И снова, Алёнка была права. Я вздохнул, показывая, что совсем с ней не согласен. Но, на самом деле, это было не так. Алёнка очень любила читать. И не только обычные прикладные книжки, но и те, которые назывались научными трудами. Я пытался как-то освоить хоть одну. Но на первых же страницах столкнулся с кучей непонятных наименований, слов и выражений. Отчего всё желание, как рукой сняло. Но за математику, всё же, засел с двойным рвением. Мотивировать моя сестра умела.

Вот в таких посиделках, периодически перемешивающихся нашими перепалками и чаепитием с приходящим к нам Святославом, мы и провели целых три недели. Поселились мы у самого Святослава. Но выглядело это так, будто и не у него вовсе. Он постоянно куда-то уходил, редко бывал больше одного-двух дней в доме, а когда бывал – громко храпел на втором этаже. Казалось, будто он приходил к нам в гости, а не мы проводили дни и ночи у него. В одно из таких посещений, я не выдержал и спросил о причинах такого образа жизни нашего спасителя.

– Святослав Петрович, а почему вы так редко бываете дома? Где пропадаете? Неужели всё время на работе? У вас же собственная мастерская, неужели вам не хватает денег?

Святослав грустно посмотрел на меня. Казалось, что он хотел что-то сказать, и даже уже начал говорить, но тут к нам в комнату влетела Алёнка, и разговор не задался. А потом у меня и времени не было, чтобы ещё раз поднять эту тему.

Как-то раз, за обедом, Алёнка решила разузнать побольше о храмовниках. Святослав, как обычно, веселил нас историями, но тут Алёнка его перебила.

– Святослав Петрович, а вы близко папку нашего знали?

– Да, довольно близко. Правда он общительностью особо не отличался, но вечера мы с ним частенько проводили. Да и на задания храмовничьи вместе ходили. Бывало.

– А можете рассказать, какой он был?

Святослав задумался.

– Надёжный. Самое верное слово. Всегда прикрывал меня, жизнь мне спасал не один раз. Я, конечно, тоже в долгу не оставался, но то, как он бросался мне на выручку никогда не забуду. Уже на первом курсе он ходил на задания с третьекурсниками. Я же старше папки вашего. На два года. Вот его преподаватели с нами вместе гоняли. Поначалу не хотели его брать, думали обузой будет. Но Гордей в первом же рейде показал такое, что у нас напрочь желание отбилось решения преподов критиковать.

– А других наших родственников знаете? Мама рассказывала, что у папки нашего, и брат был, и родители. Вот только где они, что с ними случилось, я совсем не помню. Помню только, что они издалека откуда-то к нам приезжали. Но мы мелкие тогда были совсем.

– А вот тут сложно всё. Мы же всего год вместе проучились. Знай я его подольше, уверен, что мог бы вам и с этим помочь. Но видишь какое дело, мы были уверены, что вы погибли оба. Мы вас и найти не смогли, хоть и по следам потом долго шли. Все окрестности обыскали, вот только выходило, что сожрали вас мертвяки с потрохами. А брата Гордея я один раз только видел.

– А имя его знаете?

Святослав покачал головой.

– Вот тут не подскажу. Он тогда с папкой вашим поссорился крепко. Я застал только конец разговора. Батя ваш не шибко любил про родственников рассказывать. Он ему тогда крикнул что-то, да я плохо расслышал, то ли Панфил, то ли Поликарп. Помню только, что на «П» начинается, как фамилия Гордея. Созвучно, в общем. А уж почему они вас не искали, тут я даже не скажу. Может и искали, только я об этом ничего не знаю. А может, они до сих пор не знают, что Гордей помер. По крайней мере, в школу никто не приходил, и ко мне никто не обращался.

Наконец, наступил день вступительных испытаний. Желающих поступить в академию всегда довольно много и, обычно, длятся они целый день, начиная с первого крика петухов и заканчивая поздним вечером, когда последний претендент покажет свои знания в заданных предметах. Испытания всегда теоретические – никаких практических знаний показывать нельзя. Иначе, в лучшем случае, прогонять с экзамена и выпорют при всех, а в худшем могут и в дальние земли сослать на каторжные работы.

Учеников вызывают целой группой по несколько человек. Они входят в помещение и распределяются по столам, за которыми уже сидят принимающие. В качестве принимающих, обычно, выступают сами преподаватели академии, но иногда бывают и заезжие. Святослав как-то рассказывал, что даже он сидел за этим столом, но, увидев наши обрадованные лица, поспешил уверить, что на этот раз в приёмной комиссии его не будет.

