– Вам все-таки следует показаться врачу, – он потянулся за телефонным справочником. – Промокнуть осенью, да еще и в такую сырую погоду – не лучшее, что может произойти с организмом.

– Нет, не нужно. Я бы не хотела привлекать столько внимания к своей персоне.

– Именно поэтому вы решили броситься в воду посреди шторма? – усмехнулся Хэнк.

– Давайте забудем…

Она поежилась и опустила глаза, будто ей стало немного стыдно.

– Хорошо. Вам лучше?

– Да, спасибо.

Она осматривала комнату, и взгляд ее, улавливая новые, незнакомые детали, становился все более заинтересованным.

– Я, между прочим, ваша соседка. Мисс Ноэль. Можно просто Нэнси.

– Мистер Бродвик. Можно просто Хэнк.

Впервые за все время Нэнси улыбнулась, и Хэнк почувствовал себя довольно необычно.

– У вас так уютно. Настоящий домик отшельника. Давно здесь обитаете?

– Чуть меньше недели.

– Простите мое любопытство, но чем вы занимаетесь?

– Я писатель, – Хэнк не припомнил момента, когда бы еще признание далось таким смущением в голосе.

– Как здорово. Наверное, это очень романтично. Вы сидите здесь один под слабым светом лампы, пишете страницу за страницей и…

– …и потом не знаю, чем платить по счетам. Да, все именно так, как вы и представляете. Но в то же время совершенно иначе. Быть… считать себя писателем – довольно тяжело. Это труд без отдачи и шанса когда-либо ее получить. Так что не впечатляйтесь, Нэнси.

– Правда? Хотите сказать, вас никто не читает?

Он отрицательно помотал головой.

– А вы давали почитать друзьям?

– У меня нет друзей.

– Вот как?

– Точнее, есть… Но им совершенно неинтересны мои романы. Я не расстроен. Каждый имеет право на свободу от чтения чужих рукописей.

– Не беспокойтесь, Хэнк. У меня тоже нет друзей.

Повисла неловкая пауза, и он растерянно почесал за ухом.

– Кажется, мне пора домой, – Нэнси суетливо поднялась, все еще придерживая на плечах огромный плед, – не бойтесь, тут совсем недалеко. Со мной ничего не случится по дороге.

– У вас еще мокрые волосы.

– Несколько шагов не сделают мне хуже.

– Останьтесь и выпейте еще чаю. Я не буду вас беспокоить и уйду работать в кабинет. Если что, зовите.

Нэнси кивнула и присела обратно, словно ждала приглашения остаться. Хэнк ушел в другую комнату, прикрыв дверь только наполовину. Он сел за пишущую машинку в надежде сосредоточиться, но странные события дня никак не выходили у него из головы. Он прислушивался к тихим шагам Нэнси. Как бездомная кошка, которую принесли к людям, она отогрелась и начала осторожно изучать обстановку. Что могло заставить молодую женщину покончить жизнь самоубийством, да еще таким дурацким способом? Стоит ли аккуратно расспросить ее? Может, нужна помощь? Хэнк одернул себя. Как она поступила вместо того, чтобы проронить хотя бы “спасибо”? Ее нежелание жить или быть спасенной не представляло для него никакого интереса. Это лишняя, ненужная информация, которая зачем-то проникла в его мысли и сердце, и теперь он не знал, как от нее избавиться.

Шорох в гостиной сообщил о том, что гостья вновь засобиралась прочь.

– Все-таки уходите, Нэнси?

Она бросила на него короткий взгляд.

– Не хочу доставлять неудобства.

– Тогда до свидания.

Нэнси кивнула и скрылась за входной дверью.

Хэнк бросился к шторам, распахнул их и проследил, как Нэнси побежала в сторону соседнего дома.

«Какая странная женщина», – подумал он.

Вернувшись к письменному столу, Хэнк заварил себе чай и вдруг ощутил приток свежих мыслей. Что, если превратить свои полуденные переживания в новый роман? Несчастная девушка, которая в самый пик шторма решила броситься в объятия морской глубины. За этим обязательно должна прятаться драматичная история. Хэнк задумался. Что больше всего расстраивает женщин? Он плохо понимал их, раз к своим годам так и не женился. Предательство? Может, она потеряла всех и больше не видит смысла жить дальше? И в этот момент на горизонте появляется он – не Хэнк, а его герой – и спасает заблудшую душу от самого тяжелого на свете греха. Конечно, и героиней будет вовсе не Нэнси. Образ незнакомой девушки в красном пальто впечатался в его разум, и Хэнк схватился за блокнот. Авторучка шуршала по желтоватым страницам, а из-под ее пера выходила идея – первая за несколько месяцев.

