– Нет, я про общественные туалеты. Пока добралась от автовокзала до ратуши, чуть не обоссалась.
Джек поперхнулся.
Когда Наташа – владелица того самого кафе, в котором Лора провела добрую половину дня, разгадывая ребусы брошюры, – милосердно подбросила ее до дома Джека и познакомила их, Лора услышала, как та добавила шепотом, перегнувшись к нему через порог: «Приехала к нам из мегаполиса!» Джек, встретивший их в домашних тапочках и пижаме, тут же расправил плечи и попросил Лору располагаться. Она прождала его в этой пугающей гостиной, где на нее со всех углов таращились пластиковые глаза, почти полчаса, пока Джек переодевался наверху. Спустился он к ней вылощенный до блеска, в причудливого кроя рубахе с черным бантом и бриджах на подтяжках, в каких, думала Лора до этого момента, ходят только дошкольники. Спустя еще пять минут он принес ей сервированный поднос с овсяным печеньем, дымящейся туркой и кружками. Очевидно, титул «жителя мегаполиса» оказывал на местных какой‐то особый эффект, потому что после этого Джек щелкнул пальцами и снова убежал на кухню, а вернулся уже с рюмкой виски. Лора как раз размешивала ложкой предыдущую порцию, осевшую на дне кофе. После замечания о туалетах Джек влил ей в чашку еще одну. Видимо, надеялся, что так их разговор наконец‐то пойдет попроще.
«Обалдеть, а ведь у него действительно нет башки! Всего лишь тыква!»
Несмотря на этот самый виски, подготовленность Лоры и ее эмоциональную несостоятельность, кою она принимала за самодостаточность, отсутствие у Джека головы было единственным, о чем она могла думать, когда смотрела на него. Его тыква смешно кренилась с боку на бок, но не падала, даже когда он наклонился, чтобы прибрать разбросанные по тахте листовки какого‐то цветочного магазина. Вырубленная в кожуре физиономия должна была выглядеть грозно с этими ее острыми, будто сердитыми треугольниками глаз и зазубренным ртом, но стоило Джеку заговорить, как Лора надувала щеки от смеха. Голос Джека – запинающийся и высокий, как у мальчишки лет двадцати, не старше, – резал всю его стать на части. Почти как если напялить строгий деловой костюм и клоунский парик. Каков контраст! Удивительно, что вслух Лора так ни разу и не засмеялась. Быть может, потому что знала, что стои́т на кону ее пребывание в Самайнтауне. А быть может, просто нечто такое виделось в темноте его тыквенных прорезей, что заставляло ее замолкать и вжиматься спиной в кресло, когда он оборачивался и смотрел на нее в упор. Прямо как сейчас.
– Ты была в ратуше? Зачем? – поинтересовался Джек, приподнимая одно плечо – так, успела понять Лора, он выражал любопытство.
– Спрашивала насчет работы. – Лора хрустнула вишневым леденцом, который лежал у нее на языке. Смешиваясь с кофе, глоток которого она сделала перед этим, леденец приобрел вкус точь-в‐точь как у ее любимого коктейля из города. – Там мне только сунули вашу галимую брошюрку и тут же выставили за дверь. Спасибо Наташе, – так, кажется, ее зовут? – что рассказала о тебе и о том, что сначала надо пройти у тебя собеседование.
– И вот ты оказалась здесь, – закончил за нее Джек, закинув ногу на ногу и поставив на колено блюдце с печеньем, к которому не стал (не мог?) притрагиваться.
– И вот я оказалась здесь, – кивнула Лора и, решив, что выждала достаточно, выверенным движением дернула крышку тубуса.
– Ты… архитектор? – предположил Джек растерянно, когда она расстелила перед ним бумажный лист размером метр на метр. Тонкое и полупрозрачное, как калька, оно было исчерчено строгими черными линиями, цветными штрихами, геометрическими фигурами и аббревиатурами, в значении которых вместе с круговоротом маркерных стрелок, прыгающих туда-сюда, обычный человек не смог бы разобраться даже со справочником.
