Ну посудите сами, высокий, хмурый тип неопределенно-размытого возраста, в длинном белом плаще, белых же брюках и рубашке цвета артериальной крови. На губах усмешка, мало свойственная представителям торгово-финансовой братии, да и в глазах понимающий человек способен разглядеть отблески боев, в которых мне за свою жизнь довелось участвовать.
Отвечающим за безопасность найдется о чем забеспокоиться, тут все логично и понятно. Маскировать свои намерения? Увольте, не имеет ни малейшего смысла.
— Нас интересует один человек из находящихся сейчас в вашем здании, — сказал я чистую правду. — Мы пройдем, заберем его, а потом уйдем. Тихо, спокойно и никаких претензий. Как вам такой вариант?
— Корочки покажите, гражданин начальник, — недобро улыбнулся один из охранников. — Или бумажку, с автографом прокурора.
Нормальная реакция, вполне естественная. В принципе, можно было бы и показать. Простейший морок, ничего сложного… Небольшое усилие, и на пустом листке писчей бумаги он мог бы увидеть хоть так желаемый автограф прокурора, хоть печать синода, да хоть личную роспись господа бога или оттиск копыта дьявола… Ничего сложного. Вот только, мирное разрешение проблемы в мои планы как-то не вписывалось. Никогда не избегал возможности хорошенько подраться, да и Чуму подкормить требуется… Так что… Впрочем, стоит дать им небольшой шанс. Благо, полученное из крови одного покойничка знание, позволяет вполне спокойно вести беседу с применением свойственных тому оборотов. К тому же просто интересно попробовать свои возможности в использовании сленга, столь отличного от привычного мне стиля речи.
— Да у тебя, браток, не только крыша уехала, еще и фундамент выкопался и убежал в края неведомые. Печальные заблуждения о моей принадлежности к органам рекомендую выбросить далеко и больше о них не вспоминать. Повторяю еще раз. Мне нужен один из тех, кто находится в этом здании, причем разговаривать с ним буду не о погоде, а о более серьезных делах.
Гм… Кажется не получилось. Ну не могу я использовать те обороты, что мне сознание бандита выпитого подсказывает. Все привычки мои и воспитание, ну как есть все против такого протестуют. Ну да ладно… Не стоит оно того, чтобы я ради этого свой характер ломал. Надеюсь, сей охранник и так сообразит, что я в виду имею.
– Без бумажки — ты какашка… — с улыбкой процитировал первую часть известной еще в мое время пословицы охранник, и уже на полном серьезе добавил, опустив руку на небольшую дубинку у пояса, — Прошу немедленно покинуть здание компании.
Так я и знал… по-хорошему не получается. Ну что ж, нельзя сказать, что меня это расстроило.
— Чума!!!
— Да хозяин? — Довольно ухмыляющийся бесенок материализовался возле самого носа охранника, заставив его непроизвольно отшатнуться. В результате, потеряв равновесие, он грохнулся на кадку с крупным фикусом. Ого! Похоже этот охранник — большой спец по русскому мату! Кое какие выражения стоит запомнить.
Удивленно расширившиеся глаза Владимира, Алекса, трех охранников подошедших вместе с упавшим, и блондинки-регистраторши буквально прикипели к обрадованному таким вниманием бесенку.
— Будь любезен, растолкуй этому созданию, — я брезгливо пошевелил ногой так и продолжавшего сидеть в кадушке с землей впавшего в ступор охранника, окончательно вытеснившего несчастный фикус с его законного местообитания, — как к нам следует обращаться.
— Но, хозяин! — протестующе возопил бесенок. — Вы же обещали позволить мне уронить на кого-нибудь, что-нибудь тяжелое, а не читать лекцию по этикету! Я уже и кирпич подходящий по дороге приглядел!
— Кто тебе мешает? — пожал я плечами — Совмещай.
Радостно взвизгнув, Чума метнулся к выходу и оставив в не успевших раздвинуться дверях небольшую оплавленную дырочку, буквально через секунду возвратился, волоча в руках кирпич из обожженной глины, раза в четыре превышающий его собственные размеры.