Как я уже сказал, желающих поступить в ученики к храмовникам было хоть отбавляй. В основном, вокруг нас были кандидаты примерно нашего возраста – пятнадцать-семнадцать лет. Но некоторые были значительно моложе, а какие-то совсем в годах. Кажется, в нашем потоке был даже совсем старенький дедушка с длинной седой бородой и красивом вычурном одеянии, чем-то напоминавшем сюртук барина. На голове у него был нахлобучен белый чурбан и представлялся он всем он странным заморским именем «Гассан».

– Доброе утра, Ваня, доброе утро, Алёна. Здорово, что вы всё-таки решились поступить к нам в академию.

От неожиданности я вздрогнул. Я был готов поклясться, что рядом с нами, ещё десять секунд никого не было. А тут Всеволод оказался прямо, между нами. Я огляделся по сторонам, но, видимо, никого не удивило его неожиданное появление. На этот раз, Сева был одет в серый неприметный кафтан с застёжками и штаны, длины которых не хватало, чтобы покрыть его ноги полностью. Из-под них торчали оголённые лодыжки.

– Сева, ты прямо как из-под земли вырос. Откуда ты взялся?

– Я мимо проходил, знакомые лица увидел. Готовы к экзамену?

– Вроде бы. Страшновато немного.

– Это у всех так. Нормальное дело. Но вам волноваться не стоит. Что бы дальше ни случилось, у вас всё получится.

– Откуда такая уверенность?

– Я чувствую, что у вас всё будет хорошо. Удачи. Хотя стойте. Вы ведь никогда раньше не применяли заговоры без лицензии?

– Н… нет… – я немного поперхнулся, поскольку Сева вновь застал меня врасплох своим вопросом.

– Вот и славно. Но, на всякий случай. Возьмите вот эти две запонки и прикрепите к рукавам. Вдруг всё-таки, вы что-то забыли или, в детстве далёком барабашку прогоняли из дома. В комиссии сегодня сидит сам Митрофан Галицкий, один из последователей Феодора Студита. Он очень тяжело воспринимает кандидатов, которые ранее, без разрешения любой из видов волшебства применял. Говорят, у него врождённое чутьё на следы волшебной силы, ранее применённой. И может учуять даже тех, кто простой заговор от потерянной вещи недавно повторял. Знаете, ведь такой? «Чёртик-чёртик, поиграй, да отдай».

– Но он же давно не действует. Вроде как, сила иссякла лет сто назад. Маг, который его сочинил уже давно помер, а сила в заговоре держится только несколько поколений после смерти его создавшего.

Алёнка вновь не удержалась от нравоучения.

– Всё зависит от мага, который его впервые прочёл. Есть формула, которая позволяет вычислить силу остаточной магии в заговоре. И эта сила по формуле нулевой быть не может. Она может быть микроскопически маленькой. Но не нулевой. Спасибо тебе, Сева. Что бы мы без тебя делали!

Сева подмигнул моей сестре, пожал мне руку и отправился восвояси. Мы же просидели в приёмном зале ещё примерно полдня, перед тем как наши с Алёнкой и ещё дюжиной других экзаменующихся имена выкрикнули глашатаи, стоящие перед входом в класс.

– Пантелеева Алёна. Третий стол. Первый принимающий – Даниил Владимирович. Преподаватель русского языка. Пантелеев Иван. Седьмой стол. Леонтий Филиппович. Преподаватель математики. Пустоцветов Артём…

Дальше глашатай произнёс остальные имена, которые я даже не успел расслышать, поскольку лихорадочно вспоминал все известные мне формулы. Пока я разбирался в себе, глашатай уже закончил свой призыв.

– …После прохождения испытания, экзаменатор скажет вам, к кому идти дальше. Проходите в аудиторию!

Толпа двинулась внутрь помещения. Я обратил внимание, что вместе с нами зашёл и тот самый старик Гассан. В отличие от других, более молодых учеников, старик был в приподнятом настроении – он весело и задорно улыбался, подмигивал всем, с кем пересекался взглядом и, периодически, дёргал волоски у себя с бороды, что-то нашёптывая под нос. Я вежливо остановился перед дверью, собираясь пропустить старика вперёд, но тот лишь задорно рассмеялся и проскрипел.