– С тобой все в порядке? – с тихим смехом спрашивает он. Голос глухой и хрипловатый.
Я поспешно опускаю взгляд. Парень по-прежнему держит в руке мою пудру. Пальцы забрызганы чем-то черным. Краска? Освещение скудное, и точно определить нельзя. А вот ряд белоснежных керамических писсуаров, над которыми свисают огромные банановые листья, вообще-то трудно было не разглядеть… Мне нужно просто извиниться, пробормотать «спасибо» за поднятую пудру и исчезнуть. А я по какой-то причине срываюсь. Вчерашние события, сегодняшние, «Статус»… Слишком всего много навалилось разом. И потому я воспринимаю его смех неправильно. Как насмешку. Причем высокомерную.
– Слушай, ты! – Я вырываю у парня из рук разбитую коробочку с пудрой и, повинуясь внезапному порыву, швыряю в мусорное ведро. Тут же начинаю сожалеть, но не копаться же в использованных бумажных полотенцах? – Если думаешь, что я пришла сюда выставлять себя на посмешище, то чудовищно заблуждаешься. Даже если мне придется ползком вскарабкаться на Эмпайр-стейт-билдинг, чтобы заставить людей меня выслушать, я это сделаю!
Мы оба синхронно роняем челюсти. Оба ошарашены моей эскападой. Но я прихожу в чувство первой и молча протискиваюсь мимо парня к выходу.
Кажется, он что-то выкрикивает мне вдогонку, однако в ушах звенит от волнения. Я как можно быстрее пересекаю вестибюль и прячусь в ближайшем лифте. Вот и появился положительный момент в том, что мне недолго осталось тут работать – я больше никогда не встречу этого типа. Впрочем, не верится, что он тоже сотрудник «Статуса». По крайней мере, работает не в редакции, а в другом подразделении. Например, в техотделе или в отделе, выпускающем подкасты. Отсюда, конечно, не следует, что человек заслужил подобный наезд, но я уговариваю себя: наверняка он все позабудет через пять минут! Это наименьшая моя проблема. В отличие от всего прочего. И вообще он для меня проблемы не представляет. Абсолютно никакой! Я здесь, чтобы…
Двери лифта еще не успели открыться, а с той стороны, где расположен кабинет Ричарда, доносится отчаянный плач. Неужели я не единственная, кто сегодня лишится работы?
Рев становится все более истеричным; свернув за угол, я замираю в недоумении. На диване рядом с рабочим столом Поппи сидит маленькая девочка. По моим прикидкам, ей лет шесть, а может и меньше; она колотит руками по диванным подушкам и кричит срывающимся голосом.
Поппи, которая тщетно пытается заинтересовать девочку плиткой шоколада, встает и семенит ко мне на своих шпильках.
– С няней что-то случилось, и он ничего лучшего не придумал, как привести дочь на работу. Именно сегодня, когда Моби исчезла, – поясняет она шепотом.
– Моби? Кто это?
– Рыбка, которую Линде разрешили выбрать для аквариума в кабинете Ричарда, – добавляет Поппи и ухмыляется, видя мою озадаченную мину.
– И где же рыбка? – спрашиваю я, тоже вполголоса.
Поппи проводит по горлу идеально наманикюренным пальцем.
– Вчера вечером Ричард ее утилизировал. Плавала брюхом кверху. А теперь не знает, как объяснить это дочке.
– Ясно. – Я снова смотрю на девочку. Она сидит как тридцать три несчастья на слишком просторном для нее диване и беспомощно таращится на пустой аквариум. На дне каждые несколько секунд открывается миниатюрный ящик с сокровищами и выплевывает пузырьки воздуха.
Недолго думая, я подхожу к малышке и опускаюсь на колени.
– Привет! – Голубые глаза девочки блестят от слез. И внезапно из меня начинает извергаться поток слов. – Значит, ты и есть Линда? Моби рассказала мне о тебе!
– Ты знаешь Моби? – недоверчиво спрашивает девочка.
На миг я ощущаю укор совести; нехорошо обманывать ребенка! Однако девочка хотя бы перестала плакать. И я продолжаю:
– Ну конечно, знаю. Я случайно встретила ее в бухте, она проплывала мимо. И она попросила тебе кое-что передать… – Я заговорщицки стреляю глазами вправо, затем влево и жестом призываю девочку придвинуться. Линда вытирает лицо обшлагом рукава и подается вперед.
