– Хорошо, менеер. До свиданья, менеер.

Взглянув на Труду, он еще раз пробормотал «до свиданья» и поспешил вместе с Тиммером уйти отсюда, где, как говорится, у него земля горела под ногами.

Эрик Ягер задумчиво смотрел ему вслед.

Терпение господина Хохфлигера во время этой короткой интермедии явно подверглось тяжелому испытанию. А может, у него сдали нервы – ведь он находился так близко от места убийства.

– Может, мы с вами наконец поговорим? – сказал он. – Моя теща дома одна и, конечно, очень волнуется из-за всей этой… – Он жестом указал в сторону опушки леса.

Подъехала санитарная машина.

– Вы говорите, что узнали мотоцикл. Чей же он в таком случае?

– У парня, который ухаживает за нашим садом, точно такая же машина. Марки «Харли Дэвидсон». Слишком дорогая штука для помощника садовника, как мне кажется. Только в наше время это ни о чем не говорит.

По сути все равно, но тон, каким были сказаны эти слова, недвусмысленно выражал его отношение к классу, к которому он себя явно не причислял.

– Как его зовут?

– Крис, кажется. Крис Бергман, если не ошибаюсь. Наймом обслуживающего персонала и выплатой жалованья ведает моя теща.

Эрик Ягер видел, что санитары смотрят в его сторону: ждут сигнала увезти труп.

– Вы можете опознать труп? – спросил Эрик Ягер. – Так будет проще всего.

Он поглядел на Труду. Ее темные глаза были полны тревоги.

– Если вы не против, мне бы хотелось, чтобы вы тоже взглянули.

Он взял ее под руку и повел к опушке. Хохфлигер пробормотал что-то весьма похожее на проклятие и последовал за ними.

Для опознания много времени не понадобилось.

Труда бросила беглый взгляд на потерпевшего и тут же отступила назад. Ее отец вглядывался несколько дольше, потом с трудом выпрямился – даже странно для такого дюжего мужчины. Неужели то, что его предположения подтвердились, потрясло его сильнее, чем он сам ожидал? Так или иначе, ему было явно не по себе.

Хохфлигер откашлялся.

– Это действительно Крис Бергман, наш садовник, – прохрипел он. – Гм… это, конечно, очень печально. С ним произошел несчастный случай? Ходят всякие слухи… – Он кивнул на стоявших вдали людей.

Его апломб явно дал трещину, и Эрик Ягер отметил это не без удовлетворения.

Труда выглядела куда спокойнее отца.

– Мне кажется, нам лучше поговорить у вас дома, – предложил Ягер. – Придется, к сожалению, задать несколько вопросов и вашей теще – ведь она знала покойного лучше, чем вы.

Про себя он обдумывал, как бы ему избежать разговоров с прессой, представителей которой полиция пока не допускала к месту происшествия.

Но избежать встречи не удалось. Его буквально осадили на пути к вилле. Замигали вспышки, защелкали фотоаппараты.

Он обратил внимание, что Алекс Хохфлигер старался отвернуться и держаться поодаль. В самом деле, не очень-то приятно появиться в газете рядом с шефом отдела по расследованию убийств, если по соседству с твоим домом произошло убийство.

Эрик Ягер вдруг вспомнил, что Алекс Хохфлигер владелец большого продовольственного магазина.

– Труп опознали?

– Его действительно убили?

– Оружие нашли?

– Есть ли у следствия предположения относительно мотивов убийства?

– Можно ли в ближайшее время ожидать ареста преступника?

– Господа, вы предвосхищаете события. Завтра мы, возможно, сумеем сказать вам что-нибудь более конкретное.

Задняя калитка виллы Хохфлигера захлопнулась за ними, и газетчики, по счастью, остались на улице.

Пройдя по темной аллее между густыми кустарниками и старыми каштанами, они оказались у террасы и через открытую дверь вошли в просторную библиотеку.

Под зеленым абажуром светил торшер, другая лампа бросала свет на письменный стол из палисандрового дерева, заваленный папками и письмами. Похоже, события, происшедшие рядом с виллой, помешали Алексу Хохфлигеру работать.

Три стены комнаты были почти сплошь уставлены книжными шкафами, полными книг в роскошных переплетах. У Эрика Ягера почему-то вертелся на языке вопрос, ехидный и никак не относящийся к делу: уж не покупает ли Алекс Хохфлигер свои книги на метры? Ведь на библиофила он что-то не похож.

