Литмир - Электронная Библиотека

Скажут, что массы, об участи которых идет речь, быть может гораздо счастливее нас самих? Вполне возможно. Но это, наоборот, лишь один из лучших доводов в пользу пессимизма, так как пессимизм именно и утверждает, что умственный прогресс приносит лишь страдания, а остановить этот прогресс, не смотря на все усилия обскурантов, невозможно. Повторяю, как критический элемент, как элемент прогресса, пессимизм неопровержим: ведь самый прогресс, поскольку он сознателен, необходимо требует сознания недостатков, иначе не явилась бы самая, мысль об изменении и улучшении.

Но пессимизм тотчас лишается своей жизненной почвы, когда, не довольствуясь обличением и критикой, он пытается создать свой положительный идеал, построенный на недоверии к человечеству. Идеал этот, по необходимости, оказывается отрицательными, он указывает путь не к деятельности, а к апатии.

Опасность такой апатии тем значительнее, что главною болезнью просвещенных классов в нашем веке является как раз отсутствие сильных характеров.

Возьмем для сравнения эпоху рыцарства. В мирное время рыцарь, конечно, мог бы и ровно ничего не делать, так как его материальным потребностям удовлетворяли его слуги или подданные. Но, во-первых,мир был исключением; во-вторых, частые войны развивали наклонности, проявлявшиеся и в мирное время. Жизнь рыцаря требовала энергической, выносливой натуры. В мирное время рыцарь, если не охотился, то буйно пировал. Возьмите человека с рыцарскими понятиями и чувствами вроде Раймонда Люллия, Он по-своему разочаровался в жизни. В юности он жил, как все рыцари, т. е. пьянствовал, распутничал, волочился за женщинами. Но вот, когда он был на верху земного блаженства, т. е. приблизился к обладанию любимой женщиной, она открыла грудь и показала на ней язвы от страшной болезни, грудного рака. Это произвело на Раймонда такое впечатление, что он превратился в аскета. Но аскетизм его был своеобразен и вел не к апатии, а к действию. С мечом в руках Раймонд пошел обращать неверных и еретиков.

Возьмите даже Дон-Кихота, тип умирающего рыцарства, осужденного экономическими условиями новой эпохи. Этот современник Гамлета (оба произведения изданы в том же году) — его настоящая противоположность. Гамлет нежен, впечатлителен, его кости тонки, он рыхлого сложения; это ум без характера, без воли. Дон-Кихот воплощенная воля: сухощавый мускулистый, не знающий никаких препятствий, готовый бороться с преисподней и с ветряными мельницами.

Можно предположить, что и наш золотой век весьма благоприятен для развития сильных характеров. При этом, обыкновенно, ссылаются на страну доллара. Но забывают, что Америка вовсе не есть последнее слово буржуазии и что в ней мы видим в то же время зачатки нового, высшего типа, явившиеся тогда, когда буржуазия не успела. еще там завершить цикл своего развития. Американец по натуре пионер, рабочий, даже когда он из лодочника становится Вандербильтом. Типично буржуазные натуры можно встретить в старых капиталистических странах, особенно в Голландии.

В этой стране есть один город, прозванный городом миллионеров. Побывав здесь, можно вполне оценить прелести жизни людей, проводящих все время в резании купонов. Ничего более скучного, более мертвящего, более монотонного, чем этот город, нельзя себе представить. А это лишь карикатурное воплощение буржуазного идеала, состоящего в созидании ценности не ради потребления, а ради самой ценности.

Жизнь есть деятельность, а деятельность есть борьба. Эти слова Белинского следует напоминать людям, склонным к пошлому, убаюкивающему совесть и чувство оптимизму. Но есть иной оптимизм, состоящий в доверии к силам человека, к его способности совершенствовать себя и стремиться к правде; Эта светлая вера всегда была свойственна всем вождям, которые вели за собою способные к жизни элементы общества.

Отдадим же справедливость пессимистическим взглядам пока они предостерегают нас от примирения с грустною действительностью, но не последуем и за пророками апатии и неделанья. Проникнемся неуклонным убеждением в то, что сила жизни велика, так как жизнь, длившаяся тысячелетиями, не иссякла, но дала много роскошных цветов. Будем помнить, что хотя в мире есть много, слишком много подлости и низости, но есть и любовь, и способность к бескорыстной жертве, а применять такую способность есть уже великое счастие, хотя бы единственной внешней наградой самопожертвования был — терновый венец.

notes

1

Замечу, что Сэлли, автор известной книги о пессимизме, неверно понял эту мысль Канта, а потому и возражал, что нежелание вновь пережить ту же жизнь еще ничего не доказывает.

2

Гартман конечно не идет в счет: он столько же счастливый супруг, нашедший в жене, писавшей под псевдонимом Тауберт, даже благосклонного критика своей философии, сколько неискренний проповедник.

7
{"b":"918508","o":1}