Китинг замолк и вздохнул, и она воспользовалась возможностью задать вопрос, который беспокоил ее с самого начала расследования.

– Я не понимаю, – сказала она, – как никто не заметил. В метро ведь полно людей. Она, наверное, кричала, да? Джо ее не слышал, но он стоял в другом конце вагона. И должна была быть кровь.

– Нет, – отозвался Китинг. – Крови почти не было. Недостаточно, чтобы кто-то заметил. – С помощью ассистента он перевернул Маргарет на бок. – Ее ранили ножом с очень тонким лезвием. Длинным и тонким. Она наверняка почувствовала, но скорее как резкий дискомфорт, нежели боль. Укол булавкой. А потом, когда подкожный жир сомкнулся над раной, внешнее кровотечение почти сразу прекратилось. Она умерла прежде, чем она сама или кто-нибудь другой понял, что произошло.

Вера задумалась, что это неплохая смерть. Прямо накануне Рождества, в набитом вагоне, в окружении восторженного молодняка и напившихся пива мужчин. Можно уйти и при худших обстоятельствах.

– Значит, он знал, что делал? – спросила она. – Я имею в виду убийцу.

Китинг пожал плечами.

– Либо так, либо ему повезло.

– Ее ударили со спины? – Вера не понимала, как так могло получиться. Женщина сидела. Джо подробно описал, как она заняла одно из свободных мест в вагоне. Как ее могли ранить в спину?

– Однозначно со спины.

Он продолжил надиктовывать отчет, а Вера вновь и вновь пыталась воссоздать эту картину у себя в голове. Маргарет, в роскошном костюме, сходит с заснеженной платформы и садится в поезд, занимает свободное место и откидывается назад. Вера пыталась вообразить сценарий, при котором нож вонзается ей в спину, раздирая кашемировое пальто. Может, Маргарет преследовали еще от Госфорта и ранили, пока она стояла. Но в таком случае зачем убийца дождался, пока она окажется в набитом поезде? Темная и тихая улица в пригороде предоставляла гораздо лучшие возможности. Или, может, Маргарет повернулась выглянуть в окно остановившегося поезда и убийца воспользовался моментом? В обоих случаях он мог сойти на любой станции между Госфортом и Партингтоном. Предполагалось, что Маргарет убили ближе к концу маршрута, но, если смерть наступила настолько незаметно, как описывает Китинг, это не обязательно было так.

Бормотание Китинга служило монотонным фоном ее размышлений, но внезапно она заметила, что он замолчал.

– Что такое? – она резко вернулась к реальности: в холодный морг, пахнущий человеческими останками.

– Наша жертва была больна, – Китинг нахмурился и ненадолго замолчал. – Рак толстой кишки. Я обнаружил следы в печени. Но распространение пошло от кишок.

– Операбельный? – Вера не очень понимала, какое это имеет значение. Женщина вряд ли сама ударила себя ножом в спину. Слишком отчаянное и театральное самоубийство.

– Может быть. Но признаков лечения я не заметил.

– Может, диагноз поставили недавно, – Вера говорила сама с собой, перебирая теории. Больше сценариев. Больше историй. – Нужно связаться с ее терапевтом. – Непохоже, что Маргарет посещала специализированного врача в день своей смерти. Больших клиник рядом со станцией «Госфорт» не было.

На улице светило солнце, но было очень холодно. Дети устроили на тротуаре каток, и Вера чуть не шлепнулась на задницу. Она проверила в телефоне, не пропустила ли что-нибудь важное из отчета по вскрытию, и внезапно он зазвонил. Сначала она не узнала голос и только через несколько секунд поняла, что разговаривает с Кейт Дьюар. Вера внимательно выслушала рассказ Кейт о посещении Малкольмом Керром гостевого дома.

– Он устраивал лодочные туры на остров Коке. – Вера вспомнила худенького молодого человека, неуклюжего на суше, но ловкого в море. – Вместе с отцом.

Кейт явно удивил этот комментарий.

– Его отец умер много лет назад.

– И он был не в себе?

– То, как он говорил о Маргарет… – начала Кейт. – Мне показалось, что они были больше чем друзья.

Когда Вера припарковала свой «лендровер» у дверей гостевого дома, у нее возникло чувство, будто она вернулась домой. Кейт, видно, ждала ее, потому что дверь открылась практически мгновенно.

