– Главное, чтобы ты приходила вовремя, а если не захочешь работать, то хотя бы сообщала об этом заранее.

– Обещаю.

– Но должна предупредить, что много платить я не смогу.

Она назвала сумму, которая лишь немногим превышала минимальную заработную плату, но это было хоть что-то.

А с тем, кого я любила и знала прежде, злодейка-судьба вмазала мне по физиономии.

Когда жизнь упорно что-то навязывает, следует прислушаться. И я держала уши востро. Передо мной расстилалось будущее. Я знать не знала, чем хочу заниматься, но это было хоть что-то. Это был шаг. А двинуться вперед можно, лишь сделав этот первый шаг. В каком направлении – порой неважно, главное – тронуться с места.

– Я научу тебя пользоваться кассовым аппаратом, а там разберемся, что еще тебе можно поручить. Скажем, прокат. Я не знаю… Только имей в виду, что денег много не будет. Тебя это точно устраивает?

– Мне никогда не хотелось стать миллионершей, – осторожно заметила я, почти физически ощущая ужасное облегчение.

– Сможешь начать завтра?

И снова в груди потеплело от расцветающей надежды.

– Завтра годится!

Все равно никаких дел не было.

Я протянула руку. Клара подала свою, и мы обменялись крепким рукопожатием.

Затем мы неуверенно улыбнулись друг другу. Клара опустила подбородок, ее губы снова дрогнули, темные глаза блеснули:

– Ну а теперь рассказывай. Как ты живешь?

Ее лицо поникло, и я поняла, что снова пришло ей на ум. То самое, что неизменно омрачало мои отношения со всеми, кто был в курсе случившегося с мамой.

Мне не хотелось говорить ни о ней, ни о Кэдене, поэтому я сменила тему.

– Нет, это ты расскажи, как живешь.

К счастью, Клара заглотила наживку и принялась живописать свою жизнь во всех подробностях.

Возвращаясь в гараж после встречи с Кларой и Джеки, я была на подъеме. Пятнадцатилетняя девчушка держалась тихо, но смотрела во все глаза и жадно впитывала каждое слово, сказанное Кларой. Она была такой славной, что я сразу прониклась к ней симпатией.

Эти два часа стали самым ярким событием последних двух месяцев моей жизни, а может, и больше. Было приятно находиться рядом с кем-то, кто меня знал. Разговаривать с тем, кто не был совершенно посторонним. Я посетила уйму прекрасных национальных парков, крупных туристических достопримечательностей и других мест, которые прежде видела только в журналах и блогах о путешествиях, и не жалела о том, как провела время до приезда в Пагосу. Мне это было нужно, и я полностью отдавала себе отчет в том, что свободное время было роскошью.

Пусть даже это благо досталось мне дорогой ценой.

Два месяца возможности делать, что хочется, были оплачены четырнадцатью годами, потраченными впустую. Хотя теперь денег на моем банковском счете было более чем достаточно, и я могла не работать… какое-то время.

Но я знала, что это время закончилось. И ждать, что все образуется, а жизнь вернется в нужное русло, было бессмысленно.

Но встреча со старой подругой давала надежду на то, что здесь, возможно, меня что-то ждет. Или, по крайней мере, что я могла бы сделать здесь что-то для себя, если не буду спешить. «Были бы кости!» – это я могла бы сказать про любое место в Соединенных Штатах, за исключением Кейп-Корал или Нэшвилла.

Так почему бы не здесь? Эта мысль снова и снова приходила мне в голову.

Ведь мама могла жить здесь без семьи, с небольшим кругом друзей. Так почему я не смогу?

Следуя указаниям навигатора, я въехала на подъездную дорожку и заметила перед домом две машины: внедорожник «Форд Бронко» и пикап, на бортах которого значилось «Парки и дикая природа». Большие окна дома были ярко освещены. Напрашивался вопрос, чем таким заняты папа с сыном.

Следом пришла мысль, есть ли в доме хозяйка – подруга, жена или мать. Возможно, сестра. Или даже не одна. Хотя вряд ли: если пацан пытался провернуть аферу со сдачей гаража, наличие сестры существенно осложнило бы дело: она бы его сдала.

