По мере того как Уоргроув продолжал говорить, толпу охватывало возбуждение. На Кейт несколько раз надавливали сзади, и, хотя они с Каро изо всех сил пытались держаться вместе, один сильный толчок разлучил их навсегда.

– Каро! – громко крикнула Кейт, перекрывая шум, но, увы, в следующий миг ее подругу затянул водоворот человеческих тел, а она сама из последних сил старалась оставаться в вертикальном положении, всерьез опасаясь, что ее затопчут.

Ощущение сильной руки на ее талии заставило Кейт снова вскрикнуть, на этот раз действительно испугавшись. Она обернулась, чтобы взглянуть на наглеца, но увидела лишь чисто выбритое лицо и взлохмаченную копну светло-каштановых волос.

– Отпустите меня!

– Полегче, миссис Баском, – сказал ее похититель так, как обычно успокаивают испуганную лошадь. Прежде чем она успела спросить, откуда ему известно ее имя, он продолжил: – Кроме того, если кто-то здесь и должен быть недоволен, так это я. Именно мою карьеру вам удалось разрушить.

Последние слова незнакомец произнес довольно спокойно, но она услышала в его голосе сдерживаемый гнев.

– Боюсь, вы воспользовались моим затруднительным положением, сэр, – надменно произнесла Кейт. Кем бы ни был этот человек, он явно имел к ней какие-то претензии. Ей захотелось как можно скорее избавиться от него. Увы, вокруг них неистовствовала толпа, и отойти в сторону было невозможно.

– Довольно упираться, – коротко сказал он. – Как бы я ни хотел оставить вас в этой толпе, я все еще остаюсь блюстителем закона, и мой долг обязывает меня помочь вам.

Его слова привели ее в чувство.

– Кто вы? – Но, даже не успев закончить свой вопрос, она уже знала, что он ей ответит.

– Детектив-инспектор Эндрю Эвершем, – сказал он, подтверждая ее подозрения. – А теперь прекратим пустые разговоры, чтобы я смог вытащить нас отсюда.

Эвершем не был уверен насчет того, чего именно он надеялся добиться, отправляясь на хвастливое выступление Дольфа Уоргроува, но уж точно не рассчитывал встретить там авторов дьявольского интервью со свидетельницей, которое Уоргроув использовал как повод для ареста невиновного человека.

Одну из них – мисс Хардкасл, как он полагал, поскольку миссис Баском называла ее Каро – унесла первая волна буйных слушателей. Если ей повезет, она сможет отойти на достаточное расстояние и поймать кэб. Тем временем ему требовались все силы и сосредоточенность, чтобы спасти вторую журналистку, миссис Баском, от участи быть растоптанной беснующейся толпой.

– Я – миссис Баском, – внезапно сказала она, как будто их нынешнее положение было бы менее приличным, не будь они официально представлены друг другу. – Хотя, похоже, вы уже догадались об этом, мистер Эвершем.

Он не был уверен насчет того, что она ожидала от него услышать. «Спасибо, что испортили репутацию, на создание которой ушло более десяти лет?» Конечно, сейчас не время для светских бесед. Но, несмотря на все его нетерпение, Эвершем все же ответил:

– Очень приятно.

Сказав это, он почувствовал себя еще большим глупцом.

– Если вы не возражаете, давайте оставим светскую беседу, пока не избавимся от этих мародеров. – Так будет лучше, решил он, протискиваясь вперед к переулку, который приведет к набережной Темзы, где он сможет посадить свою подопечную в кэб.

Потребовалось двадцать минут сложного маневрирования в толпе, но в конечном итоге им удалось выбраться из плотной массы человеческих тел, и вскоре они уже свободно шагали бок о бок.

– Дальше я смогу сама найти дорогу, мистер Эвершем. – Она чопорно протянула ему руку.

Он не совсем понимал, как ей это удалось, ведь он был на несколько дюймов выше ее, но миссис Баском странным образом смотрела на него свысока.

Эвершем посмотрел на ее руку, пытаясь понять, как он мог злиться на эту женщину. Но ее руку проигнорировал.

– Как ваше настоящее имя?

Она нахмурилась.