– Вы не против, если мы поговорим на кухне? – спросила она. – Просто у меня там выпечка в духовке.

Вера спустилась вслед за ней в подвал, радуясь, что им не придется сидеть в отполированной гостиной, которая, как она только что поняла, напоминала ей похоронный зал или вычурную часовню.

– Он явно пил, – сказала Кейт. – Либо вчера вечером, либо даже сегодня утром. Я учуяла запах. Все знают, что он может опрокинуть пинту в «Коубле» вечером или пару банок во время работы в сарае. Но я никогда не слышала, чтобы он напивался. Даже когда Дебора ушла.

Она включила кофемашину с фильтром, и в чашку сквозь гранулы начала капать вода, наполняя комнату ароматом.

– Дебора?

– Его бывшая жена. – Кейт открыла духовку и достала поднос с песочным печеньем. – Получается хуже, чем у Маргарет.

– Может, вам не придется утруждать себя готовкой, если вы снова наделаете шуму в музыкальном мире? – лукаво прищурилась Вера. Она не могла разобраться со всей этой музыкальной историей. Это были просто мечтания, подстрекаемые Стюартом Бутом, или какие-то реальные планы?

– Ну да, – отозвалась Кейт. – Может быть. Но я не обольщаюсь. Это жестокий бизнес. Да и Стюарт не склонен витать в облаках. – При этом она улыбнулась, и Вера поняла, что в глубине души она в полном восторге от этой комбинации – музыка и мужчина.

– Когда Дебора и Малкольм разошлись? – Ничто на свете не развлекало Веру так, как обсуждение людей, связанных с расследованием. Профессионально оправданные сплетни.

– Пять лет назад? Как-то так. Дебора вложилась в бизнес Стюарта, и ему пришлось выкупать ее долю. Одно время у них был прекрасный дом на побережье в Уоркворт, но он его продал, чтобы расплатиться с ней. Сейчас он живет во вшивом маленьком домике на Перси-стрит, который раньше принадлежал государству.

– Это в Мардле?

– Да, – ответила Кейт, наливая кофе. – Прямо за церковью.

– Вы знали, что Маргарет и Малкольм были так близки? – Вера не отрываясь смотрела на печенье, но Кейт, похоже, отставила его остывать.

– Нет, я даже не знала, что она когда-то на него работала. Он сказал, что в офисе. Это, видимо, было до того, как мы сюда переехали, – она помолчала. – Маргарет никогда об этом не упоминала, а у Малкольма сейчас даже офиса нет, только этот безобразный сарай.

На секунду повисла пауза, а потом Вера спросила:

– В Мардле есть медицинский центр?

Вопрос прозвучал совершенно неожиданно, и Кейт, очевидно, подумала, что у нее не все в порядке с головой.

– Да, прямо за станцией метро, по направлению к городу. Новое здание, рядом со школой.

– Удобно. – Вера глотнула кофе. – Маргарет там лечилась?

Кейт на секунду задумалась.

– Я не знаю. Удивительно, да? Мы жили под одной крышей столько лет, и я даже не знаю, куда она ходила к врачу. Наверное, потому, что она никогда не болела. Мне кажется, она точно делала прививку от гриппа. Как-то раз весь город с ним слег. Но не она. Хотя она говорила, что не любит иглы.

– Последние дни она вела себя как обычно?

На этот раз ответ последовал быстрее:

– На самом деле нет. Не совсем. Не так энергично. Ее как будто что-то беспокоило, и она ходила по дому словно в тумане. Я спрашивала у нее, в чем дело, но она говорила, что все нормально и ей просто нужно разобраться с парой вопросов.

«Опять эта патологическая скрытность. Все эти секреты. Ну же, Маргарет Краковски, что же ты скрывала?»

Улицу заливал необычный молочный свет. Легкое облачко закрыло солнце, и Вере казалось, что она чует снег. Она решила, что как только он начнется, она сразу поедет домой. Ей нужно было поспать в собственной постели и как следует все обдумать. Ее соседи уже должны были расчистить подъездную дорогу и позаботиться, чтобы она смогла выехать с утра. Было время обеда. Школьники толпились в очереди в рыбную лавку. На некоторых были только форменные свитера, как будто они вообще не чувствовали холода. Ей показалось, что она заметила Хлою Дьюар с каким-то мальчиком, но не была уверена. Все девочки-подростки были для нее на одно лицо.