Надо найти Элше. Надо каким-то образом выручить Марека! Дафна побрела в обратную сторону, морщась от боли в стертых до волдырей пятках.
– Леди, что случилось?
Вздрогнув от неожиданности, она повернулась.
Высокий мужчина лет сорока, чертами обветренного лица похожий на уроженца провинции Кедо, в поношенном солдатском мундире без нашивок и с коротким мечом на поясе.
– Моего друга убивают благобожцы из Пинобды!
– Где они?
– Около мельниц. Там!
Он сразу сорвался с места, Дафна бросилась за ним. Пусть это не тот, кого она позвала, все равно помощь… Ноги больше не болели, и усталость как рукой сняло, но, несмотря на это, от солдата она в два счета отстала.
Спохватившись, закричала вслед:
– Там мост разрушен!
Все-таки получилось! Дафна сбежала. Марек не очень-то надеялся на успех, но это было единственное, что он смог придумать.
О том, что у него шансов нет, он знал с самого начала. Запястья связаны, не развернешься, и к тому же надо было задержать всю эту банду, пока девушка переберется на ту сторону.
Жалко, что вторая часть плана не удалась. В момент разрушения моста он находился на земле, хоть и успел зацепиться ногой за крайнюю балясину, иначе бы заклятье не сработало. Он-то рассчитывал, когда мост рассыплется трухой, свалиться в овраг вместе со своими противниками. Если выбор или-или, лучше разбиться одним махом, чем умереть под пытками.
Его привязали к другому столбу, заткнули рот. Двое благобожцев встали напротив и заладили читать молитвы, дабы лишить его «бесовской силы», остальные четверо полезли в овраг за сверзившимися туда товарищами.
Он с ненавистью смотрел на своих визави. Одному на вид лет двадцать восемь, опрятный, степенный, с серьезным вдохновенным взглядом. Встретишь такого на улице – и не заподозришь, что он замешан в подобных делах. Второй – ровесник Марека, тот самый скромненький мальчик с нежным пушком на щеках, который сказал Дафне «ссы так». Этот вызывал еще большую злость, голыми руками бы на куски порвал… Этакая миловидная и даже в чем-то трогательная оболочка, а под ней – сплошная дрянь, которая не смеет высунуться наружу, потому что за это старшие накажут. Зато уж если старшие смотрят в другую сторону или, еще лучше, разрешили творить, чего душа просит – как, например, сегодня, – тогда держись все и вся… Наверное, именно от таких приличных мальчиков пострадала в свое время Сабина.
«Когда вы меня убьете, припаду к стопам Яра-Вседержителя и попрошу дозволения отомстить. И тебя, гаденыша, никакие молитвы от меня не спасут!»
Крохотная вероятность того, что все обойдется, пока еще оставалась. Если Раймут Креух и Мугор разберутся со своими «держалками» достаточно быстро и вовремя подоспеют, встретят Дафну, та расскажет им, что случилось… Выездной инспектор Креух справится с этой шайкой даже в одиночку. Да, но как же он сюда попадет, ведь моста больше нет, а через овраг не перепрыгнешь… Или, еще вариант, если мимо будет пролетать на своих туманно-радужных крыльях Шельн Лунная Мгла… Но это уже из области сказок.
Благобожцы возились долго, однако пострадавших собратьев из оврага все-таки извлекли. Одного, накрыв лицо платком, положили рядом с трупами – это оказался тот самый вертлявый шутник, который издевался над Дафной. «Хоть так я тебя достал», – подумал Марек. Другого устроили на травяном островке, перевязали разбитую голову и принялись мастерить лубки для рук и ног. Парень был без сознания.
Потом вожак велел остальным собирать все, что годится на дрова, а сам подошел к Мареку и освободил его от кляпа.
– Семя нечистое, сейчас мы очистим от тебя этот благой мир, Благим богом для людей сотворенный. Милосердие божье велико, и ты можешь перед смертью покаяться во грехах, я приму твое смиренное покаяние.
