И об этом Алья много думала – тоже.

– Возможно использование сырого ветра, но это заклятье сложное, затратное. Не всем по силам. Уличные фонари же колдуны защищают и от дождей, и от выпивающих силу туманов. Да и путеводный светильник даже туманы не сразу погасят. А чтобы вот так, резко, быстро и всё сразу… Это может сделать только очень сильный колдун. Или гроза. Грозы же у нас необычные – колдовские. Старые заклятья гроза ослабляет или разрушает, а новые, наоборот, усиливает. А если колдовать в грозу, то заклятья часто сбоят и работают не так… – и она запнулась.

– И убивают, например, вместо… чего-нибудь, – подхватил мастер Ирьян. – Да?

И спокойнее добавил:

– Я не оправдываю действий преступника, вы не подумайте. Но в одну-единственную – и сразу правильную – версию я не верю. Не в вашем случае, где столько всего намешано – и артефакты, и колдовство, и когти, и грозы… и гробницы. И реки знают, что ещё. Пойдёмте уже к гробницам.

Алья накинула на голову шарф, застегнула пальто и достала из карманов перчатки. Посмотрела на нахохлившегося и явно продрогшего в долинной сырости начальника и нащупала в кармане пальто согревающий амулет.

– Возьмите, мастер, – она протянула ему амулет – крохотный серый камешек на булавке. – На час тепла хватит.

– Вот спасибо! – обрадовался сыскник и поспешно приколол амулет к воротнику пальто.

Наскальные гробницы находились на вершинах четырёх центральных столбов, которые располагались квадратом – север, юг, запад, восток. Чётко по сторонам света. По легенде была и пятая гробница – в центре, на столбе вдвое выше остальных. Но столетия назад её снесло (или смыло) стихией, и с тех пор местные колдуны постоянно накладывают противостихийную защиту на оставшиеся гробницы. Память же. Древнее достояние.

Однако то, что защитит от наводнения или оползня, не прикроет от обычного колдовства. Коим кто-то зачем-то и воспользовался. А дежурный колдун, который проверяет целостность заклятий после любых проявлений стихии (даже после обычного дождя), разрушения заметил и доложил в Колдовское ведомство.

Снизу разрушения были не видны – самый низкий Северный столб поднимался на высоту десяти человеческих ростов, – и Алья сразу направилась к лестнице.

– Внутри все столбы полые, – объяснила она своему спутнику. – А лестницы там появились задолго до нас. Только подниматься надо быстро – в столбе любой звук усиливается. Ушам неприятно, а у некоторых головные боли начинаются.

Высокий арочный проход. Старые щербатые ступени. Витая лестница. Алья первой нырнула внутрь столба и поспешила наверх. Вдоль сырых, местами поросших мхом стен. Мимо крупных трещин-окон. Перепрыгивая через ступеньку и зажимая уши, потому что каждый шаг напоминал удар камня о камень.

Наконец показался свет. Алья выбралась на открытую площадку и перевела дух. Сердце колотилось от быстрого бега, а в голове шумело от грохота шагов. И она позволила себе минуту отдыха – закрыть глаза и спокойно подышать, успокаиваясь. Ровно минуту – пока на площадке не появился мастер Ирьян.

– Любопытное местечко! – крикнул он и смешно потряс головой, похлопал себя по ушам, будто выбивая воду.

Алья кивнула и огляделась.

Прежде гробницу – полый каменный выступ, естественное продолжение столба – закрывала цельная каменная плита и стерегла четвёрка каменных орлов: двое сидели на постаментах по бокам, двое гнездились на крыше. Теперь же не существовало ни орлов, ни плиты, а вход кто-то завалил камнями. Остальные гробницы – с высоты хорошо просматривалось всё – выглядели столь же плачевно.

У Альи внутри всё сжалось – такую красоту разрушили…

– Его за это казнят, – сухо сообщила она, снимая перчатки и растирая ладони. – Даже если он не убивал мастера Шьяна или не хотел убивать… За это его казнят. А знаете, что ждёт наших приговорённых?

– Не утопление? – удивился мастер Ирьян. – На Севере же везде одна казнь – утопление.