— К его светлости следует обращаться — Его светлость, — начал он, с натугой взлетая повыше, и тщательно прицеливаясь в макушку ближайшего охранника…
Думаю, что этот урок этикета охрана будет вспоминать еще долго. Потом, когда из больницы выйдет. Сотрясение мозгов — штука весьма неприятная, по себе знаю. Однако ж, крепость голов у современных дуболомов весьма впечатляющая. Не выдержавший процедуры обучения кирпич сломался на второй минуте, после чего урок пришлось прекратить. Тем более, что к тому моменту «ученики» вряд ли могли еще что-то понимать из читаемой им лекции.
Так мы и покинули фойе, оставив за собой три бессознательных тела на ковре, одно — в кадке из-под фикуса, и уснувшую за своим столом девушку. Ну не мог же я позволить бить тяжелым кирпичом такую очаровательную головку! Это не по-гусарски, господа! Довольный Чума буквально вился вокруг нас трепеща своими недоразвитыми крылышками и все порывался метнуться за еще одним кирпичом. — Покрепче бы надо! И вообще, я там такой симпатичный шлакоблок видел… Пусти, хозяин, я махом обернусь!
Остановив порыв всерьез заинтересовавшегося возможностями нетрадиционного использования стройматериалов беса, я, достав из кармана путеводную деталь организма жертвы, постарался точнее определить положение маньяка. Черт, слишком много здесь народа, никак не выходит отсеять ненужное сразу и надежно. Что ж, придется искать.
— И где он? — опасливо поглядывая на Чуму, поинтересовался Алекс.
— Рядом, старлей, рядом… Где-то на верхних этажах.
— Обычно там кабинеты руководства. Неужто он и впрямь из высокопоставленных? — Эта мысль похоже весьма нервировала Алекса.
— Какая мне разница… — безразлично пожал я плечами.
— Тебе то да, — удрученно ответил милиционер, — а вот нам палки в колеса будут ставить по полной программе. Довести до суда кого-нибудь из этих… «новых», да если он еще не дай бог иностранец…
— Суд? — я искренне изумился. До сих пор Алекс казался мне вполне адекватным человеком, но откуда тогда у него могла взяться такая глупая мысль, что я могу доверить наказание этого ублюдка суду? Да тем более, нынешнему, с запретом на смертную казнь! Да этому маньяку одной смерти мало будет, чтоб за все свои делишки расплатиться, а он мне о каком-то суде говорит!
По всей видимости, мои мысли столь явственно отразились на лице, что Владимир и Алекс в голос начали убеждать меня, что до суда маньяк все же должен дожить. Надо сказать, что несмотря на довольно убедительную аргументацию, я был отнюдь не склонен выполнить их просьбу, но неожиданно свой голос к работникам правоохранения, присоединила и готесса.
— Гра-аф, — слегка растягивая гласные заговорила она. — Ну подумай сам. Ты совершенно не предусматриваешь воспитательного момента!
— Как это не предусматриваю! — Возмутился я. Да он у меня ТАКОЙ смертью умрет, что потом еще три поколение с ужасом вспоминать его муки будут, а у любого, кто только подумает о том, чтобы повторить эти «подвиги» будет рефлекторное недержание мочи приключаться! Я не я буду, если после его смерти все нынешние маньяки не прекратят свои проделки, и не забьются в самые глубокие норы, дрожа от страха и мечтая только о том, чтобы их миновала чаша сия. Он у меня перед смертью не одну неделю вопить будет, и ад для него мечтой всей жизни окажется!
— Вот-вот, я об этом же! — неожиданно поддержала меня готесса. — умрет-то он страшно, я в твоих талантах не сомневаюсь, да только, что в том толку? О том, как люди вообще узнают, за что он наказан, ты продумал? Ведь на первый взгляд получится, что ты просто жестоко и беспричинно убил почтенного человека. Пока даже мы не знаем, кто есть маньяк. Так что после этой казни людям и в голову не придет, что это наказание, а не просто жестокая и бесцельная расправа.
— Да? — я призадумался. Действительно ведь, мне эта мысль и в голову не приходила.
— И что ты предлагаешь?
— Все просто. Отдай его нашим друзьям — она кивнула в сторону Владимира с Александром, — в живом и относительно целом состоянии. Пускай доведут его до суда, там осудят, огласят доказательства его вины, — уверена, что процесс будет громким, и наверняка будет освещаться в прессе, ну а после этого ты и устроишь для него разом и «Варфоломеевскую ночь», и «Утро стрелецкой казни». Что-то мне подсказывает, что особых проблем проникновение в тюрьму для тебя не составит.
