– О, сейчас же отправлю Рону. – Прикладывая мобильный к груди, тащится подруга.

– Вы сегодня встречаетесь?

– Нет. Не получится. – Мэделин тухнет на глазах, но старается не показывать печаль. Не хочет говорить о сложностях, понимаю я. – Лучше пойдем соберем тебя к вечеру.

***

Я переступаю порог дома Линдси – матери троих детей, новой подруги Сары и той, что взяла на себя ответственность провести бейби шауэр.

– Добрый вечер, Стейси, – кивает мне девушка. – Я Аттель, управляющая. Позвольте провожу вас до зала, где проходит праздник.

– Конечно, спасибо, – улыбаюсь я.

Следуя за Аттель, теряюсь в великолепии. Кажется, хозяйка отдает предпочтение стилю рококо. Преобладающие голубые, желтые и розовые оттенки создают впечатление, что я нахожусь не в доме, а музее. Меня напрягают люстры с лампами-свечами, морские раковины, как предмет интерьера всюду, и золоченая отделка на стенах.

Как они вообще живут здесь? Я бы давно с ума сошла от переизбытка изяществ, которые были популярны во времена Людовика XIV. Начинаю скучать по своей комнате в спокойных тонах без такого кричащего вброса искусства.

В одной из комнат, которую мы проходим, замечаю открытый камин с мраморным обрамлением. Его украшают часы цвета темного-шоколада. Внимание привлекает циферблат. Стрелка часов перевалила за восемь. Я немного опоздала. Судя по царившей тишине праздник еще не начался.

Двери с зеркалами? Это что-то новенькое. Я гляжу в отражение, пока Аттель ведет меня к следующей комнате. Мэделин подобрала для меня сегодня очень нетипичный образ. Черный топ, выглядывающий из-под белого пиджака, строгие брюки. Золотой кулон в форме шарика акцентирует мои ключицы, уши украшают серьги – они достались мне от мамы. А ремень подчеркивает формирующуюся талию.

– Почти пришли. – Произносит управляющая.

Я ошибалась. В ту часть дома, куда привела меня Аттель, доносится грандиозное веселье. Играет музыка, слышны громкие разговоры взрослых, звон бокалов. Я немного нервничаю, но зря переживаю.

«Сегодня все пройдет идеально», – напоминаю себе.

Перед моим уходом Мэд назвала меня совершенством. Так и есть! Когда мы вплотную подходим к двери, я еще раз оглядываю себя с ног до головы. Улыбаюсь отражению в зеркале и понимаю, что макияж сделанный Эммой – мамой Роуздейл получился идеальным. Хоть по началу и смутил меня. Я никогда не крашусь так… По-взрослому, что ли…

Обычно арсенал моего ежедневного колдовства состоит из тонального средства, туши и прозрачного блеска для губ. Не более. Сегодня же все иначе. Делать смоки айс слишком смело. Для меня это приравнивается к полету на дельтаплане. А высоты я боюсь больше всего на свете, хоть и летаю на самолетах. Но это другое. Когда садишься в боинг, уже никуда не деться. Ты не можешь сказать: «Остановите, я передумала». Как-никак средство передвижения. Поэтому я сижу всегда где-то в проходе и не смотрю в окно.

Аттель открывает для меня дверь. Я попадаю во вместительный зал, рассчитанный на человек двести, если не больше. Он огромный! Кто-то имеет такую жилую площадь, а для семьи Линдси – это просто одна из комнат. Их дом больше нашего.

– Сти, это ты? – Подбегает ко мне Сара.

Я опускаю взгляд в пол и замечаю, что на полу разбросаны конфетти голубого цвета. Уже готовлюсь слушать раздражительные речи мачехи по поводу своего опоздания, но она их не начинает. Вместо этого решает выплеснуть на меня позитивные эмоции:

– У нас будет мальчик! – заключает в объятия женщина.

– Поздравляю, – крепче прижимаюсь к Саре, пытаясь устоять на каблуках.

Папина будущая жена отстраняется от меня и вытирает слезы. Я улыбаюсь от осознания, что у меня будет брат.

– Шикарно выглядишь, – восхищена Сара.

– Ты тоже, мамочка.

Ей очень к лицу розовый. В шелковом платье в пол она великолепна.

Женщина принимает из рук официанта два бокала с красным вином.

– Мне? – удивляюсь.

Я же не пью алкоголь.