– Если вы ещё не заметили, то реки у нас нет, – хмуро отозвалась Алья. – В Орлиной долине все реки под землёй. Нет. У нас исстари казнят иначе – приводят сюда, запирают в столбе и разрушают его. И там же и оставляют – под каменным курганом.

И кому-то везёт умереть сразу, а кому-то нет.

– Горы жестоки, и люди им под стать… – поёжился мастер Ирьян. – Наверное, поэтому у вас и нет убийств – сколько? – лет триста?

– И последний наш убийца неместный, – подтвердила Алья.

Она приблизилась к входу, опустила руки, и её ладоней потекли чёрные ручьи. Капля за каплей вода стекала на землю и ощупывала площадку, стены и крышу гробницы, каменный завал. А Алья, склонив голову набок, слушала свою воду – и слышала в себе голос колдовской реки Чёрной. Шёпот, похожий на плеск волн у бортов лодки. Только ей, как и всем северным колдунам, язык реки с детства прост и понятен.

Следы стёрли утренние туманы – к рассвету они поднимаются из мелких разломов, затопляют долину, поглощают и столбы, и гробницы. А в то утро столбы умыли ещё и дожди. Плита раскрошена… Очень странно раскрошена. Словно… Алья увидела образ и не сразу в него поверила – образ рыбы, выпрыгивающей из воды.

Каменный завал – это брызги водной глади?.. Плиту раскрошило что-то, что вырвалось из гробниц – причём пробивая себе выход собой?..

– Посмотрите, Альяра, – отвлёк её задумчивый голос мастера Ирьяна.

Она тряхнула головой и открыла глаза. Сыскник сидел на корточках у завала и рассматривал осколок…

– Кости, – указал мастер Ирьян.

И Алья поняла, что именно раскололо дверь.

Гробницы маленькие, тесные и низкие. И почти всё их пространство занимали каменные гробы – глубокие, толстостенные, массивные.

Неужели кто-то решил, что под гробами есть тайники? Да если и были, то их давно нашли и обчистили. Каждое следующее поколение колдунов считало своим долгом внимательно изучить и гробницы, и столбы целиком (и землю под ними). И вот уже лет триста, если не больше, тут никто ничего не находит. Даже древних костей.

Алья призвала обратно ручейки, вобрав в себя каждую каплю, достала из сумки три склянки и попросила:

– Отойдите, мастер. Лучше в лаз спуститесь и оттуда посмотрите.

Сыскник, прихватив осколок кости, шустро скрылся в предложенном убежище, остановившись на удобной для наблюдения ступеньке. А Алья разбила все склянки разом, выпустив скрытую силу, и принялась за работу.

Мощные чёрные ручьи за несколько минут растащили и рассортировали камни, расчистив проход, а потом собрали из обломков сначала каменную плиту, а потом гроб. Алья отвела их подальше от столба, удерживая в воздухе, приблизила друг к другу на нужное расстояние и заставила столкнуться – так, как показала ей река Чёрная. И свежесобранный гроб с грохотом врезался в каменную плиту, разбивая её и снова раскалываясь.

– Обломки такие же? – подал голос мастер Ирьян, высунувшись из лаза.

– Да, – коротко ответила Алья. – Крупные – да. А мелочь не в счёт. Место немного другое – воздух. Если этот опыт повторить с опорой, то и мелочь будет той же.

Перед восстановлением ручьи пометили все осколки, и сейчас новые, плавая у столба, чернели знакомыми гранями и углами. А если бы дверь и гроб уничтожило что-то иное, то и осколки получились бы другими.

– Я, с вашего позволения, войду внутрь гробницы, – вежливо предупредил мастер Ирьян.

Алья кивнула и снова собрала из обломков дверь и гроб. И оставила их в воздухе – чтобы потом вернуть обратно целыми и невредимыми.

Так, ни с места…

А где орлы? Где каменные орлы? Четыре штуки. Некрупные, насколько Алья помнила. В последний раз она лазила по столбам двенадцатилетней, и каменные орлы были примерно в половину её роста.

Где орлы?

Пока мастер Ирьян бродил по пустому помещению гробницы, Алья выпустила из склянок новые помогающие ручьи и добралась до каждого мелкого камня на столбе, в его щелях и у подножия, до каждого подозрительного налёта, до каждой горстки пыли на лестнице.

Безрезультатно. Орлы исчезли – все четыре изваяния.