Если теория противоречит практике, то менять нужно теорию. Он аргументировал свою позицию тем, что в Германии и Австрии ситуация пока еще не предреволюционная. Из трех главных признаков революционной ситуации присутствуют только два: обострение бедствий народных масс и их желание сменить существующий строй. Однако третье условие отсутствует – правящие верхи еще сохраняют единство своих рядов и держат в руках мощный репрессивный аппарат. Ленину удалось убедить еще нескольких членов ЦК: Сокольникова, Смилгу и Ломова. Однако резолюцию с подачи Ломова и на этот раз приняли расплывчатую: «Если революция в Германии и Австрии задержится, а германские войска перейдут в наступление, принять мир на предлагаемых ими условиях». Ход дискуссии снова подтвердил информацию Котова.

На третьем заседании Ленин заявил, что по имеющимся у него из достоверных источников сведениям германский Генеральный штаб представил кайзеру на подпись приказ о переходе в наступление на восточном фронте с целью оккупации всей Украины, с тем, чтобы улучшить продовольственное снабжение населения. Этого в записях Котова не было, но Ильич решил пойти на блеф, ради достижения цели. К тому же, как и любой Генеральный штаб, германский наверняка представил кайзеру целый веер всевозможный планов, включая и этот.

Кроме того, он заявил, что, опять же из заслуживающих доверия источников, ему известно, что бежавшие из Киева в Западную Украину члены Центральной рады готовятся заключить от имени Рады сепаратный договор с Центральными державами в обмен на признание независимости Украины.

Вызванный Лениным на заседание ЦК Антонов-Овсеенко от имени коллегии Совнаркома по военно-морским делам подтвердил, что армия на фронте совершенно не боеспособна, и в случае крупного наступления германских войск просто побежит, бросая вооружение. Последним аргументом, приведенным Лениным и окончательно убедившим большинство членов ЦК, стала неизбежность поражения Германии в войне с Антантой с последующим свержением кайзера и возможностью денонсации договора по этой причине. Последний аргумент подействовал даже на самых «упертых» левых коммунистов. ЦК партии, а за ним и СНК, большинством голосов утвердил директиву делегации в ленинской редакции.

А уже 17 ноября, на три с половиной раньше указанного Котовым срока, Брестский мир был заключен. На условиях, предложенных Лениным.

9. Новые назначения.

Получив вечером от Железнякова реферат о персоналиях СНК и ЦК, Ленин попросил его подготовить реферат о Гражданской войне, особо выделив в нем среди всех действующих лиц самых талантливых военачальников с обеих сторон.

– Владимир Ильич! Война продолжалась четыре года. Уложить всю ее историю в три ученических тетради невозможно. Только важнейшие сражения и крупнейших военачальников на уровне командующих фронтами.

Давайте я вам напишу 4 реферата по одному на каждый год войны. Тогда я смогу опустить изложение событий до уровня армий и особо важных дивизий.

– К сожалению, сейчас на это нет времени, есть более насущные вопросы, требующие Вашего освещения. Подробные рефераты на эту тему мне потребуются позже. – Ленин надеялся почерпнуть в реферате о гражданской войне дополнительные аргументы в пользу скорейшего заключения мира с Центральными державами.

– Хорошо, Владимир Ильич, сделаю, как Вы хотите.

Днем, на заседании Совнаркома, Ленин поставил задачу наркомам на переезд из Смольного на рабочие места в здания бывших министерств.

И начал обработку соратников на предмет скорейшего заключения мира с Центральными державами с разграничением по существующей линии фронта. При этом использовал аргументы Железнякова.

К изучению реферата о персоналиях Ленин смог приступить только у себя в квартире в кабинете поздно вечером. Прочитал его трижды. Первый раз взахлеб, с огромным интересом. Было крайне интересно узнавать о будущей судьбе соратников. Правда, реферат заканчивался 1924 годом, когда он сам в реальности Котов умер.

