— Приветствую вас, господа детективы! — И только голос принадлежал Виктору Справедливому-Лорендийскому, мэру Лагенфорда, человеку, присягнувшему при вступлении в должность, что все его действия будут направлены на благо города. — Прошу вас: присаживайтесь.

Вошедшие опустились на крепко-сбитые подушки дивана. Урмё извлёк неизменную тетрадь, Нолан потянулся за своей. Мэр, вертя в руках перо, смотрел на гостей с любопытством, будто чего-то ждал. Несколько минут прошли в молчании, лишь за окном позади Виктора в ветвях яблони пели птицы.

— Вчера, когда вы дали мне отчёт по текущему расследованию, — начал мэр, переведя взгляд на карту, — стало понятно, что игра идёт на высоком политическом уровне. Пожалуй, я буду вынужден просить вас больше не заниматься этим делом, ведь всё произошедшее на руку нашему городу.

— Куда вы клоните? — кашлянув, спросил Урмё и тоже посмотрел на карту.

Мэр встал, обошёл стол. На раме карты лежала длинная тонкая указка. Ею Виктор указал на земли на западном берегу реки Разлучинки.

— Лагенфорд — незыблемый оплот в Красных горах. Увы, то, что давало нам финансовое подспорье столько сотен лет, почти иссякло. Мы можем продолжать сотрудничать с Лесоводьем и Ярмехелем, но… — указка ткнула в два города один под другим, оттуда налево вниз прочертила до вулкана Штрехнан, перечеркнула его дважды и поползла в сторону реки к следующему поселению. Мэр многозначительно продолжил: — Но Заккервир год от года повышает цены на зерно и не хочет с нами больше сотрудничать из-за того происшествия в Виллему, — Виктор Справедливый красноречиво взглянул на Нолана, а тот почувствовал себя пристыженным, как котёнка в лужу ткнули, да не им сделанную. Ведь речь шла о сожжении Виллему отцом Нолана, стариком Педро, пожертвовавшим рукой и силой ради уничтожения всех заражённых неизвестной болезнью.

— Простите, но зачистка Виллему была слишком давно, больше полусотни лет назад! Заккервир только очнулся?— изумлённо вскинул брови Урмё.

— Нет, не только, но с каждым годом ситуация лишь усугубляется. Когда у места нет хозяина, оно становится очагом проблем для близлежащих поселений и угрозой для путников на окрестных дорогах. Теперь в городе Солнца раз в год собираются кочевники Чернозубые, которые всё остальное время странствуют и буянят в округе. Провезти мимо них товары становится только сложнее. Чернозубые поднимаются с юга теперь даже выше Виллему, уходят на запад и восток, прерывая торговые пути, нападая на экипажи, на пеших и верховых. Сколько бы власти Заккервира не пытались их урезонить, но ничего не выходит. К тому же земля на пепелище неплодородная — все попытки вырастить на ней что-либо, да и просто жить оказались безуспешны. Многие, кто был в Виллему, говорят, что видели бога Солнце, даже если в него и не верили; и он запрещал находиться на его территории, наказывая такими хворями, с которыми не справляются даже сильнейшие Чародеи.

— Вы хотите, чтобы мы отправились туда и всё разузнали? — не выдержал Нолан.

— Ни в коем случае! — замотал головой мэр. — Ещё не хватало Лагенфорду потерять двух таких ценных работников.

— Тогда к чему это всё?

— Прошу, терпение, господин Нолан. — Мэр сдвинул указку на правый берег Великой реки. — Здесь у нас государство Бех-Абар с одноимённой столицей. В последние годы оно подчинило себе почти весь север и половину восточного берега реки. А это колоссальные ресурсы. И у них, — указка ткнулась в самый верхний угол правобережья, — находится часть Триединства Энба, город Искатель, построенный вокруг неиссякаемых золотых копей. Бех-Абар недвусмысленно посягает на них, а в Ярмехеле не хватает рук отразить их нападение в дальнейшем. К тому же сейчас, оставшийся без преемника, Патерио-Энба готов принять любое решение, лишь бы сохранить Ярмехель.

— Но как это связано с нашим расследованием?

