь подать себя! Она села рядом с Игорем, спиной к бассейну. Турецкий продолжал наблюдать за нею и думал, что тело у нее в определенном смысле просто идеальное, высший, можно сказать, класс. Ну вот, и сам оценил наконец! Раньше просто не было никакой возможности, не до эстетики, ибо совсем другие задачи стояли. И были решены многократно и в стремительном темпе. Оттого, верно, теперь и походка у девушки стала плавная, сытая такая, удовлетворенная… О чем, интересно, они так оживленно беседуют? Неужели делится свежими впечатлениями? Но зачем?

Он без плеска подплыл ближе, к самому бортику за их спинами, ухватился пальцами за водяной сток.

– Да ты чего? – говорила Вера. – Он прямо ненормальный какой-то! Я в его руках птичкой порхала! И это я! Ты только прикинь! Почти сотня кэгэ!