– Сегодня можно. Пора тренироваться, тебе же восемнадцать скоро. Закатим потрясающую вечеринку!

– Ты уже родишь к тому моменту, – напоминаю ей я. – Будет не до веселья. Ну, знаешь, пеленки, соски, детский плач.

Думала ли о том, как буду праздновать свое совершеннолетие? Нет. Но навряд ли захочу праздновать его с родителями. Может, чуть позже подумает с Мэделин над планом, а пока я не парюсь. Не люблю праздновать свои дни рождения.

– В этом есть смысл. – Соглашается Сара, чокается со мной объемным бокалом, но не пьет.

Как только я опустошаю содержимое, женщина передает свою бургундию.

– Давай. – Подначивает она, замечая мою растерянность. – Пара бокалов вина на вечеринке еще никому не мешали.

– Думаешь из-за смоки отец не узнает, как напилась дочь? – Произношу я, прикасаясь губами к тонкому ободку фужера с широкой чашей.

Сара не говорит со мной об этом. Только подмигивает и ускользает со словами:

– Наслаждайся вечером.

У меня нет цели накидаться и опозориться на детском празднике. Я вообще не думала, что здесь будет алкоголь. Решаю осмотреть гостей и найти хоть кого-то знакомого. Среди своей стаи всегда легче держаться.

Облокачиваясь о стойку, где находятся закуски, сканирую окружающих. Интерьер уже не так раздражает меня. Красное сухое притупляет негативные эмоции. Внутри лишь интерес: кто все эти люди?

Вторая бургундия расслабляет меня. Я лениво ловлю взгляд одного за другим мужчин. Все такие величественные, в какой-то мере серьезные. Будто и здесь их заставляют держать статусность. Зачем вообще приходить на мероприятия, если не позволяешь себе расслабиться?

Я быстро начинаю скучать. В поле зрения ни Сары, ни отца. Линдси тоже куда-то подевалась. Мамы и папы Мэделин я тоже сегодня не видела. Все как сквозь землю провалились.

Беру в руки телефон с целью сообщить Роуздейл, что у меня будет брат. Отвлекает от желаемого сообщение незнакомца. Он прислал его еще два часа назад. Как я могла не заметить?

«Встретимся сегодня. Хочу полюбоваться тобой»

Значит ли сообщение психа то, что он находится на празднике? Поблизости, рядом со мной. Какова вероятность, что сейчас мы дышим одним воздух? Мне становится не по себе от его послания.

Я озираюсь вокруг. Сердце бешено клокочет. Спокойно, Стейси. Ты можешь позвать на помощь, если что-то пойдет не так. Тревога нарастает, и я довожу себя до такого состояния, что пугаюсь собственного отца. Он подходит сзади и приобнимает меня.

– Пап! – выдыхаю, поворачиваясь к нему лицом.

– Ты обворожительна, Сти. Долго не мог тебя найти. Давно пришла?

– Спасибо, – киваю я, даря свою улыбку главному мужчине в жизни, – я опоздала. Вы не в этом зале отдыхаете?

– Девочки в спальне Линдси. Дарят Саре тряпки для малыша. Я с коллегами на террасе, обсуждаем бизнес проекты.

– Все, как всегда. – Подчеркиваю его дикую увлеченность работой.

– Главное, что Саре все нравится. По ее словам, праздник получился… Как же она его назвала. – Призадумывается отец. – Да, «чудо»!

Я смеюсь и просветляюсь от вина, вспоминая вот о чем.

– Поздравляю с сыном. – Жму ему руку.

– Дочь и сын – отличные подарки от жизни. То, что нужно познать каждому родителю.

– Наверное, ты прав. – Соглашаюсь я и немного отстраняюсь, чтобы отец не почувствовал запах алкоголя. Поздно спохватилась.

– Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Неожиданно. Я соглашаюсь и направляюсь за отцом. Мы выходим на террасу, папа заботливо накидывает на меня плед для вечерних посиделок и ведет к огню. Возле пламени в кругу расположились люди.

Семь человек. Отец кивает одному из мужчин. Тот поднимается и подходит к нам, не сводя с меня глаз. Я чувствую себя зверушкой в цирке.

– Это Берн – директор филиала, открытие которого состоится в ближайшие несколько месяцев.

Мужчина улыбается. Но это явно не доброжелательность, хотя на первый взгляд могло показаться именно так. Глаза-болото исследуют мое лицо.

– Берн, Стейси – моя дочь.