— Кацураги-сан, вы правда что-то заподозрили? — прошептала Лихачёва Хикари.

— Да, — кивнул я. — И, похоже, без посторонней помощи мы с этой проблемой уже не справимся. Придётся немного задержаться с вакцинацией на следующих этажах. Лихачёва-сан, отправьте, пожалуйста, сообщение Кондо Кагари и Акихибэ Акико, чтобы дальше двигались без нас. Мы их позже догоним.

Хикари улыбнулась.

— Кацураги-сан, у вас это случайно выходит? — спросила он.

— Это вы о чём? — не понял я.

— Когда мы с вами остаётся наедине, вы сразу же начинаете говорить на русском языке, будто так и надо — как на родном, — подметила она.

И вот опять. Видимо, у меня самого какая-то область мозга шалит. Хотя теперь я приблизительно понимаю, из-за чего это происходит. Когда вокруг не остаётся других японцев, воздействие прежнего КацурагиТендо на мой речевой центр ослабевает, и я автоматически переключаюсь на русский язык.

Меня часто беспокоит ностальгия по родным краям, но если учесть, что в моей голове совмещены сразу две личности, я не могу сказать наверняка, что почувствую, если вернусь в Россию. Возможно, в таком случае старый КацурагиТендо начнёт влиять на сознание и вызывать чувство ностальгии уже по Японии.

Но сейчас думать нужно не об этом.

Доброкачественное новообразование КиридзакиШисуи находится в непосредственной близости от мозговых артерий. Растут такие опухоли очень быстро, и если она пережмёт сосуд — изменения могут наступить катастрофические. Ишемический инсульт, отёк, и как следствие — нарушение множества функций вплоть до летального исхода.

Можно было бы отложить это дело до завтрашнего дня, но и этого мне делать совсем не хочется. Кто знает? Вдруг сегодня или завтра КиридзакиШисуи упадёт и получит травму, которая спровоцирует сдавление опухоли?

Так рисковать нельзя. Тем более его поведение… Не знаю, каким этот мужчина был раньше, но сейчас из него агрессия так и льётся. А ведь из-за некоторых новообразований головного мозга могут развиваться стойкие изменения личности вплоть до шизофрении.

Чисто теоретически он может быть опасен для окружающих.

Я достал мобильник и начал набирать нужный мне номер.

— Всё в порядке, Кацураги-сан, я уже пишу медсёстрам, которые сидят с Кондо-сан и Акихибэ-сан, — сообщила Хикари.

— А я звоню не им, — ответил я и приложил трубку к уху.

Через пару гудков невролог Асакура Джун ответил на мой вызов.

— Сколько лет, сколько зим, Кацураги-сан! — послышался, как всегда, нездорово весёлый голос невролога. — Куда пропали? Я вас в последнее время не вижу ни в больнице, ни в стационаре.

— Соскучились? — усмехнулся я. — Мечусь туда-сюда, Асакура-сан. Не успеваю к вам заскочить. В общем-то, перейду сразу к делу. У меня здесь совсем нетипичный случай. Я сейчас провожу осмотр перед вакцинацией от гриппа и коронавирусной инфекции. И мне попался очень специфический пациент.

— Антипрививочник? — предположил Асакура Джун.

— Да, но дело вовсе не в этом, — ответил я. — Я подозреваю, что у него новообразование в головном мозге. Где-то в районе правого полушария. Возможно — височная доля.

— Это как вы такое на профилактическом осмотре определили? — удивился Асакура.

— По симптомам. Ощущение, на основное давление опухоль оказывает на эмоциональные реакции, — ответил я. — Слишком резкие перепады настроения, вспыльчивость. В общем, Асакура-сан, чем я буду вам объяснять, прошу, лучше поверьте мне на слово. Пока что я вас вроде как ещё ни разу не подводил.

— Верю-верю, Кацураги-сан, — ответил Асакура с набитым ртом. Видимо, я застал его во время обеда. — Так что вы предлагаете? Гоните его сюда на магнитно-резонансную томографию головного мозга. На месте и решим.

— Я пытался его уговорить, Асакура-сан, но он отреагировал на моё предложение неадекватно. В общем… — я задумался, пытаясь прикинуть, как лучше сформулировать мысль. — Я думал подключить психоневрологическую бригаду?