Не отрываясь, он просидел так до самой полуночи, пока глаза не заболели от резкого света настольной лампы. Хэнк переместился в кровать, но сон так и навестил его в ту ночь. Ворочаясь, он прислушивался к шелесту листьев по садовым дорожкам, и прокручивал в голове придуманную историю. В какой-то момент он окончательно забыл об издателях, публике, критиках и рецензиях, что позволил потоку фантазии унести себя прочь.

Лишь продумав все до мелочей, он успокоился и забылся уже на рассвете. У этой истории любви однозначно будет счастливый конец. Для плохих финалов есть реальная жизнь.

Сильно за полдень от увлеченной работы его оторвал внезапный стук в дверь. Хэнк удивился: гостей он точно не ждал.

Тем не менее на пороге его дома стояла не кто иная, как Нэнси. Хэнк поразился вдвойне. Ничего общего между перепуганной девушкой с огромными глазами, которую еще вчера он спасал от смерти, и женщиной, которая сейчас ждала его у двери, не было. Хэнк присмотрелся к ней внимательнее. Возможно, старше она выглядела благодаря совершенно иной одежде, элегантно уложенным светлым волосам, едва достающим до плеч из-за своего объема, и тяжелому макияжу и без того крупных глаз.

– Вчера я повела себя очень некрасиво, – первой заговорила она, – вы спасли мне жизнь, а я… нагрубила вам. Сорвала зло на весь мир, словно один вы виноваты в моих бедах. Я сожалею об этом. Конечно, ничего равноценного я дать вам не в состоянии, но хочу угостить вас бисквитами.

Она приветливо улыбнулась, сжимая в руках корзинку со сладостями. Хэнк растерялся.

– Да, конечно… проходите…

Он пропустил ее, закрывая за ней дверь. Нэнси присела на диванчик, на котором грелась вчера, и вдруг схватилась за лоб.

– Какая я неловкая! Я даже не уточнила, любите ли вы сладкое! Хэнк, вы едите бисквиты?

– Да. Признаться, я обожаю сладкое.

– Отлично. А то я бы сгорела от стыда.

– Нэнси, если вас это утешит – я совсем не злюсь. Наоборот, я вас даже понимаю. Если бы сам захотел разом избавиться от проблем, а кто-то помчался меня спасать, то я бы не слишком радостно его благодарил. В жизни всякое случается. Надеюсь, у вас все наладится.

– У меня и так все в порядке, Хэнк. Вчерашнее недоразумение… я и не думала сводить счеты. Я лишь хотела полюбоваться грозовым небом над морем.

Хэнк нахмурился. Звучало неубедительно.

– Вы ведь тоже неслучайно в такую погоду оказались на улице? – заметив его смущение, поинтересовалась Нэнси.

– Я хотел пройтись. Непогода придает мне сил. И вдохновения.

– Как на меня похоже! Вот видите: только двое таких сумасшедших, как мы, восхищаются штормом и бегут ему навстречу, когда остальной мир в ужасе ищет укрытие.

Она была очень разговорчива, из-за чего Хэнк чувствовал себя смущенным и застигнутым врасплох.

– Хэнк, вы тоже не спали всю ночь?

– С чего вы взяли?

– Не знаю, – Нэнси говорила, одновременно жуя бисквит, – у вас красные глаза. К тому же я уверена, что писатели никогда не спят по ночам. Если бы я была писателем, я бы не ложилась до рассвета. Кажется, что днем нельзя написать ничего стоящего.

– Возможно, вы правы.

– Ночью все становится более естественным. Мы снимаем лишнюю одежду, расчесываем волосы и надеваем что-нибудь мягкое и приятное. Нам больше не нужно притворяться. Кому повезло, тот отправляется в постель, где его поджидает любимый человек. Кому нет… он, вероятно, садится за стол и пишет очередной роман.

Хэнк вскинул бровь.

– Простите, – рассмеялась она, – я не хотела вас обидеть… Но нельзя же поспорить с тем, что вы – одинокий мечтатель?