Второй раз прочитал медленно и вдумчиво, анализируя, совпадает ли дальнейшее поведение соратников, согласно реферату, с их психологическими портретами, сложившимися у него. Совпадение оказалось высоким. Удивил, разве что, карьерный взлет Сталина, казавшегося старательным, неглупым, инициативным, но, все же, исполнителем, а никак не лидером.

Третий раз читал с карандашом в руках, прикидывая, кого куда переместить и кем заменить. Самая очевидная перемена ожидала наркомат индел. Если Чичерин справится с заданием, быть ему наркомом.

Вместо мягкотелого Рыкова в наркомы внудел решил выдвинуть решительного и жесткого Дзержинского, которого впоследствии, согласно реферату, назовут Железным Феликсом.

Наркомом финансов вместо не проявившего себя на этом посту Степанова решил сразу назначить Николая Крестинского, назначенного на эту должность летом 1918 года.

На важнейший наркомат продовольствия вместо интеллигентного, но не решительного Теодоровича решил выдвинуть жесткого Александра Цюрупу. Имея в виду, впоследствии поставить на этот пост представителя левых эсеров.

Наркомом путей сообщения по совместительству решил вместо рабочего – железнодорожника Елизарова назначить того же Дзержинского, поскольку разобраться с забастовкой Викжеля требовалось быстро и решительно. А Елизарова перевести в заместители наркома.

Почти такого же жесткого, как Дзержинский, Иосифа Сталина решил поставить вместо мягкого Авилова наркомом почт и телеграфа. Там тоже требовались немедленные и суровые меры.

В наркомы промышленности решил выдвинуть вместо Ногина Леонида Красина.

Наркомом военно-морских дел поставил Антонова-Овсеенко.

А наркомом труда решил поставить мало кому известного Сергея Кирова, рекомендованного Котовым.

Наркомат промышленности и торговли посчитал необходимым поделить на два, поскольку бесперебойное обеспечение населения продуктами питания в ближайшие годы посчитал архиважной задачей для успеха всего дела.

Все выдвиженцы в реальности Котова впоследствии оказались на этих постах в самые суровые годы гражданской войны. И справились с делами достойно. Отставляемых от должностей наркомов он решил переместить в заместители, что бы сильно не обидеть. Большинство из них, потянув «лямку» наркомов, как он полагал, покинут руководящие посты с большим облегчением.

Наркоматы юстиции, продовольствия, социального обеспечения, земледелия, здравоохранения, рабоче-крестьянской инспекции и торговли он запланировал предоставить левым эсерам, после образования коалиции с ними. А управление наркоматами госимущества, по делам национальностей, просвещения, государственного контроля и Совет народного хозяйства, управляющий промышленными предприятиями, он планировал поделить с эсерами по взаимному согласию.

Услышав вошедшую в гостиную жену, убрал тетради в стол и вышел в гостиную.

– Добрый вечер, Наденька! Устала?

– Да уж! У тебя в приемной работать еще тяжелее, чем в райсовете. Посетители к тебе, прямо, ломятся. Когда Бонч-Бруевич вернется? Я лучше снова в район пойду!

– Да, пора это как-то упорядочить. Пока потерпи! Завтра на Совнаркоме потребую, что бы все наркомы из Смольного перебрались в свои наркоматы, тогда они меня по пустякам дергать не будут. А в Смольном мне помещения для аппарата СНК еще потребуются. Нужно увеличивать секретариат, отдел консультантов и советников, юридический отдел, узел связи, охрану. Насчет смежной комнаты для матроса Железнякова ты что-нибудь уже можешь предложить?

– А что за срочность с этим матросом? – Ответ на этот вопрос он уже продумал.

– Он сообщил мне о готовящемся покушении на меня со стороны правых эсеров и офицеров. Эсеры известные специалисты по покушениям. Двух императоров угробили, губернаторов и министров без счета. Думаю, нужно усилить охрану. В этой комнате будет сидеть ночной охранник. Этого самого матроса и поставлю на этот пост. Парень он боевой. Будет ночью бдить, пока мы спим. И решетки на окна нужно поставить.