Лиля не замечала, застряв в тянучке и расползаясь по древу жизни, как будто бесконечому, вместе с ней.

Бар, офис, семейный ресторанчик, типография, община, музей?

Выбор мест, куда можно было пойти в городе-миллионнике был огромным. Но внутри, в тесном стеклянном гробу спящей красавицы Лили, всё тонуло в белёсом тумане и сжималось, и величественный город превращался в хаотичный набор миниатюр. За перьевой стеной ничего не видно – есть только то, до чего дотянешься рукой. Лиля не верила в вариативность судьбы и прикасалась к свободе, как к раскалённому чайнику. Может, именно поэтому несколько лет назад она нацепила на себя перевёрнутую куриную лапку пацифика.

– Чёрт! – в забытьи обожглась и на миг проснулась, чтобы вспомнить об очередном собрании общины в баре "Одуванчик", – Всё равно учиться влом… Завалюсь пораньше. Встречи братьев и сестёр всегда поднимали ей дух. При этом Лиля чувствовала себя самой крутой и до зубов вооружённой, как будто она прославленный мастер боевых искусств; и в мире уществуют разряды и чёрные пояса по духовному развитию. В сердце поднимался жар разгонявшегося двигателя. Лиля храбрилась, инстинктивно пытаясь смахнуть россыпь веснушек с щёк и усмирить вздорные, но нежные локоны. Сколько бы она ни старалась выглядеть грозной и опасной, как северная королева, внешность её подводила. На неё с ложной заботой вешали ярлык "трепетной лани" и душили гипер-опекой. В общине же Лиля была уже не первый год, там её уважали, принимали и не помышляли об ограничении её свободы. В зелёном раю – жидком и твёрдом – Лиля превращалась в другого человека. В собственную мечту.

Теперь при ней всегда была бутылочка волшебного зелья из горькой полыни, маскировавшаяся под Бехеровку 0,05. С однокурсниками-искусствоведами Лиля таким бы не поделилась.

"Одуванчик" был странным баром, и именно это так привлекало девушку. Каждый раз, приходя сюда, в Лиле поднималась кисло-сладкая смесь чувств из любви, злости и грусти. Она бегло взглянула, скрывая надежду под презрением, на вывеску с логотипом: всё то же семечко одуванчика в полёте. Даже оно могло себе это позволить.

– Язык цветов: семена одуванчика. Символизируют быстротечность и тленность человеческой жизни, – процитировала книгу о языке цветов Лиля-отличница-по-привычке-задирающая-нос. Обычная Лиля только фыркнула и прикинулась, что пришла сюда из-за его весточки.

Пора было надевать маску самой свободной, красивой и успешной.

Лиля потянула на себя тяжёлую деревянную дверь, взгляд бросился внутрь. Те же стеклянные трубы для пневматической почты, бутылки на полке в ряд, стеклянные банки с травами неизвестного происхождения. Знать о том, что это и как конкретно они используются, Лиля не хотела. Главное, чтобы коктейль/чай был вкусным. Она разрешала чаю быть свободным в своём самоопределении.

– Братишка, завари мне что-нибудь.

Подставка для стеклянных бус в виде человека стала химичить с травами из баночек. Это насыпать, то постричь и положить… Смешать… Лиля находила маленькие садовые ножницы изящными, а для алкоголя пока было слишком рано. Основная группа ещё не собралась.

Девушка плавно села на высокий барный стул, от руки расписанный цветами, и зацепилась каблуком за перекладину. За другим концом стойки расположился юноша в клетчатом костюме. Он что-то читал под жёлтой лампой-висюлькой.

"Разве таким стоит заниматься в баре? Он как обычно. И зачем звал," – подумала Лиля, скрывая своё томительное наслаждение. Волнистые волосы закрывали его глаза, и хорошо, иначе бы заметил, что Лиля пялится на него.

Счастье длилось недолго.

– Лилия, – чересчур официально.

– Элио, – наигранно сильно.

Обменялись приветствиями. Лиля сделала вид, что ничего такого не произошло, но внутри что-то предсказывало ненастье. Струнки вытянулись, и спина выпрямилась сама собой.

– Нечего так смотреть. Завидуй молча.

Элио перелистывал свою книгу, недавно вышедшую в зарубежном издательстве. Лиля сглотнула горький комок.