– Я изучаю морскую биологию. Знаешь, что это такое?
Она выпячивает губы и морщит крошечный носик.
– А я думала, ты работаешь здесь!
– Здесь я тоже работаю, – со смехом говорю я и мысленно уточняю: «Пока еще». – Хотя по большей части я выполняю другую миссию. Я работаю как бы русалкой. Поэтому довольно часто плаваю в бухте и наблюдаю за рифами. Там я и обнаружила Моби. И… В общем, Моби захотела жить в большой квартире и вернулась в море. Она надеется, что ты в скором времени сможешь ее посетить, чтобы…
– Ты говоришь правду? – напирает Линда.
Меня изумляет, что она всему поверила. Будь я вчера в мэрии хотя бы наполовину так убедительна, может, и не провела бы остаток дня в камере. То место на плече, за которое ухватил меня коп, до сих пор побаливает. Я торопливо прогоняю воспоминание и продолжаю импровизировать.
– Моби хочет познакомить тебя со своими новыми друзьями. Она давно собиралась с тобой связаться, чтобы ты не беспокоилась. Но под водой время бежит быстрее, и все остальное забывается, понимаешь?
Глазенки Линды вспыхивают. И вдруг она отстраняется от меня.
– Это правда, папа? – спрашивает она с надеждой.
Я с перепугу едва не теряю равновесие, но вцепляюсь в диван и поспешно вскакиваю. У двери кабинета стоит Ричард и переводит взгляд с меня на дочь и обратно.
– У Моби теперь много подружек среди других рыбок, солнышко. Разве я тебе не говорил? – вступает он в игру, что довольно странно, и прикрывает рукой телефон, зажатый между плечом и ухом.
Линда упрямо мотает головой; впрочем, ее мир, кажется, вернулся на место. Как ни в чем не бывало она подскакивает к столу Поппи, прыгая на обеих ногах – сандалии мигают разноцветными огоньками, – хватает шоколадку, усаживается в уголок для рисования, где лежит книга сказок с картинками, и целенаправленно распахивает книгу на последней странице, словно желая убедиться, что ее ожидает хеппи-энд.
Ричард тем временем завершает телефонный разговор, не выпуская меня из поля зрения. Да еще и рассматривает задумчиво. Очевидно, он все слышал и теперь наверняка спросит – какого черта я вешаю его дочери лапшу на уши? Однако происходит нечто совсем иное.
– Тебя нам послало само провидение, – произносит он. С обнадеживающей улыбкой.
Я прихожу в смятение. В хорошем смысле. Значит, прямо сейчас он меня не выгонит?
Ричард кивком приглашает меня в кабинет, пропуская вперед. Я занимаю место перед заваленным бумагами рабочим столом.
Он продолжает улыбаться; я отвечаю на улыбку с оптимизмом и наконец узнаю истинную причину срочного вызова в редакцию:
– Кэрол понадобилось взять отпуск. – Ричард закатывает глаза. – Я придерживаюсь мнения, что развод – не достаточно уважительная причина для поездки на Багамы, но она уже сидела в аэропорту. Поэтому мне бы очень хотелось, чтобы наш специальный выпуск подготовила ты, – заканчивает он монолог. В котором поведал мне, почему в таком гигантском концерне не нашлось никого другого.
– А… на какую тему? – Я по-прежнему не осознаю, что получила шанс сохранить работу. Вот ведь вбила себе в голову, что потеряла место! К тому же за спецвыпуски обычно отвечают главные редакторы. Или Ричард не знает, что я натворила? В первый момент я даже подумываю ему напомнить. Потому что спецвыпуск означает, что мое имя будет стоять непосредственно под заголовком. Затем убеждаю себя, что люди, которые видели меня по телевизору, вряд ли запомнили, как меня зовут. А через пару дней забудут и мое лицо. И все пойдет по-старому. Что само по себе плохо. Даже Дарелл считает мои усилия бесполезными. И хотя мне уже абсолютно все равно, заставляю себя улыбнуться уголками губ.
– Спецвыпуск приурочен ко Дню святого Валентина. У нас есть пара превосходных рекламных предложений, поэтому содержание обязано вращаться вокруг любви. – Ричард со смехом рисует в воздухе сердечко. Возможно, сам он считает тему глупой. – Товары спонсоров должны вписываться в концепцию. Конфеты, духи, тематические ужины и тому подобное. Обыграй это на свое усмотрение. Я предпочел бы новаторский подход, для разнообразия.