– Все это я унаследовал от отца. Он был, что называется, книжным червем и интересовался всеми отраслями знаний, – пояснил Алекс Хохфлигер, видимо угадав тайную мысль инспектора.

Эрику Ягеру стало как-то неловко. Не перегибает ли он палку, наперед не доверяя всем и каждому или по меньшей мере думая о людях хуже, чем они того заслуживают. В конце концов ведь приходишь к выводу, что сам-то ты ничуть не лучше тех, с кем тебе доводится иметь дело.

На стене справа висел средневековый щит в окружении коллекции старинного оружия. Устаревший, но все еще вполне пригодный для употребления арсенал. В комнате были и разные другие антикварные предметы, а также висели хорошие картины, насколько позволяло свободное пространство между книжными шкафами.

– У меня есть охранная сигнализация, – продолжал Алекс Хохфлигер. – По теперешним временам иметь дома ценности – удовольствие небольшое, смею вас уверить.

И Эрик Ягер, не имевший никаких особых ценностей, вполне с ним согласился.

Алекс Хохфлигер предложил ему сесть в одно из кожаных кресел, окружавших мраморный стол. Сам он подошел к бару, нажал несколько кнопок, и в библиотеке стало очень светло.

– Хотите выпить?

– В данном случае нет, – сказал Ягер, который вообще-то не прочь был выпить.

Хохфлигер налил себе коньяку и подал Труде, усевшейся на табурет возле бара, стакан прохладительного напитка. Сам он так и остался стоять около бара со стаканом в руке, так что Ягер был вынужден задавать вопросы, глядя на него снизу вверх.

Не выбрал ли себе хозяин виллы нарочно выгодную позицию для беседы, такую же, как в тех случаях, когда разговаривал со своими служащими или вел переговоры с конкурентами? – спрашивал себя Ягер.

Взгляд его остановился на портрете красивой темноволосой женщины, лицо которой показалось ему чем-то знакомым.

– Это моя мама, – сказала Труда. – Она гостит у своих братьев в Канаде. На будущей неделе вернется.

– Моя жена поддерживает тесные семейные связи, – заявил Хохфлигер нейтральным тоном, и было непонятно, как он к этому относится. – Труда – ее дочь от первого брака. Трудин отец умер.

Теперь Эрик Ягер понял, почему между Хохфлигером и Трудой не было ни малейшего сходства.

Дверь открылась, и вошла довольно высокая бодрая старая дама с тщательно уложенными седыми волосами. Лицо у нее было морщинистое, она прихрамывала, но двигалась быстро и энергично.

Сколько же ей лет? – подумал Ягер. Семьдесят? Восемьдесят? Или еще больше? Трудно сказать. Шею ее обвивала нитка жемчуга, судя по окружающей роскошной обстановке натурального.

Ягер поспешно выбрался из глубин своего кресла с твердым намерением больше не садиться.

– Моя теща, – представил Алекс Хохфлигер. Он сказал это с оттенком гордости, чем произвел на Ягера приятное впечатление.

Она протянула ему худощавую ухоженную руку. Красавицей она, безусловно, никогда не была – фигура несколько угловатая, рот слишком большой и подбородок чересчур твердый. Но в ней чувствовалось то, чего не выразишь словами, хотя в жизни это имеет решающее значение: личность.

Старая дама подошла к изящному стулу с довольно высокой спинкой, который, наверное, специально для нее стоял возле бара, и сделала Алексу знак рукой.

– Дай мне, пожалуйста, стакан минеральной воды.

Потом она непринужденно обернулась к Эрику Ягеру, и тот сразу понял: надо быть начеку, чтобы другая сторона не перехватила инициативу.

И еще он понял, что Хохфлигер, сказав у Заячьего пруда, что его теща, оставшаяся дома одна, очень нервничает, мягко выражаясь, преувеличил.

– Догадываюсь, что произошло несчастье. В чем же все-таки дело? – спросила она тоном, не допускающим уклончивого ответа.

– Главный инспектор Ягер хотел бы задать несколько вопросов относительно Криса Бергмана, – ответил ей зять, – а вы, мама, знаете его лучше, чем кто бы то ни было.