Указка спустилась от города Искатель вдоль реки до моста Северная Звезда, который кончался на другом берегу в городе-форте Ярмехеле. Стукнув по нему дважды, переместилась чуть юго-западнее по широкому тракту к городу, который стоял на берегу озера, соединённого с рекой. Город этот носил название Пестролес, славился своими гостиницами, рыбными и мясными деликатесами, меховыми изделиями, сувенирами из янтаря и агата, прочной и тонкой писчей бумагой, а ещё своим нежеланием вступать в союзы с кем-либо. Позволив рассмотреть карту и сделать выводы, мэр продолжил:

— Помощи попросил город Пестролес, где проживают люди, метисы Теней и метисы Энба. Как вы знаете, этот город не входит ни в союз Триединства, ни в поднадзорные территории Лагенфорда, ни даже в торговое сообщество, как Заккервир. Пестролес долгое время враждебно относился к нам из-за того инцидента с отравлением воды. А это, как нам известно, дело рук Микелы Мадастоса, одного из убитых в прошлом месяце.

— Его вина не доказана, — вновь вклинился Урмё, листая свои записи.

— Но и не опровергнута. Есть свидетели, что накануне видели Микелу на берегу водохранилища Пестролеса, рядом были повозки с бочками. А на утро трава там, где стояли повозки, была будто выжжена вместе с верхним слоем земли. На основании этого и последствий той ночи и был вынесен приговор, ведь никто не подтвердил иного. Да, как вам известно, господа детективы, Микела Мадастос утверждал, что не приезжал в Пестролес, но у нас сохранились записи, где был запрос конкретно к нему: приехать и помочь в разгар эпидемии.

— Отчётов не приходило оттуда! Возничие не вспомнили его, — горячился Урмё.

Нолан глянул искоса на напарника. Уж слишком тот разошёлся. Странно. Мэр покачал головой, прикрыв глаза за стёклышками. И старший детектив, будто из него выкачали весь воздух, откинулся на жёсткую спинку дивана, скрестив на груди руки.

Несколько минут все молчали. Мэр, стоя с указкой у карты, напоминал старенького, любящего свой предмет, учителя. Нолан думал о неслучившемся настоящем, в котором бы Рихард ходил в школу в Лагенфорде, где Виктор преподавал бы географию или историю. Феникс вспомнил вчерашнюю грёзу, навеянную силами жительниц Дома Матерей, и улыбнулся: с Ри всё в порядке, он жив, доволен и счастлив, путешествует вовсю с подружкой, с той бедной раскаявшейся девочкой, гладит морских зверей, вдоволь ест и спит. Отец видел сына так же ясно, как сейчас Урмё, говорил с ним всего сутки назад. А что может случиться за сутки? Да ничего страшного. Даже Олли неоднократно советовала перестать печься о сыне и дать ему жить своей жизнью. Значит, раз с маленьким, но уже таким самостоятельным Ри всё хорошо, надо отдаться работе.

Мэр будто уловил готовность обоих детективов слушать и продолжил:

— Так вот, Пестролес просит нашей помощи. Они не хотят оказаться одни на пути противника, когда Ярмехель падёт. У нас нет связи с Энба-медведями с восточного берега, но Энба-волки поддержат. В обмен на нашу помощь Пестролес предложил защищать Заккервир и подходы к нему от Чернозубых. И это, как вы видите, благодаря смерти одного-единственного человека.

— А разве Энба-волков не мало? — спросил Нолан.

— Мы пригласили князя Азару в совет, чтобы он говорил с другим своим племенем от имени Лагенфорда. Но он отказался. Однако каким-то чудом оба племени сейчас вместе. Мы до сих пор не получили известий о том, каким образом их давняя вражда улеглась, но теперь они очень сильны.

— Но недостаточно?

— К сожалению. Мы должны выручить Ярмехель, не пустить на этот берег орды из Бех-Абара и вернуть связь с Энба-медведями, чьё золото поможет нам всем. А Пестролес поможет нам сохранить торговые отношения с Заккервиром.

— Но это не всё?

— Да. Но пока это главное, — отчеканил Виктор.

Глава 78

Такие разные лошадки

Бэн

Проснувшись, ученик лекаря, как у него повелось, сразу вышел в коридор ночлежки, где за конторкой дремал Арчибальд Ястреб. Большие очки с выпуклыми стёклами лежали рядом. Бэн знал, что без них старик видит мир на пять километров вокруг себя. Верил парень в это или нет, но всё же спрашивал уже которое утро подряд: