– Вот, – сказал медик и надел Джессу на лицо какую-то маску; с двух сторон у той были маленькие символы, некие алхимические знаки, которых Джесс не узнал. Однако они означали, что маску активировали скрыватели. – Дыши как можно глубже. Нужно очистить твои легкие от яда, насколько это возможно. – Джессу с трудом удавалось вдыхать то, что испускала маска; это был своего рода газ с едва различимой горечью, однако жег изнутри. Джесс последовал указаниям и вдохнул столько, сколько смог, прежде чем его захлестнул приступ кашля, заставив все выплюнуть; на губах снова выступила пена, и медик быстро стер ее, смахнув в банку для дальнейших исследований, как решил Джесс. – Продолжай дышать, – сказал мужчина. – Потребуется как минимум час, прежде чем ты сможешь идти по своим делам, но не торопись.

Джесс стянул маску, чтобы сказать:

– Вы же в курсе, что мы находимся в разгаре революции, так?

– Мне все равно. Это не меняет твоей ситуации.

– А что у меня за ситуация?

Джесс закашлялся, приступ получился почти неподконтрольным; он согнулся пополам, с трудом пытаясь дышать, и медик сделал ему какой-то укол. Джесс ощутил, как тот жжет, но даже не дернулся, потому что все силы ушли на то, чтобы сделать вдох. Что бы это ни было, впрочем, оно сработало. Горло и легкие Джесса расслабились, и он снова сумел сделать вдох и выдох. Почти так же непринужденно, как и прежде.

– Спасибо.

– Не благодари меня, – сказал мужчина. Выглядел он угрюмым. – Укол придаст сил на какое-то время, но потом эффект пройдет. Лечебная маска поможет в какой-то мере, но чем больше будешь на нее полагаться, тем меньше от нее будет пользы. Следующие несколько дней не напрягайся. Если пренебрежешь отдыхом, последствия могут оказаться смертельными. – Шутите, – сказал Джесс. Медик ничего не ответил. – Не шутите.

– Тебе повезло, что ты все еще жив. Врать не буду: я понятия не имею, восстановишься ты или нет. Если да, то даже не могу сказать, как все это скажется на тебе в долгосрочной перспективе. Знатной гадости ты надышался. Большинство бы умерло в считаные минуты.

– Повезло же мне, – сказал Джесс.

Он ощущал себя опустошенным. Конечно, он калечился и прежде, причем так сильно, что думал, что погибнет. Однако существует огромная разница между выстрелом или ударом, от которого можно оправиться, и мыслью о том, что ты не сможешь дышать. Это был ужас, которого Джесс никогда даже не представлял. «Будто тонешь каждую минуту». Он никогда не боялся травм.

Однако этого он боялся.

Медик оставил Джесса с лечебной маской, в которую он законопослушно дышал, кашлял и снова дышал. Спустя полчаса дышать стало легче, боль отступила. Через час Джесс почти почувствовал себя прежним собой. Почти. Он взял с собой маску, которую медик ему вручил, когда пришло время уходить, и пообещал, что будет ей пользоваться и вернется за другими лекарствами, а также чтоб понаблюдать за его процессом выздоровления.

Глен ждала. Джесса это не удивило, как не удивило и то, какой нетерпеливой она выглядела. Последнее, о чем она мечтала, как подозревал Джесс, – это быть его сторожевой собакой. Глен могла бы заниматься важными делами, уверен был Джесс. А вместо них она тратила свое время на то, чтобы присматривать за Джессом.

Ему хотелось все ей объяснить. Однако мысль об этом показалась даже хуже того, чтобы киснуть в одиночестве. Глен не терпела слабости.

– Прости, – сказал ей Джесс, когда они вышли из медкабинета и сели в другую карету, которая повезла их в военную часть. – Понимаю, задание тебе досталось дермовое.

– О, так и есть, – согласилась она и посмотрела на Джесса так, что он не смог понять, что ее взгляд значит. – Что ты с собой сделал, Брайтвелл?

– Я опять Брайтвелл? Мне казалось, у нас намечался прогресс, Глен.

– Ты сейчас мой подчиненный. Так что возвращаемся к Брайтвеллу. И я для тебя лейтенант Уотен.

– Лейтенант!

Она пожала плечами.

– Назначили. Уверена, меня снова понизят, как только кризис минует.