– Почти. Это называется «направление урбанистики и городского хозяйства». Проще говоря, я градостроитель, – объяснила Лора снисходительно и ткнула пальцем в одну из красных пометок. – Вот это видишь? Цифры. С цифрами ты ведь знаком, надеюсь? Это расчет, насколько в потенциале можно увеличить туристический поток, если проложить автобусный маршрут напрямую от ближайших миллионников до Самайнтауна. Ты вообще в курсе, что сейчас добираться до вас приходится с пересадками, а? Представляешь, как неудобно! Особенно если сначала предполагается долгий перелет. Это здорово срезает вам туризм, при том, что именно он, как мне известно, приносит вашему городишке шестьдесят процентов от общего дохода. Не говоря уже о том, что у вас не предусмотрено абсолютно никакой системы для быстрого передвижения между объектами исторического наследия, а ближайшая закусочная, если вдруг захочется в туалет, как мне сегодня, находится в самой ж… Эй, смотри не на меня, а на мой палец, тыква.
Последнее вырвалось у Лоры нечаянно. Она объехала столик и подкатилась поближе, так, что теперь они с Джеком сидели плечом к плечу. В тот момент Лора впервые прониклась к нему симпатией: он слушал внимательно, не перебивая, как ее слушал разве что ректор университета, где она защищала диссертацию. Целый час Лора рассказывала Джеку об автобусных остановках, расположенных слишком далеко друг от друга и вдали от достопримечательностей, а потому удобных лишь для местных, но никак не для приезжих; о том, где лучше установить стенды с картами и указатели; как смотровые площадки приносят дополнительную прибыль и популярность; и даже где нужно проложить дороги, чтобы предотвратить пробки, которые, несомненно, образуются в Самайнтауне, когда увеличится количество туристов благодаря всему, что она предложила ранее.
К тому моменту, когда Лора закончила, их с Джеком кофе уже остыл, а кукушка в напольных часах, которые Лора позже возненавидит всей душой, прокричала семь раз. Все это время Джек молчал, и даже когда Лора дернула колеса, отъезжая немного назад, чтобы незаметно отдышаться, он так и не пошевелился. Сидел в кресле, сгорбившись над чертежами, и подпирал тыквенный подбородок рукой. Самым мучительным для Лоры в общении с ним оказалось то, что она не могла понять, о чем он думает.
Еще бы! Как можно понять хоть что‐то по парню с тыквой вместо головы?!
– Я впечатлен, – сказал Джек наконец, и Лора просияла. К тому моменту она успела так известись, что начинала всерьез подумывать, не махнуть ли ей на все рукой и не запеть ли в полный голос, обратившись вместо ума к другим своим не менее выдающимся «способностям». – Знаешь, еще никто так не готовился к собеседованию со мной, как ты. Вообще‐то приносить пользу нашему городу, чтобы остаться, это лишь формальность… Достаточно не быть безработным и не доставлять хлопот. Хм, может, именно эти формальности и отпугивают от нашего города хороших специалистов… Или же дело в том, что мэр не хочет раскошеливаться на них? Понимаешь, такие проекты ведь должны спонсироваться из казны, как и твоя работа. А судя по тому, что я видел, твоя работа стоит очень дорого…
– Так и есть. Такому захолустью, как Самайнтаун, я не по карману. Но я приехала сюда не ради денег, – отчеканила Лора. – И проекты мои тоже можно удешевить. Мне будет достаточно, если оплатят жилье и питание. На остальное у меня припасены сбережения.
– Хм.
Его тыква снова съехала немного вбок, будто он смотрел на нее снизу вверх. От этого даже Лоре, которую когда‐то не смогли пронять и матерые копы во время допроса по подозрению в мошенничестве, вдруг сделалось не по себе. Несмотря на то что их с Джеком разделял круглый дубовый столик, заставленный посудой и подсвечниками, ей вдруг показалось, что никто и никогда не подбирался к ней настолько близко. Будто Джек сидел не рядом, а внутри нее. Глаз нет, куда смотрит, вроде непонятно, но откуда‐то Лора знала, что прямо ей в лицо. И взгляд тяжелый, как свинец, цепкий, как рыбацкий крюк. Но если от крюка оставалась зияющая рана (однажды Лора и вправду напоролась на него, когда впервые заплыла за рифы), то Джек был деликатен. Тогда она еще не понимала, что именно он делает, но чувствовала – ее душу обнажили, словно распахнули старый темный шкаф. Костяная пыль оттуда засвербела у нее в носу. Джек не осуждал. Он просто перебирал вешалки, скелеты, платья – ее мысли, прошлое, надежды. Лора не сомневалась, что он нашел и то самое. Иначе бы она не почувствовала то же, что всегда чувствовала лишь после ночных кошмаров: тошнота у горла, давление в висках, учащенное сердцебиение и горечь морской соли во рту вместо леденца.