– Я не совсем уверена, какое это имеет отношение к…

– Мэм, я только что проводил вас сквозь толпу, которая была на грани уличных беспорядков. Меньшее, что вы можете сделать в качестве ответной любезности, – это сказать, что означает буква «К» в вашем псевдониме.

Он знал, что это сущий пустяк, однако поймал себя на том, что хочет знать полное имя женщины, виновной в крушении его карьеры.

– Пожалуйста, не думайте, что я неблагодарна, – поспешила заверить его она. – Я действительно…

Он вновь перебил ее:

– Просто будьте добры, назовите мне ваше чертово имя.

В ответ на грубость она в упор посмотрела на него, но упрекать не стала.

– Кэтрин. – Она облизала губы и уточнила: – Кэтрин Баском.

Эвершем смерил ее внимательным взглядом. Наверняка в начале дня ее темно-синее платье было чистым, а блестящие черные волосы не выбивались из-под шпилек. И, само собой разумеется, на ее голове была шляпка. Если бы она не была ответственна за крах карьеры, которую Эвершем выстраивал более десятка лет, он даже счел бы ее привлекательной.

Но она была виновницей его краха, и он совершенно точно не находил ее привлекательной.

Ни на йоту.

– Что ж, Кэтрин Баском, – сказал он, даже не пытаясь скрыть от нее раздражение, – если вы не возражаете, я провожу вас до набережной, где благополучно посажу вас в кэб. После чего, если в этом мире есть справедливость, мне больше никогда не доведется вас встретить.

Она вновь в упор посмотрела на него, и Эвершем ощутил болезненный укол совести.

– Не знаю, что, по вашему мнению, я вам сделала, мистер Эвершем, – сказала Кейт, вытянувшись во весь свой довольно внушительный рост, – но могу вас заверить, что если бы вы надлежащим образом выполняли обязанности на посту ведущего следователя по делу Блюстителя заповедей, мне не пришлось бы искать и допрашивать Лиззи Грейнджер.

– Вот оно что, – язвительно сказал он. – Так, значит, вы искательница справедливости, которая полагает, что лучше тысячи полицейских знает, как раскрыть убийство. Но в любом случае, миссис Баском, скажите мне, как бы вы поступили на моем месте?

– Во-первых, я бы непременно допросила всех до единого работников заведения, где Бетси Кример в последний раз видели вечером накануне ее убийства. – Щеки Кейт разрумянились от досады, серые глаза вспыхнули огнем. – И, если бы вы потрудились это сделать, возможно, сами и раскрыли бы дело, а не этот высокомерный клоун Адольфус Уоргроув.

– Что касается, Уоргроува, мадам, тут мы с вами сходимся во мнениях. – Эвершем нахмурился. – Но в отношении всего остального, полагаю, нам придется остаться каждому при своем мнении. Я лишь надеюсь, что вам не доведется пожалеть о своем решении поиграть в сыщика. Человек, которого арестовал Дольф Уоргроув, едва ли соответствует описанию, данному Лиззи Грейнджер. Не говоря уже о том, что нет никаких улик, связывающих его с тремя другими убийствами. Но он близок к тому, чтобы осчастливить министра внутренних дел. И, как я полагаю, больше ничего для них не имеет значения.

Он никогда особо не разбирался в политической части своей службы. Его врожденное понимание того, что хорошо, а что дурно, нередко вынуждало его конфликтовать с теми представителями высших эшелонов власти, которые предпочитали быстрое правосудие и торжествующие заголовки в газетах. Но ни разу он не позволил никому манипулировать его расследованием таким образом, чтобы отправить на виселицу невиновного человека. Уоргроув, с которым у него уже случались стычки по поводу этики их работы, не удивил его. Впрочем, он привык думать, что Макс Дэрроу выше подобных вещей. Или, по крайней мере, что у него достаточно прочный хребет, дабы противостоять давлению со стороны министерства внутренних дел.

Пусть Эвершем был бессилен изменить мнение начальства призывами к порядочности, но он надеялся, что, найдя настоящего убийцу, добьется своей цели. Это уже не его расследование – или, если на то пошло, не чье-либо еще – но в его силах сделать все возможное, чтобы спасти Джона Кларка от петли палача.