Джесс в этом сомневался. Глен была одной из немногих людей, которых Джесс знал, которые были рождены, чтобы быть солдатами, и кто с легкостью принимал на себя сложности и обязанности.

– Поздравляю.

Глен кивнула.

– Возвращаемся к моему вопросу, – сказала она. – Что стряслось?

Джесс ей рассказал. Она внимательно выслушала, поинтересовалась насчет тумана с аналитической точки зрения человека, который занимается оружием, и Джесс ответил подробно, как только мог. Глен задумалась на несколько мгновений, а потом сказала:

– Я знаю, что ядовитые газы были в числе изобретений, которые скрывали в Черных архивах. Некоторые действуют на нервную систему, некоторые убивают почти мгновенно. Некоторые удушают. Судя по твоему рассказу, думаю, ты столкнулся именно с таким. Тебе повезло, что ты выжил.

– Мне повезло, что Вульф и Дарио были рядом, чтобы меня спасти, – сказал Джесс. – Я сдался. У меня бы не получилось выбраться без них. – Когда Джесс произнес эти слова, то вдруг понял, что это правда. Он был обязан жизнью им обоим.

От этого Джесс почувствовал себя слабаком, и ему стало противно от самого себя.

Повернув голову к Глен и внимательно посмотрев на нее, он сказал:

– Ты, похоже, много об этом знаешь. Про газы было написано в одной из книг, что мы спасли из Черных архивов?

– Это было в Черных архивах, – сказала она. – Но я оставила ту книгу. Подумала, будет лучше, если никто о ней не узнает. Должно быть, она сгорела.

– Хорошо, – сказал Джесс. – Может, архивариусы были правы: некоторые знания слишком опасны, чтобы их распространять.

– Еретик.

– Это ты решила не спасать те знания.

Она вздохнула:

– Да. Но давай оставим это между нами, ладно?

Возвращение в военную часть показалось Джессу визитом в прошлое. Миновало не так много времени с тех пор, как он впервые вошел в эти ворота и стал солдатом, однако тогда он был другим человеком. Человеком, который оплакивал Томаса, а потом планировал его спасение из ловушки, в которой тот оказался. Но Джесс никогда и подумать не мог, что его поступки создадут волну хаоса и сопротивления, которые вспыхнут здесь, в Александрии, и заставят самого могущественного человека во всем мире спасаться бегством.

Странно, что все так резко вышло из-под контроля, когда Джесс всего лишь хотел помочь другу.

Военная часть, однако, по-прежнему странным образом напоминала дом, хотя Джесс и провел здесь не так уж много времени. Он уставился на сверкающую механизированную статую спартанца, когда они с Глен прошли ее; голова статуи повернула голову им вслед, чтобы установить их личности, а потом вернулась к своему извечному дозору.

Они шли медленно из уважения к легким Джесса; Джесса одолевало нетерпение, но он не мог позволить себе спешить. Ему следовало об этом помнить и не чувствовать себя так, будто он мешает Глен жить.

Однако он и правда мешал ей жить. Джесс ощущал это по напряжению в ее теле, как у тигра, готового к побегу. Попытался идти быстрее. Из-за этого в легких что-то заныло почти что мгновенно, и Джесс почувствовал, как пораженные ткани начали опухать.

Снова зашагал медленнее.

Глен покосилась на него:

– С тобой все в порядке?

Джесс кивнул и не стал пытаться что-то объяснять.

Сейчас почти вся военная часть пустовала, и чистые, отполированные залы разносили эхо их шагов во все стороны. Впервые Джесс задумался о том, что сделали с его комнатой. Он указал на дверь:

– Мои вещи все еще там?

Не то чтобы у него было много вещей. Когда растешь так, как рос Джесс, учишься тому, что в любой момент придется все бросить, если о тебе вспомнит закон.

– Прости. Твою комнату отдали другому солдату. Твои вещи сложили в коробки и отправили обратно отцу. Мы подберем тебе одежду из общих запасов.

– Мне нравилась та комната, – сказал Джесс. – Свет хороший.

– Собираешь и дальше быть солдатом? После всего этого? – спросила у него Глен. Вполне резонный вопрос, ответ на который Джесс честно не знал. Когда он засомневался, Глен повернула к нему голову. Ее взгляд был поистине тяжелым. Должно быть, она научилась этому у Санти. – Если ты собираешься думать над ответом, то это значит нет. Ты же понимаешь.