Асакура Джун закашлялся, видимо, подавившись слишком большим куском онигири. Я уже не раз видел, как он это делает, поэтому по его чавканью мог понять, что сегодня у невролога на обед.

— Кацураги-сан, а чего так радикально? — удивился он. — Может, попробовать поговорить ещё раз?

— Не думаю, что из этого что-то выйдет. Я больше переживаю, что он может оказаться опасным для окружающих. Сами понимаете, давление на кору головного мозга…

— Да, Кацураги-сан, не объясняйте, это я понимаю, — ответил Асакура Джун. — Шизофрения и тому подобные подарки поломанного мозга. У вас есть основания полагать, что он может кому-то навредить?

— Сегодня он подговорил весь этаж собрать антипрививочную кампанию. В целом в этом ничего страшного нет, но то, с каким фанатизмом он отстаивал своё мнение — немного напрягает. И моя медсестра не даст соврать, в кабинете он вёл себя неадекватно. Стучал по мебели, разбил несколько пробирок с вакциной.

— Ладно, убедили, — согласился Асакура. — Это уже действительно звучит немного опасно. Так что вы хотите с ним сделать? Отправить в психиатрическую лечебницу?

— Нет, что вы! — воскликнул я. — Просто хочу, чтобы сюда прибыла психоневрологическая бригада и помогла транспортировать его в приёмное отделение. Выполним магнитно-резонансную томографию головного мозга, а затем…

— А затем этот геморрой падёт на мои плечи, — вздохнул Асакура Джун. — Ладно, Кацураги-сан, я передам психиатру. Он — человек толковый, должен согласиться подойти к вам прямо сейчас.

— А кто у нас сейчас работает психиатром? — поинтересовался я. — Раньше-то эту должность жена бывшего главного врача занимала. Ягами Караи.

— Ягами Караи теперь сама в психиатрической лечебнице. Не слышали разве? После увольнения она не смогла найти способ и дальше добывать наркотические препараты и на фоне ломки уехала крышей прямиком туда, где раньше работала. В Токийский психиатрический диспансер.

— Ну, к этому всё и шло, — заключил я. — Приём наркотиков без медицинского назначения ещё никого до добра не доводил.

— У неё было медицинское назначение. Сама себе писала, — усмехнулся Асакура Джун. — А касаемо вашего вопроса, Кацураги-сан, сейчас у нас эту должность занимает МакисимаСакуя. Вы его ни с кем не перепутаете. Это такой мужчина, который если и столкнётся с буйным пациентом, то сможет взять его в охапку одной левой.

Страшно даже представить.

— В любом случае, жду Макисиму-сана, — подытожил я и положил трубку.

Через пять минут пришло сообщение от невролога, что психиатр уже выдвинулся на наш этаж. Вернее, если говорить дословно, сообщение звучало следующим образом: «Кума уже вышел».

«Кума»? Это означает — медведь по-японски.

Эта вакцинация уже действительно начала превращаться в сумасшедший дом. Сначала борьба с антипрививочниками, потом КиридзакиШисуи, теперь ещё психиатр «Кума».

И никаких бы сложностей не возникло, если бы не особые нюансы в законодательстве.

Проблема в том, что насильно госпитализировать человека запрещено законом. Причём даже психического нездорового пациента без веских причин нельзя отправить на лечение. Только в томслучае, если подтверждено, что он может причинить вредсебе или окружающим его людям.

КиридзакиШисуи не был психически больным человеком. Просто он нуждался в операции — и в этом я был уверен на все сто процентов. Оставить его без лечения — значит бросить на произвол судьбы. Дать сойти с ума или пережить инсульт. Поэтому я решился пойти на столь крайние меры.

Я увидел в стеклянном лифте силуэты Кондо Кагари и Акихибэ Акико. Мои коллеги с медсёстрами направились вверх — на четвёртый и пятый этажи.

Если всё пойдёт гладко, скоро и я их догоню. Одновременно с пассажирским лифтом приехал и грузовой. Массивные створки раскрылись, и наружу вышел он…

Такого японца я ещё точно никогда не видел. Меня даже не волновал вопрос генетики и того, как такое могло получиться. Я не мог понять только двух вещей: как его выдержал лифт и где он находится халат под свой размер.