Уж я-то в курсе! Мои двоюродные братишки платили мне, чтобы я не закладывала их дяде и тете. Хотя как знать?

Совать нос в чужую жизнь можно и на расстоянии. Меня привлекали красивые черты – обычно морды собак или детенышей животных, но время от времени и человеческие лица. Навести справки о домохозяине – задача раз плюнуть.

Я припарковалась рядом с гаражом, взяла конверт с наличными, полученными в банке, и вышла. Попадаться на глаза горячему папаше, который не желал знать о моем существовании, не хотелось, поэтому я рысью домчалась до входной двери, постучала и сунула конверт под коврик, прежде чем меня застукали.

Потом забрала из машины продукты, купленные после встречи с Кларой и Джеки, схватила нужный ключ и поспешила к двери.

Поездка в супермаркет, которая задумывалась как быстрое мероприятие, заняла целый час. Я понятия не имела, где что находится, но в конце концов все же пополнила запас сэндвичей, а также купила хлопья, фрукты, миндальное молоко и все необходимое для быстрого ужина. За последние десять лет я освоила дюжину вариантов легких перекусов, которые готовились в одной кастрюльке: обычно я предпочитала собственную стряпню, а не кейтеринг. В последние два месяца, когда мне до чертиков надоело питаться вне дома, эти рецепты стали более чем актуальны.

Закрывая дверь бедром, я бросила взгляд в сторону дома и заметила в окне знакомую физиономию.

Это был парнишка.

Я остановилась на секунду, а затем помахала ему.

Эймос застенчиво поднял руку. Интересно, на сколько его наказали? Неужели на всю оставшуюся жизнь? Бедняга…

Придя наверх, в свое временное жилище, я достала продукты и приготовила ужин, жадно вдыхая его запахи. После достала из рюкзака мамин дневник в кожаном переплете, а рядом положила тетрадь на спирали, купленную в тот день, когда решила отправиться в Пагосу. Затем нашла нужную страницу – я помнила ее наизусть, но все равно хотела посмотреть.

На обратном пути из супермаркета я проехала мимо дома, в котором мы жили, и после этого в груди возникло тяжелое чувство, похожее на несварение. Но это было не оно. За многие годы я свыклась с этим ощущением и точно знала его причину. Просто сегодня я тосковала по маме больше, чем обычно.

К счастью, я многое помнила о ней. Мне было тринадцать, когда она пропала, но кое-какие детали вспоминались отчетливее других. Время сгладило частности, размыло подробности, но самое яркое в памяти сохранилось – мамина безграничная любовь к природе. Она бы все отдала за возможность работать в магазинчике товаров для активного отдыха, и сейчас я склонялась к мысли, что, пожалуй, лучшей работы мне было бы не найти. Я уже планировала пройти по ее маршрутам.

Пусть я ничего не смыслила в рыбалке, кемпинге или стрельбе из лука, но когда-то ходила с мамой в походы. И если бы делала это через силу, то наверняка запомнила бы. Об этом стоило подумать.

Еще мне запомнилось, как сильно она любила все систематизировать. Это распространялось и на ее самое любимое хобби – пеший туризм. Она частенько повторяла, что лучшей терапии не найти: лишь став гораздо старше, я поняла смысл ее слов.

Проблема заключалась в том, что записи шли в случайном порядке, не от простого к сложному, и последние две недели я занималась муторной работой, выясняя категорию сложности и продолжительность каждого маршрута.

У меня не было адаптации к высоте и четкого представления о том, сколько я здесь пробуду. А значит, начинать следовало с самого простого и короткого – и постепенно двигаться дальше. Зато я точно знала, какой маршрут будет первым. Мы с Кларой не строили долгосрочных планов, но на выходе из магазина я посмотрела часы работы и выяснила, что по понедельникам он закрыт. Очевидно, что в этот день у меня будет выходной. Оставалось понять, какой еще день мне дадут. Если она хотела, чтобы я работала неполный день, замечательно! Но будет видно. А пока все складывалось отлично.