– Наслаждаюсь проделанной работой. Хорошо получилось… Подарить тебе один из моих экземпляров?

"Да, да, да, да!" – чуть было не вскрикнула вслух Лиля, поддавшись на провокацию своего кумира.

– Нет, спасибо тебе за заботу, Элио, – мягко ответила она вместо этого, стараясь как можно более плавно и естественно растянуть ниточку тонкой улыбки и незаметно прищурить глаза. Получалось ужасно фальшиво, и Элио усмехнулся про себя. "Вот девчонка", – и это была не похвала. Конечно же, он знал.

– Бросай ты это дело. Быть автором – не твоё. Сколько лет ты уже пишешь? Пять? – Элио закрыл и отложил книгу, встал из-за стойки и подошёл на безопасное расстояние. Намечалось что-то интересное, ведь для Лили это была больная тема. "Поглядим. Клюнет?" – на миг задумался он, наслаждаясь подвешенной тишиной.

"Семь," – ответила ему Лиля молча. Не то она хотела услышать от человека, в которого была давно и безответно влюблена. Чьи книги читала с фонариком под одеялом ночью, пока жила с семьёй. Чьих персонажей бездарно рисовала и представляла вместо героев всемирно известных картин. Будь она художником, было бы всё иначе?

– Дай миру шанс! – пропел Элио своим звонким голосом, пародируя Джона Леннона. Получалось почти один в один. В рюкзаке Лили лежала новая тетрадка с новыми 10 строчками нового сборника. Начала создавать за чашкой кофе.

Сегодняшний день был событием эпохальным – Лиля взяла себя в руки и решилась писать до самого конца. Пройти весь путь, заросший буйными кустами чёрных роз, одной или вместе с кем-то. Через полгода донести своё творение до издательства. В крайнем случае, опубликовать работу на ЛитСпасе – Лиля топила за андерграунд. В ней даже нашлась горстка смелости для того, чтобы прийти к Элио и попросить помощи. Поддержки.

Она знала, что Элио будет здесь, чувствовала. Лиля даже была готова рассказать ему о своей задумке и принять любой его совет. Ветви мира от Элио было не дождаться, букет из шиповника тоже подошёл бы.

– У тебя же есть работа, даже учишься хорошо, днями лодырничая здесь. Успешный человек! Терзает себя почём зря, – он смотрел на неё сверху вниз. Когда-то и Элио был таким. Был.

– Прочитай моё вступление и обсуди со мной мой будущий текст! – выпалила Лиля, как будто выпив бутылку водки залпом. Она резко встала, чуть не запутавшись в стуле, безуспешно сдерживая свой порыв и разорвавшуюся атомную бомбу ярости. И при этом пыталась выглядеть крутой. Элио невольно хохотнул, а потом не смог сдержаться и прыснул от смеха.

– Ну давай, – поддразнивая, Элио поманил Лилю к себе, – Выкладывай. Кулаком он прикрыл рот, чтобы снова не рассмеяться. Она была такой милой, когда злилась!

Бросив рюкзак на соседний стул, Лиля выдернула из него тетрадку, как меч из ножен. "К битве готова!" – хорошо, что не в слух.

Элио подошёл, забрал артефакт, перевернул страницу и вслух зачитал те самые десять строчек, как священный текст. С чувством, с толком, с расстановкой.

Время замедлилось, Лиля почувствовала на шее бегущую каплю пота. Реально ли это? Она не знала. Руки дрожали. Сердце понеслось, и девушка чуть было не икнула. Вот-вот случится то, о чём она так мечтала.

Он.

Даст.

Свой.

Ответ.

Элио закрыл тетрадь, перевернул её, ухватил двумя руками за горизонталь… И порвал.

Сначала на две части. Потом на четыре. Потом на мелкие кусочки.

Они сыпались на пол мокрой и подгнившей листвой.

Тетрадь встретила свой бесславный конец, став тонкой и беспомощной в его крупных ладонях.

– Не смешно, – отрезал Элио и умыл руки.

Лиля только и смогла, что широко распахнуть рот и захлопать глазами. Неужели Элио пригласил её на разговор только чтобы так унизить? Или, как он это часто называл, "поставить на место"? Парень славился своим жёстким нравом и чудом держался в общине после пары стычек. И почему именно она стала его новой жертвой? По сравнению с некоторыми, Лиля была фигурой непримечательной.