Страшно. Хоть бы сердце не выдержало и разорвалось раньше, чем он начнет гореть… Задержать дыхание и попытаться спровоцировать сердечный приступ? Или, когда они натащат дров, снова применить заклятье трухи? Могут опять заткнуть рот, тогда с заклятьем не получится. А эльфийский незримый щит от огня спасает или нет? Сейчас надо поддержать дискуссию, протянуть время, только не унижаться перед ними, не дождутся…
– Одно из двух, – после тряпки во рту было сухо и горько, язык еле ворочался, – или Благой бог давно уже проклял вас и не хочет иметь с таким дерьмом ничего общего, или на самом деле он ничуть не благой, а какое-нибудь инфернальное исчадие вроде Ррагунгха, побежденного Яром-Вседержителем. Потому что мудрый и милосердный бог не стал бы терпеть то, что вы творите.
– Человеческая природа по определению греховна, и божьи служители не свободны от греха, – неожиданно согласился собеседник, – но мы уповаем на прощение и спасаемся молитвами.
– То есть ваши дела не имеют значения, главное – слова? Очень удобно, лучше не придумаешь!
– Не порочь благую веру, отродье бесовское, – укоризненно произнес предводитель и, приблизив лицо, зрачки против зрачков, речитативом затянул молитву, то повышая, то понижая голос.
От его молитвы Мареку стало совсем плохо. Затошнило, зарябило в глазах, разболелись ушибы и ссадины. Видимо, насчет «резервуара Силы» все чистая правда…
– Люди добрые, что вы собираетесь делать?
Благобожец прервал моление и обернулся.
Зыбкая словесная паутина отпустила Марека, перед глазами прояснилось, и он тоже увидел того, кто задал вопрос: на другой стороне оврага стоял рослый мужчина, похожий на отставного солдата, с мечом на поясе.
– Беса жечь! – азартно крикнул в ответ коренастый парень с ежовой встопорщенной шевелюрой.
– А вы уверены, что дело это законное? Он же, наверное, горожанин или крестьянин королевства нашего, в реестрах записан, документ имеет.
– Благое это дело, богоугодное, – непререкаемым тоном возразил предводитель. – Ступай своей дорогой, служивый.
– А позволите посмотреть на вашего беса поближе? – миролюбиво поинтересовался прохожий. – Сколько лет на свете живу, никогда их, бесов, не видел… На лицо сей индивид отменно страшен, они все такие?
– Разные бывают. А знаешь ли ты, служивый, о том, что Благой бог скорбит о твоей потерянной душе?
– Впервые слышу такие слова… Не станете ругаться, люди добрые, если я к вам перейду? Тогда и о боге вашем послушаю, и беса этого страховидного как следует рассмотрю, чтобы детям и внукам после рассказывать.
– Да как же ты сюда попадешь, когда бес весь мост раскурочил? – спросил предводитель без неприязни, но с досадой: подвернулся случай обратить в свою веру благожелательно настроенного нечестивца, однако овраг не обойдешь и не перескочишь.
– Не беспокойтесь, это для меня не помеха.
Прохожий сделал движение рукой, словно бросил что-то невидимое. В воздухе сверкнула серебристая паутинка, в следующее мгновение развернувшаяся в изящно выгнутый мостик.
– Благ бог, благи дела его, благи слуги его… – опомнившись после короткого ступора, истово забормотал предводитель пинобдийцев.
Прохожий ступил на мостик. Черты его лица изменились и утончились, кожа приобрела оливковый цвет. Плеснули на ветру длинные иссиня-черные волосы. Одежда тоже преобразилась – шелк и бархат ночного неба, местами безлунного, местами тронутого зыбким сиянием, испещренного смоляным узором листвы, – а на лбу появился тонкий мерцающий обруч с овальным сапфиром.
Марек почувствовал, что улыбается чуть ли не до ушей, так что разбитые губы заболели. Обрадовался – не то слово… Внутренне он до некоторой степени уже умер, словно провалился в холодную зловонную яму, из которой не выбраться, но вдруг его поймали за шиворот и рывком вернули в мир живых.
– За иную улыбку не жалко отдать полцарства, – Гилаэртис уже был на этой стороне и смотрел на него с усмешкой. – Позволь полюбопытствовать, что ты делаешь в подобной компании? Да еще в такой наводящей трепет боевой раскраске… Твоим врагам полагалось бы от одного этого зрелища удирать со всех ног, а не привязывать тебя к столбу.
